Сколько не помнил себя Роман Постнопяткин с момента начала полового созревания, все время ощущал себя старым, выщербленным стаканом со слабеньким чаем, заплесневелым, заваренным дешевым пакетиком. Все жизненные впечатления: друзья, книги, времена года, редкий секс, фильмы и пр. попадали в этот сосуд с коричневатой жижей вонючими тараканами, мухами, недолго барахтались и  дохли, добавляя гнили и серости.

Отчаянные попытки исправить дело религией, философией, спортом, рыбалкой, мелким бытовым алкоголизмом и прочими мейнстримными аскезами лишь баламутили это пойло пузырьками, которые лопаясь, доводили до тошноты как самого Постнопяткина так и его окружающих.

Так бы и прожил Роман пустую, никчемную жизнь, если бы не случилось одним дождливым осенним утром Чудо. Ведь оно может случится с каждым, не правда ли?

Дворовой алкаш Семеныч, вяло кемаривший в то утро на скамейке у подъезда и не обращающий внимания ни на какие внешние раздражители, вдруг ловким, напоминающим бросок кобры или удар ниндзя, движением своей коряжистой-узловатой руки поймал за полу пиджака, спешившего на работу Постнопяткина и молвил:

— Чую я в тебе Дар Великий, отрок! Нельзя предавать Господина Нашего! А ну ка присядь рядом, сучок дрыщавый!

Обычно тусклые, невыразительные глаза Семеныча полыхнули синим огнем и Постнопяткин, не смея противится, сел рядом на щербатую скамейку.

— На вот отпей три глотка — протянул бутылку водки пугающий синеглазый алкаш Роману. Схватив ее потной ладошкой, Постнопяткин выполнил приказ, вернул бутылку и замер в скучающем оцепенении.

— А теперь ступай по своему Пути — Семеныч махнул рукой, глаза его погасли и тело его снова впало в привычную алкогольную летаргию.

И сошло на  Постнопяткина Откровение. Стал он Черным пиарщиком. Везде нарасхват, стоило ему плеснуть хоть каплю своей мутной жижи на политика, конкурирующую фирму, удачливую соперницу, уведшую мужа и они навсегда загаживались, теряя все, на радость заказчикам.

Деньги потекли к Роману вначале тоненьким ручейком, а потом, по мере увеличения славы, полноводной рекой. Постнопяткин переехал с панельной девятиэтажки в элитный жилой комплекс, завел машину с личным водителем, жену-модель и прочие приятные радости. В своем офисе на рабочем столе он поставил золотую табличку с выгравированной надписью: "Превращай свои недостатки в достоинства", но счастья это почему то не приносило. Все та же тухлая жидкость заполняла его существо, отравляя все радости.

Так минуло десять лет сказочной жизни. Готовясь к покорению новой профессиональной вершины — вмешаться в борьбу двух известных трансатлантических корпораций, Постнопяткин взял небольшой отпуск и поехал на элитный курорт.

Стояла южная ночь со всей присущей ей нежной бархатистостью, запахом океана и прочей хуйней. Постнопяткин стоял на балконе президентского люкса и пил с горла какое то дорогое виски, впринципе чувствуя только привычный вкус дохлых, перебродивших мух, умерших еще в пору его прыщавой юности. Со скучной, унылой дурманностью он перегнулся через перила, упал вниз и пропал. Лишь по утру уборщик смел какие то грязные фарфоровые осколки, валяющиеся под отелем.

С тех пор Постнопяткина стали постоянно видеть с Семенычем, неподвижно сидящими на занозистой скамейке у панельной девятиэтажки. В их глазах сияла хрустальная, чистая пустота.