Утром Никифор пришел к Николаю Степановичу и говорит:
- А, что, Николай Степанович, пойдем сегодня на станцию?
- А то, - отвечает ему Николай Степанович, - там же сегодня разгружать будут надо, помочь нужна.
- А то, - говорит Никифор
- А то ж, - говорит Николай Степанович.
За разговорами, суть которых сводиться к обоюдному согласию, они добираются до станции.
- Смотри-ка, уже носят, - Николай Степанович недоволен, - я ж вчера сказал - приду все сделаю помочников мне два
и один там чтоб не мешал и все, так на тебе - несут не ожидают.
- А потом платят мало!
-Точно, Никифор, платят и не аккуратно чтобы.
- Да точно тебе говорю, Николай Степанович, я второго дня на сервис даже ключ свой принес, говорю - дай сюды,
гамаш. Так они помогали мне сначала, а потом пшол вон говорят. Или третьего?,..
- Третьего мы в порт ходили.
- В порту было хорошо! - Никифор поправляет резинку на очках, - только конешно уш они не справятся дальше то сами!
Там без воротка не снять, а вороток то вот он.
Николай Степанович берет вороток:
- без такого то не-ет, куда там.
- А то, - довольно соглашается Никифор
- А то ж! - говорит Николай Степанович.
Никифору делается очень хорошо, а потом очень плохо. Это его посещают мысли. Последняя была как будто этот вороток -
их общий с Николаем Степановичем сын. Чтобы прогнать дурное, он делает себе приятное воспоминание:
- Колька то мой до сих пор пишет. Ага. С того помнишь как заточил? а то! - до сих пор пишет и не ломается. Я вчера
справлялся. Не сломан еще карандаш!
- А то! заточил то как. Любо дорого, оно то щас как - только дай им - сломают. Раньше то умели.
- А то.
Через забор они наблюдают, как разгружают вагоны.
- Скажи ка мне, Николай Степанович, вот какую вещь ты знаешь, свои-то дома лежат в починке - который час?
- Да уже вечер и вечер, чего там, - Николай Степанович слегка раздражен, - отверточку положил, так она порядок
пришла наводить, глядь - нету. Так тоже в починке.
- Ты приноси ко мне - чего чего, а открутим как положено, там пазик есть специальный, - Никифор делает
неопределенный жест пальцем и непроизвольно прикусывает язык.
- А то ж, - говорит Николай Степанович
- А то, - говорит Никифор и они идут по домам.


* * *


Никифор проснулся в половине шестого утра и почувствовал, что сегодня он непременно закончит ведро.
Была суббота. Стрелка часов еще не коснулась шести, а Никифор уже устроился на кухне у окна и
сделал три пробных удара молотком по дырявому жестяному ведру. Ведро это жена давно хотела выкинуть
с ужасом представляя, как муж и его друг Николай Степанович будут, умело поправляя друг друга, чинить
то, что в починке не нуждается даже больше, чем прочитанная и порванная газета.
Третий удар по ведру совпал с первым ударом по голове Никифора. Жестоко пожалев, что положил жизнь
и полученную от природы мастеровитость на глупую женщину, Никифор ушел на пляж дома отдыха "Набежавшая
волна". С собой он, как всегда, взял стамеску и изолирующую ленту.
Перед входом в "Набежавшую волну" Никифор увидел Николая Степановича.
- А что, Ниолай Степанович, здравствуй. Ну.
- Я им говорю - там треснуто. Дайте, а то люди попадают. Вчера смотрел, точно трещина. А они мне - как
вы туда попали, вы же не на пансионе. Ну так попадАют и чего там. Я ж не могу чтоб попАдали.
Николай Степанович умелыми жестами рисует Никифору картину падения тучной отдыхающей с деревянного настила
над пляжем.
- Так а то!, - соглашается Никифор: - предупредить надо. Предупрежден, значит предупредили уже.
- Я то подпилил там, чтоб совсем. А то кто знает когда? Оно ж в любой момент может. И знать не будут.
А так я всё в курсе - как только станут, так сразу и про Николая Степановича вспомнят. Скажут "зря мы
Николая Степановича не послушали. Гляди-ка он один знал и предупреждал, а мы маху дали"
- Ну теперь-то даа. Теперь мы им покажем, что без мастерового человека в жизни никуда, - с этими словами
Никифор достает из огромного нагрудного кармана стамеску и угрожающе машет "Набежавшей волне".
За забором слышится треск и крики людей и Николай Степанович с Никифором, любопытством увеличивая рост,
смотрят поверх забора.
- Вот надо же так, - раздражается Николай Степанович: - Осторожнее надо быть. Думают на отдыхе и под ноги
смотреть не надо. А ну как там треснуто, или чего хуже подпилил кто. Я ведь предупреждал, а они врача зовут.
- А то! Николая Степановича звать то не захотели, теперь маета а не отдых.
- Даа. Мастер он везде нужен. Вот починить что, или там к примеру треснуло..
Вдруг, повинуясь невидимому зову, мастера спешно удаляются в сторону села.
- Я вот думаю с ведром надо, - Никифор в воздухе пальцем ковыряет дырку: - А то стоит. Купила-то
новое - денег не жаль. А мне чини. Все на мне. И течь-то пустяковая.
Вспоминая утро, он чешет затылок:
- Сегодня не удалось.
- Я тебе, Никифор, как человеку знающему и много ты чего знал так скажу - ведро в хозяйстве, оно ж никуда
без него. Вот к примеру воды в колонку..
Николай Степанович замолкает. Ему вспоминается прошлогодний взрыв газовой колонки в доме соседей и как
не вкусно кормят в больнице:
- тут ведь надо с умом. И вот если не мешают, то все живы и здоровы.
Они на долго замолкают. Николай Степанович думает, как было бы хорошо, если бы в многоэтажках тоже
печи складывали. Никифор думает, что стамеску надо бы перевернуть в кармане остриём вниз, потому как
если вдруг надо будет упасть на живот, то не поранишься.
- Я слышал ты, Николай Степанович, сегодня к Михедке идешь? Весна то уже, ехать пора. Ласточку-то его
заводить будете?
- Да уш разбудим, чего там. Зиму-то простояла, осенью, там проводок один какой-то. И главное я ж говорил минус.
Не углядел тогда. Ну да сейчас-то поднимем!
- Так я с ведром приду.
- Ведро-то по сложности, думаю, уступает автомобилю, потому на последнее отнесем. Хотя на месте надо будет обсудить.
Но думаю всё же уступает.
- А то. Ведро-то. Оно завсегда машине уступит.
- Ну так да!
И перед серьезной работой они решают разойтись по домам и плотно позавтракать.
- Дел-то невпроворот! Надо чтоб поесть и надолго.
- А то.
- А то ж.


* * *


Наконец-то Николай Степанович может спокойно рассуждать. Все, кто мог ставить перед ним конкретные задачи,
уехали на выходные к маме и бабушке. Женщина эта является не только мамой и бабушкой в одном лице, но еще и тещей
самому Николаю Степановичу. Но об этом он сегодня не будет думать. Сегодня он должен разложить все по полочкам.
"Вот к примеру с трубой" - думает Николай Степанович, -"там же на хомутах все не удержишь. А варить кому?
Я то заварю, однако же и на хомут потратились. Надо использовать. А заварить всегда можно. Тем более на хомутах-то
оно быстрее. А если еще зажать надежно! Надежно! - хорошее слово. Емкое."
Николаю Степановичу представилось, как он едет по селу, почему-то в коляске 19ого века с откинутым верхом.
А вдоль дороги из окон домов торчат здоровенные болты и на болтах этих наживлены здоровенного же размера гайки.
И по улицам мечутся люди с маленькими гаечными ключами в руках. Люди эти проклинают судьбу и свою неродивость.
Потом Николай Степанович слышит крики "едет, едет". Он достает из кармана ключ нужного размера и не слезая с брички,
на ходу закручивает гайки одну за другой. Да так умело и быстро, что гайки скользят по болтам в самые окна домов.
И тотчас в домах загорается свет, появляется в них тепло, а некоторые люди радостно утверждают, что появляется
также и уют.
Завершив таким образом раз и навсегда вопрос с теплом и уютом, Николай Степанович решает, что дело с трубой
закрыто и что пора бы задуматься и о своем здоровье.
"Зубов то не впрок. Думаю лечить надо надежно! Вот и слово это опять кстати очень. Доктору то раз плюнуть, а деньги
за что? за плюнуть? Он их каждый день поди ставит - наторел. Конечно ему плюнуть-то раз, а мне плати как за
работу повышенной сложности."
С этой мыслью он берет дубовое полено, долго крутит его, щурясь, будто сам мастер Карло, пробует об колено на прочность.
Потом берет нож и срезает малеькую щепочку.
"Человеку, если ему руки и голова нашто? Так и все должен сам уметь. А ну как мор и все доктора повымрут? Тогда чтож,
зубы на полку?"
Николай степанович долго стоит перед зеркалом с открытым ртом, пытаясь справиться с собственным языком, который мешает
ему провести "операцию" должным образом. Наконец он загоняет в коренной зуб маленькую дубовую пломбочку...

- Что же ты, дорогой друг, я думал к теще уехал с семьей. А ты вон как, - говорит Никифор укладывая Николая
Степановича в "неотложку".
- Так штож куда ехать, когда со здоровьем приключилось. Зуб-то аж на четыре части, а никому дела нет. К маме поехала.
Вот вернется - будет ей и трубу некому починить.
- А то ж!, - говорит Никифор.
- Так а то ж, - мычит Николай Степанович и доктор скрывает его в утробе "скорой".


* * *