Полпервого ночи. Юго-восток Москвы. Темный Люблинский мост. Слабый плеск черной воды, где-то за домами – сполохи от газового факела. Липкая тишина, шевелящая склизкими щупальцами. Во всей вселенной – только я, леденящий душу ужас и старуха, летящая ко мне по воздуху.

Древняя, как Гималаи, и вечная, как сибирская мерзлота, она приближается, перебирая в воздухе полупрозрачными руками. Седые космы развеваются по ветру. Частые хлопки – это вьется ее черная юбка. Лица пока не разобрать, лишь видно пятно коричневатого оттенка. Ног вообще не видно, их как будто вообще нет. Ветер крепчает, старуху чуть сносит в сторону, ей приходится маневрировать. Чудовище делает круг над моей головой. Еще один. Я не в силах пошевелиться, ступни как будто приросли к асфальту. Старуха плавно снижается и садится по-птичьи на декоративный якорь. Костистые руки вцепляются в перекладину. Нахохливается и замирает, чуть колыхаясь под порывами ветра. И вот она поворачивает голову ко мне.

Самое страшное – это ее глаза. Точнее, глухая чернота, которая льется из пустых провалов. Вместе с клочьями черноты ко мне тянутся нити космического холода, скользят по рукам, пробираются под свитер. Немеет сердце. Холод стискивает легкие, вместо дыхания из них вырывается сбивчивый хрип. Старуха смотрит на меня черными провалами, смотрит, смотрит… Каким-то неверными, зыбкими становятся парапеты моста, очертания домов, редкие огни в квартирах. Воздух потихоньку сворачивается в тугой шар, отгораживая меня и старуху от всего остального мира… Не знаю, сколько сил мне понадобилось, чтобы рвануться с места, стряхивая с себя нити черного холода, но я это сделал. Как попал домой, не помню.

Но с той самой встречи в моей душе поселился мрак. Он ощутимо присутствовал в каждом мгновении моей жизни. Где-то на периферии зрения, нечетким размытым пятном, но присутствовал. То неясная тень вырастала где-то за спиной, холодная, мутная, исчезавшая как только я поворачивался назад. То мимолетное ледяное дуновение, заставлявшее замирать сердце. Мрак мог сочиться из закрытого крана, из автомобильного радиатора, литься под музыку из стереосистемы, как некий жуткий бэк-вокал. Люди как будто чувствовали мрак, следующий за мной по пятам. Мне перестали звонить друзья. Нечаянно сталкиваясь со мной на улице, знакомые заметно нервничали и пытались как можно скорее закончить встречу. Из этого же мрака приходила и старуха.

Да, она не оставила меня в покое. Время от времени я мог видеть ее космический взгляд в гуще толпы. Несколько раз она кивала мне древней головой из витрин магазинов. Приняв однажды за жуткую старуху мою соседку, я набросился на нее и начал душить. Однако люди подоспели вовремя, меня оттащили в сторону. Один раз старуха явилась мне по телевизору – ведущий вечерних новостей вдруг потускнел, задрожал, и на его месте вдруг возникла ОНА, сопровождаемая крыльями мрака и ужаса. Я тут же бросился и выключил телевизор. Но на следующее утро весь экран был покрыт инеем.

Как ни странно, старуха мне так ни разу и не приснилась. Наоборот, сны после памятной встречи стали яркими, объемными и как будто плотными. Кристально чистые голоса, наполнявшие мои сновидения, можно было буквально взвешивать на ладонях. Невиданные конструкции из хрусталя, бескрайние сияющие плоскости, перекрещивающиеся под немыслимыми вывернутыми углами, огненные трассы и переливающиеся грани, постоянное присутствие чего-то огромного и живого – таким было содержание моих снов… Неудивительно, что каждый день я с нетерпением ждал вечера, чтобы лечь в постель и уснуть.

А старуха однажды появилась на сиденье моего автомобиля. Она как будто бы выждала правильный момент – Садовое кольцо, пробка, поток машин. Ни остановиться, ни выйти. Старуха тихо сидела и медленно наполняла салон темнотой. Как и в первый раз появился барьер, заслоняющий нас от мира. Все вокруг стало как бы неважно, второстепенно. Темные пульсирующие стены сомкнулись вокруг машины, и вдруг старуха запела, не меняя положения и не открывая рта.

Почему я решил, что это песня? Наверно, каким-то внутренним чутьем. Ни слов, ни музыки. Один тихий свист, как будто от закипающего чайника, который звучал где-то в глубине мозга. И необъятный смысл, который заключался в этом свисте, некое изначальное содержание, точка пересечения путей и временных потоков… Черный свет взорвался в моей черепной коробке, повалил меня навзничь… Придя в себя, обнаружил огромный затор, который создала моя остановившаяся машина. Водители отчаянно сигналили, изливая проклятия в мой адрес. АИЁР нигде не было. Я остался один.

В последний раз я увидел АИЁР на своей кровати, сразу же, как только проснулся после очередного путешествия. Старуха сидела в ногах кровати, наклоняясь ко мне, заглядывая космосом провалов в мои глаза. Вновь полилась песня, на этот раз более резкая и мощная. Я лежал, чувствуя, как внутри все меняется, наполняясь пониманием и значением… Сполохи мрака, плясавшие вокруг изголовья, приобрели четкие формы. Я читал их, угадывая в перекрестьях лучей путеводные вехи и указатели. Песня стала зовом, я стал пущенной из арбалета стрелой…

Погода в тот великий день была на редкость праздничной. Ни облака, ни тени на невероятно синем небе. Солнце, встающее из-за горизонта, ласково смотрело на берег Москвы-реки, куда я пришел, подчиняясь зову. Торчащие там и сям прутья арматуры и бетонные балки стояли вокруг как молчаливые часовые. Редкие кустики травы кивали мне в след, когда я шел к цели. Пронзительно стрекотали кузнечики. Наконец я нашел, что искал. Куча строительного мусора – досок, перепачканных краской газет, полосы толи, куски шифера и прочий хлам. Разгребая его, я вспоминал песню.

Наконец – вот он, диковинно изогнутый железный прут, покрытый наростами ржавчины и лишайником. Стержень рос прямо из земли. Я взялся за него – и руку вновь пронзил вселенский холод. Но сейчас я знал, что все в порядке, все идет своим чередом, подчиняясь логике. Собравшись с силами, я сдвинул стержень с места.

Чуть слышно задрожала земля. Пение кузнечиков оборвалось, как будто обрубленное топором.

Я посмотрел вдаль.

Линия горизонта пошла неровной волной и стала медленно заворачиваться вовнутрь.

…………………………………….

АБДЮДЮ смотрел, как планета теряет привычную форму. Смотрел совсем не долго, всего лишь до тех пор, пока из дяко аррини не вкрятилось МОАУ и не сдребенило землю Аккиолом. Потом взбрукнул, раздрызнул пайрылы и взортанул в направлении Бриздны, ждавшей своего часа.