ГЛАВА ПЕРВАЯ
ИНОГДА ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ…
ПРОЛОГ.

- Все люди  на одно лицо, - сказала табуретка...
Как у меня - все годы.
Вот только тот долбанный год я запомнил навсегда. Не потому, что он был какой-то особенный. Обыкновенный дерьмовый год, хуже некуда, что тут такого… А просто потому, что  я все помню.
Я, мать их за ногу, всегда все хорошо помню.

**********
Вообщем, это было в 98-м.
Франция, Зидан, панк-рок...
И никаких жизненных обстоятельств.    
Вечером мне позвонил Ля-Шене:
- Можно у тебя переночевать?
Отчего ж нельзя... можно.
- Заезжай...
С этого все и началось.

**********
Мне было 22...
Господи, нам всем было тогда по 22...
Младенческий возраст, Акселерация со знаком минус: в 5 веке в 22 ты был уже мужчиной, в 19-м - уже только юношей, ну а в 21-м - так, сопляк, дите неразумное, глаз да глаз. Не знаю, что будет в 25-м... может, вообще будем размножаться почкованием, или того хуже, не о том речь...
Дальше.

**********
Итак, мне было 22.
«Элм стрит» развалился, история - на хер историю, друзья растеклись, кто куда: кто в семью, кто в стакан, кто в работу...
Ну, а тут как раз и Ля-шене...

*********
Вы верите в случайности, спросили как-то одного мудреца. Мудрец подумал и ответил - нет...

**********
Ля-шене...
Тщедушный паренек, моложе своих лет, к курчавой, немного «еврейской» копной волос… Ничего примечательного. Ничего такого, за что бы мог зацепиться взгляд… 
Но под этим невзрачным обликом, как говориться,  скрывался замечательный собутыльник…
По утрам Ля-Шене читал Юнга и Солженицына, днями маялся от безделья, а по вечерам обычно напивался. Обычная вещь среди наших российских просторов…

**********
Сколько ж я его знал?
Лет пятнадцать?..
Забавный паренек - без тормозов, без правил, без ручника...
"Мне, пожалуйста, тазик пива, тазик водки, ну... и просто тазик, разумеется..."
Советский союз… то-та-а-лита-ризм... се ля ви.
Единственное развлечение - питие, единственное средство общения - оно же, единственная форма времяпрепровождения - туда же..... наливай да пей, а там, как говорится, куда кривая выведет, лишь бы не в мусарню, да не в другой район...

**********
Когда не было денег, а денег у нас не было никогда, Ля-Шене виртуозно пропивал вещи из дома. Какие-то шмотки, завалявшиеся в антресолях фены, различные соления – все шло на местный мини-рынок, и жадные иссушенные бабки только кричали: «Давай, давай!».
Ну, Ля-шене и давал…
Его родители почему-то считали, что я могу на него повлиять. Отучить от вредных  привычек. Вообщем, заставить задуматься над смыслом бытия…
Почти по Давлатову:

- Вы уж присмотрите за моим буратиной…
Я криво усмехнулся, в смысле, что педагог из меня – никакой…

**********
Вообщем, мы дружили.
Однажды мы сидели у Ля-шене на кухне. Родители в соседней комнате смотрели телевизор. Мы смотрели в окно…
Ля-шене меланхолично сказал:
- Давай пропьем ковер…
Я покосился на дверь.
- Юнг тебя не одобрит…
- Пошел он на х…! Что он понимает в нашей азиатской жизни… К тому же, говорят, он еврей. Из этих самых…
- Масонов?
- Точно…
Пронести ковер через дверь не представлялось возможности. Тогда Ля-Шене скрутил ковер в трубу. И спустил его прямо через окно, благо жил на втором этаже. Внизу ковер я принял, бабки приняли ковер на своем долбанном мини-рынке, и спустя час мы с Ля-Шене уже принимали на грудь: водка, пиво, портвейн…
Непотребство, конечно, знаю… Но. Вещи были не мои, разбираться потом не мне. Голова утром у меня и так будет трещать по швам…
На кой, спрашивается, мне чужие проблемы.

**********
Затем Ля-Шене пропал. Года на полтора.
Сколотил – или просто влился? – в «бригаду» из таких же дебилов. И стал пропивать уже вещи – чужие. Ребята забирались через форточки в квартиры и обчищали законопослушных буржуа. Никаких фургонов у подъезда – брали только то, что можно унести в руках и тотчас же пропить. Банально, согласен, но Ля-Шене, думаю, было все равно.
Взяли их быстро, ясное дело – на Володарку, затем суд. Но, видно, судьба к Ля-Шене благоволила – парень, в общем-то, неплохой – два года условно, гуляй, иди, ставь свечку в храм и «больше не греши»…
Ля-Шене успокоился и вернулся на круги своя. В смысле, опять стал «тихо-мирно» выпивать во  дворе...
Как и все мы.

**********
Затем пропал года на три-четыре я.
Студенчество, пиво рекой, рок-н-ролл…
Не до Ля-Шене.

**********
И вот – 98-й год, очередной катарсис: студент из меня, как оказалось, никакой, группа развалилась, друзья кто куда, так, одни осколки… Да еще и девушки нет… Бяда.
Телевизор, портвейн, случайные халтуры, редкие наезды домой…

**********
Я родился и вырос в обыкновенной семье.
Как сейчас говорят, среднестатистического достатка. Детство мое ничем примечательным не отличалось, оно было таким же среднестатистическим, каким был и город, в котором я рос. В семнадцать, спасаясь от армии, я поступил на истфак.
Отец с матерью переехали в другой город…
Квартира  осталась мне.
Признаться,  я был не против… 
Так я стал жить один.
«Совсем одиноки», как говаривал небезызвестный коротышка Алекс.
Мне завидовали друзья.
Завидовали враги...
Хотя, никаких врагов, вроде, у меня и не было… Все говорили… А впрочем, какая разница, что они говорили… Главное, что говорил – я. А я говорил:
- Где высшие цели? Где смысл? Где, в конце концов, эта самая сущность?...
И отвечал сам себе:
- Целей – нет. Про смыслы – промолчим…

**********
Повторюсь, в тот год срослось как-то все не по-детски.
К тому же меня стало все утомлять – такое бывает у нынешней молодежи… Даже алкоголь – «главная движущая сила» последних моих шести лет. Да, пьешь – а кто сейчас не пьет, сейчас все пьют -  но вроде как и не алкаш, не валяешься по канавам, и обуви у тебя пять пар, и штанов – десять, и квартира с удобствами, и диплом почти в кармане, а толку-то… Дальше-то – что?..
Даже мне было понятно, что надо что-то менять. Но что именно? И как?
Тут-то Ля-Шене и нарисовался.
Где ж тебя, сука, черти носили пять лет?
И за каким фигом ко мне принесли, а?
Как говорится, если у вас все хорошо, не спешите радоваться, пиздец знает когда настать.
Дальше…


ГЛАВА ВТОРАЯ
CURIOSITY KILLED THE CAT

Ля-Шене я не узнал.
Опрятный, вежливый, остроумный. Хоть сейчас – на витрину да в прямой эфир. Переступив порог, вытер ноги. Сходив  в сортир, вымыл руки. Ну, и тэ дэ. Сроду не замечал за ним этаких штук.
- Что с тобой, - спрашиваю, - В общество хороших манер вступил? Так зря копытами не бей, мы люди простые.
- Да нет, - говорит, - все нормально…
Ну, нормально, так нормально.
- Проходи…
И Ля-Шене прошел.
Сука…

**********
Любопытство…
Стремление к познанию, присущее живым существам. Зависит от внешних факторов, окружающей среды… А также от полученного ранее опыта субъектом самого познания…
Да только все это срань…
У Ожегова, кто помнит, более верней:
Мелочный интерес ко всяким, даже несущественным подробностям.
А у пословиц уже напрямик:
- Curiosity killed the cat.
Любопытство сгубило кошку…

**********
Ля-шене прошел, и мы принялись чесать языками.
- А помнишь, как мы в девяностом?..
- Ну конечно!
- А такого-то давно видел?
- Давно…
- А там-то давно был?
- Вчера…
Обычное, вообщем-то, пересловье…

**********
Я сказал:
- Вот диван, пульт, где книги – знаешь, давай – отдыхай…
Но Ля-Шене отдыхать не собирался. Диван и телевизор его не интересовали.
- Это все второстепенно. Как сама жизнь. Давай лучше поговорим.
Ладно, думаю,  давай, столько лет не виделись, пусть… Я кивнул за окно, в сторону предполагаемого магазина:
- Может, по пивку?
- Не-е-ет…
- Брось, давай.
- Да я, в общем-то, не пью…
- Да ну? Вот это новость… В смысле – хорошо, отлично. Что так?
Ля-Шене секунду помедлил, затем ухмыльнулся:
-  Да я, в общем-то, вмазанный…
Я сразу понял, о чем речь. Но на инстинкте переспросил:
- Как?
- Вмазанный, - повторил Ля-Шене, - Ну, в смысле – ширнутый.
Наш диалог выглядел будничным, как разговоры о погоде.
Я даже, помню, не удивился. Не в том смысле, что от Ля-Шене ничего другого не следовало и ожидать, нет. А в смысле том, что – стык тысячелетий, глобализм, всемирное стремление в никуда…

**********
О наркотиках я тогда не знал ничего.
Наркомана в глаза не видел.
Не скажу, что я думал  о них невесть что – с моим-то алкогольным стажем… Мне казалось просто – это люди некоего дна, второй сорт, отбросы общества. Не по своей, зачастую, вине, но все равно.
Наркотики в моем представлении были…
Ну, как бы это сказать.
Подвал, притон, милицейские сводки, мешок с клеем на башке, полный неадекват… Стандартный набор ассоциаций обывателя. Хотя к обывателям я относил себя менее всего…
Да я и не знал о них никогда, не пересекался… За исключением, конечно, третьесортных американских боевиков. С их лубочными злодеями, кадр за кадром заглатывающими всякую дрянь… белый порошок в полиэтилене, проба с ножа на язык: о! отличное качество!.. и прочая хуета. Лубочно, неубедительно… а значит, неинтересно.

**********
Вообщем, Ля-Шене сказал:
- Я – вмазанный. В смысле, ширнутый…
И стал что-то рассказывать, в излюбленной своей манере – руки на чашке чая, глаза  неизвестно где…
Я не проявил интереса.
По крайней мере, мне тогда так казалось… Ну, не мое… Се ля ви. Мне казалось, это все далеко  и мимо. Как космический вакуум. Или как балет для коров…
А Ля-Шене …
Хочет так, ну, пусть так. Его право, его жизнь.
Его желание.
Мы сидели на кухне, я чувствовал себя разбитым, а Ля-Шене, наоборот – выглядел бодрячком. «Бодрячком, бодрячком…», как поется в какой-то дебильной песне… Помню, я даже позавидовал ему. На доли секунды, не знаю, на нейтрин...
А больше и не надо – достаточно…

**********
Часы пробили два часа. Я скинул чашки в раковину. На пороге спросил (блядь, зачем?):
- А как оно? Вообще…
- Ты не представляешь…
- Как водка?
- Что ты. Разные вещи. Гораздо лучше…
- Ну-ну.
Я пошел спать. А Ля-Шене остался на кухне.

**********
Я спал тревожно, мне снилась какая-то чушь. А Ля-Шене и вовсе не ложился. Перемыл всю посуду. Выдраил пол. По-моему, даже очистил комфорку… Вообщем, хорошая такая «заморочка», с пользой для общества, то есть – для меня, хотя весь этот слэнг  был для меня тогда еще чужим и инородным.

**********
Вы верите в случайности, спросили как-то одного мудреца.
Мудрец подумал и ответил:
- Я же уже говорил вам – нет!..

**********
Я думаю так.
Ля-Шене «упал» в унавоженную почву. Причем, именно в «нужный» момент. Этакий засланец, не знаю, с каких краев, но явно не со стороны неба. Появись он на год раньше или наоборот  – и все могло сложиться по-другому.
А тогда…
Психологически я уже был «готов».
И Ля-Шене не требовалось прилагать для «вспашки» никаких усилий…
Да он, вообщем-то, и не прилагал.
Дальше.


ГЛАВА ТРЕТЯЯ
ПРОЛОГ НОМЕР ДВА.
УЧИТЕЛЬ ЛОГИКИ

Хорошо возвращаться домой и знать, что там тебя - ждут.
Плохо возвращаться домой и знать, что там тебя - поджидают…
Поэтому через неделю Ля-Шене приехал снова.
И снова – ширнутый.
Ведь ходить всю ночь из угла в угол проще и безопаснее было в пустой квартире старого друга, чем при падких на все подозрительное родителях…
- Прет!..
Слово, которое Ля-Шене любил повторять.
- Это как? – спрашивал я. Знания умножают скорбь – известная всем присказка, но, как говориться – сел в сани, только держись…
- Прилив энергии… - объяснял Ля-Шене, - Бодрость духа… Полный самоконтроль…
И добавлял что-то еще, не помню уж что, но такое же заманчивое и высокопарное.

**********
Наркотики были для меня все на одно лицо. Как для трезвенника – все спиртные напитки… Но я делал успехи. С каждым днем. С каждым приездом…

**********
Ля-Шене употреблял стимулятор.
Первитин.
Попросту – винт…
Серый кардинал, теневой лидер «замутов».
Винт повышал работоспособность. А мир становится правилен и понятен.
- Это как радиоприемник, - объяснял Ля-Шене, - В обычном состоянии ты никак не можешь настроиться на нужную волну, как не крути ручку. Помехи, шумы, глушилки…  А винт помогает поймать кристальную по звучанию частоту…
Я слушал, развесив уши.
- Не зря ты читал Канта.
- Юнга…
- Какая разница…
- А никакой.

**********
Недели через две я спросил у Ля-шене:
- У тебя трава есть?
Ля-шене оскалился…

**********
Мы заперлись в ванной – зачем в ванной, почему, не помню – Ля-Шене забил косяк. Старая добрая беломорина… Задул мне несколько паровозов. Помню, запотело стекло…
Ля-шене спросил:
- Валик, ты не знаешь, почему в ванной такие изогнутые трубы?
- Потому что, только дураки двигаются по прямой… - ответил  я.
- Как? – переспросил Ля-шене, - Двигаются? Ты сказал – двигаются?..
И захохотал. Затем объяснил мне значение этого слова.
- Неоригинально, -  сказал я.
- Конечно, неоригинально, - сказал Ля-шене, - Похоже, у тебя, как и меня – все начинается с обыкновенной дури…

**********
Тут он оказался прав.
Вообщем…
Как бы это сказать…
Я решил попробовать. Один раз. Я так и сказал Ля-шене:
- Один раз…
- Как и все мы, - меланхолично ответил Ля-шене…

**********
Чего мне хотелось на самом деле?
Не знаю.
Новых ощущений?
Думаю, да…
Я был из поколения некст, не стоит об этом забывать. Поколения потребителей. Как те бабки на мини-рынке, мы тоже кричали «давай-давай!»… Ну, нам и давали. Все логично. Как в том анекдоте про учителя логики, у которого утонул друг. Учитель не расстроился, ведь его друг не умел плавать. Вот поэтому и утонул… Все логично.
Да и Ля-Шене меня подкупил. Честное слово. Хотя до сих пор не взять  этого в толк… Как, как могла кого-нибудь подкупить эта хитрая рожа…
Это был другой Ля-Шене.
Не тот, которого я знал. Не тот, который пропивал ковры и валялся по сточным канавам. Готовый за пузырь не то что родную мать продать – душу заложить. Если, конечно, найдутся покупатели…
Теперь… Теперь это был другой Ля-Шене.
И этот нынешний Ля-Шене на фоне того, вчерашнего выглядел на порядок лучше.
И я подумал, почему бы и нет?
Почему бы и нет…
Дальше.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ОДНОЙ ЖОПЫ ЯГОДИЦЫ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Так я познакомился с Демидом и Саньком.
Их привел Ля-шене.
Демида я знал. Демид учился в соседней школе.
В пятом классе мы собрались у кого-то дома и запустили с балкона летающую тарелку. Нам захотелось посмотреть, как далеко она может залететь с верхотуры девятого этажа. Тарелку подхватило ветром и понесло в сторону ближайшей пятиэтажки. Мы приготовились услышать звон бьющегося стекла… Но тарелка окно не разбила. А залетела прямо в открытую форточку.
Один шанс из миллиона… 
Я думаю, те, кто находился в тот момент в комнате – не по-детски перебздели. Я бы и сам наложил в штаны. Если бы такая штуковина залетела бы мне в квартиру…
Два дня это была самая обсуждаемая новость района.
С тех пор Демида я не видел.
Своих забот полон рот…

**********
С Саньком было сложней. Санька я не знал.
А тех, кого я не знал, я старался в дом не пускать.
Санек жил в соседнем квартале. У него в туалете висела табличка: «Ничего хорошего из тебя не выйдет»… Он, как и я, учился в ТГУ.  Возможно, мы пересекались с ним на бесконечных студенческих попойках...

**********
Вообщем, Ля-шене мне сказал:
- Санек – это наше все.  Он достает наркоту. Знает, где, что и почем… Нам без него – никак. Поверь мне… Можно, мы у тебя переночуем?
Сука…

**********
Демид вырос, слегка облысел и напоминал деревенского тракториста.
Санек был похож на молодого Бреда Пита…
До сих пор не пойму, зачем им нужны были наркотики.
- Я спросил у Демида:
- Помнишь летающую тарелку?
Демид поднял большой палец вверх.
Я спросил у Санька:
- Как это происходит?
Санек задумался.
- Да никак это не происходит. Ты вечером по парку гулял? Кузнечики, цикады, долгожданный ветерок. Жизнь прекрасна… Затем – раз! – и ботинок в собачьем дерьме. Как происходит, что за вопрос. Происходит и все тут… Как еще объяснить?