Долгие годы мне не давал покоя вопрос: из чего сделаны лица манекенщиц и фотомоделей? Пластик ли это, глина или синтетика? А может быть, так оседает дым, который слегка заволакивает чело отмеченных природой избранниц? Вероятно, что дым - более плотные материалы оставили бы швы, призванные скреплять черты невероятно красивых лиц. Все человеческое в них было успешно преодолено идеальным гримом и тушью. Ну а практика в клинике пластической хирургии дала мне ответы на многие вещи...

- Корякин, сука, убери ногу, ты мешаешь мне отдать высокоточный пас в направлении партнера по игре! - возмущенно воскликнул футболист Мешков, толкаясь с соперником в грудь.

- Сдается мне, что ты выходишь за рамки приличий, мой друг.. - сказал футболист Корякин и ударил соперника кулаком в лицо.

Мешков упал как мешок и мяч перешел к Корякину. Судья свистнул, подпрыгнул, сделал в воздухе сальто и приземлился на жопу, ломая себе крестец. Краем глаза он еще успел заметить пробежавшего мимо маленького усатого человечка с ведром и большой кистью, который настиг разгоняющегося с мячом Корякина и быстро нарисовал на его лице некрасивый багровый кровоподтек. Корякин замахнулся ногой и под оглушительный рев болельщиков вколотил мяч в девятку.

- Нечестно, нечестно!!! - закричал долговязый вратарь, но цифры на гигантском спортивном экране встали нерушимо: один-ноль.

Тренер Глазков вскочил на какое-то возвышение и достал.. достал из внутреннего кармана плаща хищно поблескивающий браунинг. Еще можно было сравнять счет - до окончания матча оставалось примерно четыре секунды. Вратарь отдал пас, но неудачно - мяч попал в спину противоположного игрока - тот обернулся, быстро оценил обстановку и с бешеной скоростью, ломая ноги защитникам, рванул к вражеским воротам. Долговязый попытался спасти ситуацию и бросился ему в ноги - тот размахнулся и пнул. Голова вратаря влетела в ворота. Зрители снова взревели и принялись поджигать фаеры и друг-друга. Цифра один на табло завибрировала и превратилась в двойку. Цифра ноль разинула рот - зрелище было из разряда не совсем привычных. Глазков прицелился и выстрелил в небо. Пуля, продырявив одинокое белое облачко убила наповал командира воздушного судна, выполнявшего рейс Чикаго-Москва, авиалайнер потерял управление и камнем рухнул на стадион, погребая под пылающими обломками всех, кто имел несчастье купить билеты на главную трибуну. Остальное довершили невесть откуда взявшиеся зомби и вурдалаки, залив человеческой кровью всю спортивную арену до краев.

- Сногсшибательное зрелище! - воскликнула модель Анжела, поворачиваясь ко мне своим прекрасным, залитым кровью лицом.

- Я рад, что тебе понравилось, - сказал я, швыряя залитый кровью скальпель в залитый кровью автоклав. - Сейчас я наложу тугую повязку, иначе кровь зальет нам всю операционную...

- Доктор, а кто режиссер этого замечательного, залитого кровью блокбастера? Тарантино? Родригес? Господин Фон Триер?

- Ха, ежу понятно, что не Михалков..

- Ах, я в таком возбуждении, в таком кайфе.. Бздыщ! - и голова в воротах.. Бабах! - и самолет падает на трибуны.. Думаю, что я не скоро забуду эти горящие лица..

- Да, некоторые лица были очень горячи.. А ну-ка вдохни еще немного эфира.. Анжел?

- Да, доктор.. А где анестезиолог, та приятная женщина с глазами умирающей моли, ассистент ваш - где?

- Ассистента - нахуй. И вообще извини, что пришлось оперировать тебя в туалете. Представляешь, в клинике прорвало канализацию и теперь самое стерильное место - этот вот больничный сортир. Единственное, где нам не помешают крысы. А то знаешь, как бывает.. Такой ужас, делаешь одной рукой ринопластику, другой ногой подтяжку, а третьей отбиваешься от падающих на тебя сверху тварей. Титьки сразу будем или подождем, пока сверху все заживет?

- Я титьки вроде бы не заказывала... - бормочет моя наэфиренная лялька, но если вы считаете доктор, что...

- Да ладно, пошутил я. Просто с одним трансвеститом перепутал. Перси у тебя подходящие.. Сплошной сосок. Так и хочется обслюнявить, а потом жамкать их, жамкать, жамкать..

- Какая замечательная анестезия, доктор..

- Угу.. на меня тоже немного действует. Клево, да? А знаешь, никакой это был не Тарантино и не Родригес. А вот господина фон Триера мы сейчас запишем. Каков развратник! Уже песок высыпается, а все туда же.. На днях кромсал лицо одной нашей футбольной звезде и заодно спиздил все его галлюцинации. До чего же техника дошла, аж страшно становится.. Ты позволишь Анжела? - я как бы невзначай кладу свою руку на ее левую грудь.

- Делай, что хочешь, мне сейчас все равно..

- Ага. Хочу добавить капельку порно. Это сейчас модно - добавлять в высокохудожественные авторские проекты немного от дьявола. Давай, расскажи мне о своих ощущениях, о мечтах своих расскажи. Кем ты еще хочешь быть, кроме ходячей вешалки для модной рвани и заляпанного всеми онанистами мира лица ароматических и замеряющих время брендов?

- Я хотела бы стать золотом, вплавленным в вашу любовь, доктор, и еще - немножечко вашей пленницей - совсем чуть-чуть, не по-настоящему..

- Мне нравится ход твоих мыслей. Но представь себе, что ты уже моя пленница, а с золотом мы разберемся когда придет время выписать тебе большой, жирный чек.

- Все женщины мечтают быть втайне изнасилованы. Будь то мрачная, пахнущая мочой автопарковка где-нибудь в Мытищах или роскошный, благоухающий восточными пряностями будуар арабского принца - любая мечтает, чтобы ее хоть раз взяли силой..

- На что ты намекаешь, сучка??? - говорю я, скользя рукой по нежному животу моей инфанты-рабыни и ниже, в проем распахнувшихся своим мясопарным бесстыдством бедер.

Ох, ё-оо.. Если бы не клятва Гиппократу, я бы немедленно презрел все этические нормы, я, прожорливый мародер и череподав совсем не расстроган ее генитальной риторикой. Это бы было.. это было бы самое развращенное изнасилование сезона.

"Терпите, дама, не рвите цепи. Простите, дама, за все на свете.." - мычу я, сосущая под ложечкой мелодия размывается и зияет окровавленными хирургическими тампонами.

Я задираю на ней длинную хлопчатобумажную сорочку, Анжела жеманно вздыхает во сне и наверное, если она очухается, то будет считать, что все это - и наши с ней легкомысленные разговоры, и моя ладонь, ласкавшая ее грудь, и все, что было - ей просто приснилось. Слиняет конечно побыстрому, типичное поведение жертвы, но фильм-то пишется. Слиняет, если.. Глаза моей пациентки вращаются под кожей зашитых эфиром век. Как цинготный моряк, кривясь от внезапно подступившей тошнотины, я смотрю на свою кровоточащую пациентку - мои полуночные тусклые глаза отключаются от разума, дикие серые собаки, восставшие из доисторических почв убийства, рыщут, не ведая о вине эмоций в бессердечном пире над распятой на операционном столе красивой куклой, которую я уже тысячу раз трахнул в своих мыслях. Чернильная буря брызжет сквозь клык, хуй и коготь потоком. При моем приближении ее отверстие затыкается в панике, хрипя и скрипя, как ворота осажденного замка, как затравленная кобыла под обезумевшим всадником. Я раздвигаю ее мясной расколотый надвое витраж и втираю смазку в сияющий обод. Бархатная акулья щель раскрывается, тыча красным кольчатым колодцем мне в рожу. Медленно, будто тундра, я заябываю ее до полусмерти, а она с ядом на розовом языке шепчет мне в ухо обещания новых непристойных свиданий. Прошитое оргазмами тело выгибается аркой, острые соски протыкают влажный, разлагающийся потолок Вселенной, галактические трубы Архангелов обрушивают на нас беспощадную ярость новых планетарных рождений. Громадная черная крыса вползает в операционную, садится на задние и принимается сверлить нас сумеречным взглядом из преисподней. Сортирные стены взрываются холокостами болезненных наслаждений. Кривая осциллографа опадает последними похотливыми судорогами. Пишущая Машина выплевывает из себя пустой белый лист.



Склонившись над обмякшим манекеном нечеловеческой красоты, я пальцами размежовываю ее вялые веки - глаза блюют кобальтовой синевой в распахнутые цианозные полости. Череда выгоревших кадров на сетчатке.

- Анжела! Анжела!!! - ору ей в ухо, понимая теперь, что с эфиром я кажется...

- Говори, тварь, машина больше не пишет!!! Говори, что ты такого ТАМ увидела!!!!!

Губы Анжелы приоткрылись и вышепнули :

"собственной плоти горячей отверстия...
черные дыры смеющихся пыткою глаз.
кафель на стенах залитого кровью сортира.
голую крысу, свечу и немножечко - Вас.."

Вой иерихонских труб рвет выгребной периметр разума черными гнойными когтями. Огромный кусок потолочной штукатурки с грохотом обрушивается в паре сантиметров от меня. Крыса обоссывается от страха и прячется под натянутую на труп простынь.