У нас тоже самое делалось, неофициально. И пили, и курили, и за бабами гасали, и ничего: все были здоровы, подтянуты и упитаны, несмотря на курение и алкоголь, наше и учителей. А что это за будущий физик, лауреат каких-то там премий, в том числе нобелевской, который не курит и иногда не страдает запоями? Это ж нонсенс, как во Франции. Надо с юности приучать. 

Я никогда не любил гуманитариев, а поучившись в физмат школе, вообще стал их ненавидеть. Ну что это: тонкие ручки, музыкальные пальчики, на которых все косточки прощупываются, длинноногое туловище, и самое главное – это разговоры ни о чём. Мы хоть, физики, с металлом и неметаллом работаем, с термисторами, с черными дырами, а они с чем? Летают где-то в неведомых облаках, а на землю спускаются только чтобы пожрать, да и едят они мало, перевод продукта.  Зачем эти гуманитарии вообще нужны? Ну, никакой пользы не приносят, одни убытки.

У нас разношёрстный подобрался класс: от красавчиков – иудеев (как они сами себя считали),  до сторонников проповеди «харе кришна, харе, харе» (оранжевые штаны уже были готовы), но и те и другие сходились в одном – в не убиваемой любви к физике. Как может в одном человеке сочетаться харе кришна с харе рамой, а сбоку ещё кришна прасад и сильное ядерное взаимодействие – я до сих пор никак не пойму. Не стыкуется. Когда, сразу после перестройки, была мода на разных идолов, то мой друг примкнул к движению «Харе Кришна», которое было популярным двадцать лет назад и битых два часа растолковывал мне, почему именно Кришна живее всех живых (диалог происходил возле мусорных баков). Потом время изменилось и в моду вошло православие (гордо вступило), и он тут же, не теряя ни минуты, накупил до хрена икон, соорудил жертвенник на кухне, выучил молитвы, и переквалифицировался в православные адепты. Хотя, по настоящему, на самом деле, он готов поверить даже в Вельзевула, если бы это приносило финансовый достаток. Но физику и радиотехнику знает хорошо, благодаря физмат школе.

А знаете, почему религия наличествует, а не издохла? Всё просто. Сторонники религии, как правило, недоучены и неуспешны, не учились в физмат школе или попросту боягузы, и каждый думает так: и вашим, и нашим, если нет бога, так и бог с ним, а если есть бог – так надо же что-то делать. Лучше я перекрещусь, мольбы вознесу, а то бог его знает, что будет, когда коньки отбросишь. Вот и всё. Все набожные люди, всего лишь трусы и трусихи (и жена моя не исключение). У меня друзья и подруги все атеисты (если подробно разобраться) кроме богобоязненной, с недавнего времени, жены, но она в физико-математической школе не училась, ей простительно, гуманитарий, ети её мать.

Культурология, философия, литература, лингвистика и пунктуация –  отрасли знания, не предполагающие наличия формул, являлись для Лысова наукообразными выжимками, а проще – лженауками, существующими только для того, чтобы пристраивать «поголовье». И не для чего более. Только для девочек и скатившихся с величины знаний мальчиков.

Приходит как-то Лысов на очередной урок неадекватным (а адекватным его застать трудно) и начинает с порога рассказывать:  что, мол, был на родительском собрании в математическом классе, ну, и высказал всё, что я об этих учениках думаю, без утайки. И тут какая-то расфуфыренная курва (так и сказал) встаёт и менторским тоном произносит: «Будьте, пожалуйста, поскромнее, а то мой сыночек жалуется на Вас, Вы его то девочкой обзываете, то поголовьем, то недоумком, пора это прекращать.  Да, мой сыночек, не имеет обширных знаний по алгебре и геометрии, зато у него прекрасные гуманитарные способности».  Я аж рассвирепел, и говорю, закипая: «Знаете что, мамаша, если я называю Вашего сына недоумком и поголовьем, значит так оно и есть, а если мне говорят о прекрасных гуманитарных способностях Вашего сына, то это значит только одно – у него нет никаких способностей!». И в этом весь Лысов. 

Оценок за контрольные у Владимира Ивановича категорически не было, не любил он это дело, а оценки ставил так (если завуч допекала): сразу на всю четверть, чтоб время не терять, не спрашивая учеников. Обводил взором весь класс, оценивал каждого ученика, смотря ему в физию, и что-то писал. На перемене открываешь классный журнал, а там оценки свеженарисованные  за несуществующие контрольные: этот хорошо знает – «пять», этот посредственно – «четыре», ну, а этот, относящийся к поголовью, и на «два» не наработал. Ладно – «три». Сорок пять минут делим на двадцать восемь, итого 1,6 минуты на каждого (это за три контрольных, минимум). Но все оставались довольными (даже девочки и примкнувшие к ним мальчики), замечательно Лысов угадывал и оценивал, но двойки он страсть как любил ставить, хлебом не корми, но не по контрольным, а просто так, когда к доске вызывал и поразвлекаться хотел.