В темном подъезде стояли двое парней. Один из них, одетый в коричневую "летную" куртку, немного пошатывался, прислонившись к стене. У другого, в черном пальто, в руках была бутыль "Будвайзера", но, тем не менее, он твердо держался на ногах.
Сделав глоток, человек в черном сказал:
- Вот так все это и было. Мы потом еще с того веселого хача две сотни за сорванные пуговицы стрясли.
- И что, не страшно было, когда он перо достал? - человек в куртке наклонил голову и прикрыл глаза. Его понемногу начало "отпускать".
- Про Валгаллу слышал когда-нибудь? Воот. Не слишком страшно. Он на взводе таком был... Потом еще кидаться стал. Я ему по спине ебнул, он упал, перо выронил. Ну а там мы его уже вдвоем к ответу поставили.
Он сделал еще глоток.
- Вообще, я себя довольно рано помнить начал. Где-то с двух лет, наверное... До мельчайших подробностей, веришь. Куда ходил, чего видел. Людей помню тогда... Злее они были.
Он о чем-то задумался.
- Ну, сейчас маленько постоим, освежимся и обратно наверх, - человек в летной куртке отошел от стены.
- Да-да, разумеется...
Вдруг снизу послышались голоса. Оба замолкли, прислушались.
- Ты вот, я смотрю, веселишься, а я все в себя придти не могу, после...
- Трусы-то хоть сухие?
- Да мне не то чтобы страшно... Меня вставило как-то.
- Ты только тише говори, а то валить отсюда придется... Дело то — стремное... Давай, здесь вот вроде светло... Ну что, по кубу?... Я так, наверное, два себе сразу сделаю, одним не снимусь, после такого... Ну и задолбало все...
- Я только, знаешь — сама себе не попаду, наверное... Может сделаешь мне вначале?
- Давай-давай, осваивай сама... Сама себе — и надежнее и больно не так, и быстрее будет...

Человек в черном снялся с подоконника и бесшумно преодолел один пролет. Человек в летной куртке, сплюнув, последовал за ним.
На лестничной клетке сидели две малолетние девчонки.
- Ой, Леночка, ну пожалуйста, у меня руки дрожат, смотри... Я точно не попаду...
Человек в черном пробормотал:
- Звонок в прошлое...
Малолетки быстро вскочили.
Человек предупреждающе вскинул руки.
- Только шуметь и бежать не надо — поздно теперь уже... И не мерзните так — не мусора мы... Хотя и вроде того... Вас не тронем...
Они спустились на площадку.

- Что, не попадешь, значит? Может тебе и не надо вовсе? Пока совсем-то не попала... Хотя бы план курили, или "спайсом" бы двигались... А с ширева — погибнете же... Все гибнут, никто не миновал... Вообще никто...
Старшая из девочек, малолетняя оторва в кожанке, начала тараторить:
- Заебали вы со своими уроками жизни... Каждый хуй моржовый — делает что хочет, и к другим еще лезет... Самому себе — так вольница... А другим — так в монастырь идите... Давай, проходи, собирай свои бутылки, на этой площадке нету их... Иди вниз, давай...
- Бутылки, говоришь... А бабок в кармане знаешь сколько?
Он вынул из кармана толстую пачку денег.
- Думаешь, это просто так все?
- Ну так хуй ли тебе надо тогда? Молодой, при деньгах, давай уебывай... Или ментов зови... А хоть пальцем тронешь меня — баян раздавлю, в рожу вцеплюсь и кричать буду — самих вас в участок укатаем...

- Не в тех людей веришь, малютка... Попробуй, покричи... Думаешь, хоть одна сука выйдет? Думаешь, хоть в ментуру кто позвонит? Нет, весь парадняк к дверям уши приложит и слушать будет... Ботва — она любит такое... интересное... Ну, допустим, менты приехали. Я-то выкручусь... А покажу им твои ручки исколотые — они тебя не обо мне уже станут спрашивать... А сунут в изолятор и кумарить начнут, а через недельку вызовут и баян перед тобой положат... И не с ангидридом твоим черным, а с героином... Чистеньким!... У них хватает... А не повалит тебя — если переломаешься — они тебя сами этим героином вотрут насильно... И втирать станут дней десять — им не жалко... И много интересного с тобой будут делать... А потом опять на ломки посадят — это уж наверняка тебя заколдобит... И начнут они с тебя тянуть и мотать, и через пару дней — всех своих дружков ты им скатишь, даже тех, которых не знаешь... А тебя отпустят — что тебя сажать то... Только будет тебе через эти полгода — не шестнадцать лет, как сейчас, а все двадцать пять... И дозняк твой на сутки — не два куба будет, а двенадцать, или десять, если повезет...
Человек в летной куртке, открыв рот, смотрел на человека в пальто. Тот меж тем продолжал:
- Только вы не бойтесь, я ничего этого не сделаю... Можно кричать, можно бежать, можно двигаться — все можно... Я это не затем говорю, чтобы задавить, не затем, чтобы понты кидать... Все вокруг — говно, это правда... Только самих себя не надо говном делать... Нам рогатый свою фишку навязать хочет, лезет в рожу нам со своей игрой, давай, говорит, перекинемся, проиграешь-то ты точно, зато время убьешь... А там глядишь — ты ведь не время убил, ты жизнь убил... И поздно уже — не вернешь ничего, бежать-то некуда — никакой монастырь не спасет... Да и по правде сказать — херово там, в монастыре — много я оттуда людей видал... Нет там никакого Бога, одна казарма... И дедовщина та же самая... А в женских особенно — чище лагеря будет...
Младшая девочка начала плакать, мелко дрожа. Старшая остолбенела и отвернулась к окну, положив шприц на пол.
- Вот, уже лучше... Только не класть его надо, а раздавить... Вылить на хуй... И всю дрянь из головы выкинуть, только это не так легко, это за минуту не сделаешь... Но начинать надо, пока не поздно еще на свет выходить... Ну давай — вылить сможешь? Ну же... Возьми его, тебе же легко еще... Надо, реально надо... сейчас уже не вмазаться, а на завтра отложишь, или продать захочешь — так пиши пропало... Ну...
Он взял руку старшей девчонки, попытался вложить в нее "баян". Рука бессильно повисла.
- Вот такие дела... Ну, бегите давайте. Давайте-давайте.
Они несмело встали и зашагали вниз по лестнице. Постепенно их шаги перешли в бег и вскоре затихли.
- Ну ты разогнал их, - человек в летной куртке одобрительно ухмыльнулся.
Но человек в пальто, не слушая его, смотрел в окно, в котором бушевала зимняя метель.
- Вот такие дела...
Под его ногой хрустнул шприц.