Фначале лета подался я на курорт – ну, подлечиться там, нервишки, да и подальше от серых будней. Ибо када йобаный быт не заёбывает, фсе, кого имел, далече, а медпоказанья не отражаюцца на стоянии хуйя, хоцца каково либо веселья. Но не просто кочанчег попарить, а между заходами палюбавацца истесственным спутнегом планеты, папиздеть за Моцарта, забрацца на местную высоту, где невзначай патеребить сисьге, патом вискарик там, гитарка… ну шоб для души и со вкусом.
          Обычно так и быват, но насейраз жисть дала по еблу.
          Первой была  Галю, каклушга, артапет и стерва. Приволокла сразу в свой номер, разделася та й лэгла навзничь. Я фдул. Памыл хуй, она – песду, Залезла сферху, кончела, меня не почакав, снова памыла песду и папыталась падрачить. Я пизданул на мове: «А поразмовляты?». Она достала фото мужа (репа раза в 2 больша маей), сказала шо он атпустил иё паибаццо. Я паслал иё нахуй фместе с мужем-казлом. Медработнецца хуева. Вышел с апустелой душой.
          Потом – классега жанра. Нажрались ф кампании вечером, часа в 3 ночи проснулся рядом с толстожопой бабой, как апосля разглядел, исчо и храмой. Пару дней было тошно, думал – а может ничиво не было, но фрагментарныйе просветления ф памяти настойчиво убеждали в обратном. Меня опять использовали. Тьфу, бля!
          Потом в саседней номер вселились 2 падруги, ничо так. Я фзял коньячок, аливки, пр. хуйню – и к ним. Оказались лесбиянге. Ну нихуя не пизжу! Кровати составлены фместе. Выпили мой напиток, потом – ихний, они начали танцевать и целовацца между собой. Я предложил вклиниться, дык хуйтам! Короче, вышел пьяный, ахуевший и нихуя не понял.
          Решив, что алкоголь мой враг, я по случаю подснял Лену – полная пазуха сисег, диспечир па какойта хуите усибя в Сарансге. Сразу, сцучко, у миня поселилась. Фсигда у миня. Иё в дверь, она – в окно. Сутки я иё ёб (сисьге зачотные), истчо пару пытался слить. А истчо – ты где был сутра? Паччиму бизминя? Ну тока тут атчотов нехватало! Кроме таво, Остап Бендера она не знала, Мопассана считала армяном, а поступок Моники Левински в бытность Клинтона губернатором, осуждала, что миня сразу бесит. Знала тока Киркорова и Стасмихайлова. Афца. Ну потом слил толстому Славегу – ему внутренний мир выше песды был неитересен, поселилась у него.
          А дальше – Лика, журнализд  дальнерайонной прессы. Думал – вотоно, для души. Смотрели экзотических тараканофф, болтали о Дали и его эскулапе Фрейде, алкоголике Омархаяме, пили горькую и  ввечеру непадеццки оторвались в кустах у старого погоста – до комнаты недотянули. Такие бабы и ебуцца красиво, развратно, самозабвенно, со всякими весёлымя затейками и отступленнями от морале. Я, естесстно, раскатал губы на последние деньки, но по прибытью в фойе она сказала, мол, благодарствую и пардонте, ибо завтра паутру прибывают с вакзала иё мужик с отпрыском и ей вроде как неудобно будет ибацца настороне, что для иё тоже печально.
          Отпуск неумолимо шол нахуй.
          А в конце – Вера, капетан, палицайка. Снял я иё на дискотеке, перед которой она гдейто налакалась, приволок в номер и долго шпарил фразные места. Блюстительнеца порядка фконец распаясалась, издавала беспорядочныя звуки ртом  (када он не был занят). Иногда эти звуки становились манатонныме и в определенной тональносте сливались с местным горным патокам, входиле в резонансс и стекла угрожающе позвякивале. Потом враковой позе от интенсиффного подмахиванья иё рука саскальзнула с матраса и она иблом пизданулась о спингу кровате, атчиво у ней сучился синяг. Я тоже пизданулся с ней, но, так как был неизмеримо трезвей, морду от спинге свернуть успел, но хуй из жопы выскочел. Продалжать наши занятья она пачимуто катигарическе отказалась, видимо, от разбитого ибла расстроилась. Так что и контрольный выстрел фжопу не был произведен.
          Кароче, отпуск был проёбан, но, возвернуфшись, я сказал сваиму другу деццтва Вофке – тоже капетану тойже канторы: «Я вас, ментов, фнатуре…»