Жила-была одна птица ростом с электрический чайник. Летала редко, потому что часто падала, потому что была совсем толстая, потому что ела постоянно, потому что нервничала, потому что кризис в лесу. Дислоцировалась, в основном, в съемном дупле у одной уебищной опушки. 
Птица эта была совершенно непонятного вида и придерживалась, по слухам, радикальных взглядов. К тому же, птица была дура. По документам – ёж, по роду деятельности – баба, а как выпьет – сразу вылитая сова.
А еще птица однажды нашла заныканный в позапрошлый понедельник дедом Филиппом самогон. Понюхала, да так окосела, что совиное в ней возымело верх над прекрасной неопределенностью, и, молвив неуместное ух-ух, птица укрепилась в своих заблуждениях и назначила себя Совой всея земель. Но другим зверям было похуй, потому что самогону осталось еще полбанки, а где эти земли – никто не знал, тем более – Сова.

Как-то Сова проебала зеркало. Ну мало ли, как произошло – по забывчивости или нарочно. Может, не хотела больше видеть с утра у умывальника какую-то незнакомую птицу. И тут понеслось. Сова совсем распоясалась. Похудела, стала мухоморы пачками жрать, аиста отпиздила вообще ни за что. И плохо ей, понимает, что не птица она, а говно, но остановиться не может. А всё потому, что зеркало потеряно, а кроме него – ну кто тебе правду скажет, Сова? Где искать критерии морали?
Шла как-то Сова вдоль пруда, глядь на гладь – а там птица какая-то. А во лбу у этой птицы – хуй человеческий. Туда-сюда, туда-сюда бултыхается. Плачет Сова, не узнает себя, куда эстетизм подевался, где шарм, где поЭзия? Полная деперсонализация, в общем. А всё потому, что нельзя халатно к отражающим поверхностям относиться. А может, и не поэтому. Но как жить с хуем наперевес? Зачем он нужен, этот хуй, такой самодостаточной Сове? Что-то с ним делать надо теперь.
Горько, горько жить с гениталией во лбу! Летается низко, думается неважно, а по утрам – вообще мрак, хуй встает могуче – и выпадает Сова из съемного дупла прямо на уебищную опушку. Больно и не смешно ни капли, хотя, звери, конечно, ржали – им-то что. Знай, выслеживай, где дед Филипп новую банку самогона спрячет.

Так бы и пропала Сова со своими совиными амбициями, да только поутру в лесу первокурсники бухали. А одна, с ресницами, когда староста группы ей прикурить дал – раз! И обронила зеркальце прямо у дерева совиного. Сова совсем от счастья охуела, зеркало домой принесла и как давай в него смотреться! А там раз – и ничего такого, обычная птица, лоб как лоб, может приснилось всё. Да только на подушке хуй человеческий лежит, во сне отвалился, должно быть. И стала Сова счастливою, и перестала выебываться, даже у аиста прощения попросила. А зеркальце крепко-накрепко к стене прибила – чтобы не проебать.
А звери, как протрезвели, посмотрели друг на друга, от ужаса рты поразевали – у каждого по хую во лбу! У кого длинный, у кого короткий, у кого черный – пиздец, самогону попили. Решили Сову спросить, как от хуя человеческого избавиться. А Сове, честно говоря, плевать было на этих алкашей, она переболела хуевой болезнью, наелась мухоморов и лежит – мультики смотрит про то, как российская сборная по футболу всемирный конкурс программирования выиграла.

Звери расстроились невероятно, многие развелись, детишек бросили, некоторые даже покончили жизнь взаправдашним суицидом. А зря. Через две недели хуи сами поотваливались, а мировоззрение, зато, поменялось в корне и навсегда. Ибо нехуй чужой самогон пиздить. Мать-природа – она всё видит. Ну просто эпидемия в лесу была, а зеркало тут вообще ни при чем.

Только дед Филипп затужил неслабо – самогона нет, банки пустые, опушка вся хуями разнообразными усеяна. Святые сосиски! Неужто это он один устроил?
Вот вам и причинно-следственные связи.