Утро Федора Сергеевича, как обычно, начиналось с пробежки по набережной. Спорт и вера в бога в последнее время почему то стали очень популярны в мире больших денег и кровавых разборок. И вот облачившись в красный спортивный костюм и белоснежные кроссовки, он бежал, обдуваемый прохладным свежим ветром.  Золотая цепочка прыгала из стороны в сторону в такт его шагов, иногда неприятно попадая по вспотевшему мокрому лицу. Позади два здоровых силуэта в официальных облaчениях и темных очках, казалось как стена, передвигались за ним. Рядом по дороге лениво волочился большой черный внедорожник.

  Впереди Федор Сергеевич увидел сидящего человека. Что-то в нем было странно и неестественно. Подбежав, он обнаружил, что это был маленький безногий мальчишка. Табличка у его ног призывала помочь слепому калеке. Федор Сергеевич долго разглядывал мальчика. Наконец щелкнул пальцем, из машины выбежал лысый мужичок и протянул ему пачку денег. Отсчитав пару купюр он небрежно махнул и человек суетливо удалился обратно в машину, громко хлопнув дверью. Это разбудило мальчика и он вздрогнув обратил свой взор на сидевшего на корточках напротив него. Но опомнившись через мгновенье, снова расфокусировал свой взгляд. Погрузив деньги в пыльную дырявую шапку Федор Сергеевич внимательно всмотрелся в лицо мальчишке и презрительно хмыкнув достал из под пояса большой серебряный пистолет и направил пацану прямо в лицо.
- Ага слепой говоришь, щас посмотрим. - щелкнул предохранитель. Мальчик испугано вздрогнул.
- Не надо дяденька, не надо, я больше нe буду, не стреляйте пожалуйста, -  маленький бродяга хныча, пытался отодвинуть дуло своей худенькой белой рукой, второй от себя толкал шапку с деньгами, - Возьмите дяденька, возьмите умоляю, мне не надо, только не стреляйте, прошу, пожалуйста, только не стреляйте!
- Не надо говоришь? А наебывать меня значит надо? Что же вы все за суки такие, я что дурак, я  что на дурака похож? Я тебя спрашиваю, похож на дурака, а? - схватив за шиворот уже в голос орущего мальчугана и приподняв над землей , сильно затряс его. Руки и обрубки ног беспомощно болтались.
- Наебать все хотите, умные все блять да? Из ума сшитые, a я у вас дурачок деревенский, да? На сука! - и размахнувшись, хлестко опустил рукоять пистолета на лоб мальчика.
Тот полетел вниз, и уже в бессознательном состоянии приземлился, сильно ударившись об столб спиной, и обмяк. Расеченый лоб выпустил красную змейку, которая каплями капала на пыльный асфальт.
- Нравиться? Вот вам и дурачок, вот вам и Федор Сергеевич, съели? Мало? Так мы добавим..., - поднял пистолет и прицелился в район груди. И уже готов был нажать на спусковой крючок, как голова взорвалась тысячами разноцветных брызг и тьма поглотила пространство вокруг.

                                                              ***

  Федор Сергеевич очнулся от исходящего от земли слепящего света. Привыкшие к темноте глаза категорически отказывались открываться. Все вокруг было бело и ярко, нестерпимо ярко. Он попытался встать, но руки уперлись во что то холодное и провалились при дальнейшем давлении в эту ледяную субстанцию. Не приятно жгло и резало запястья. "Снег??? Какого хуя?",- он смог наконец разомкнуть глаза и обнаружить себя в непроглядной заснеженной пустыне. "Где я? Что происходит", - уже полностью придя в себя, думал Федор Сергеевич,- "Так спокойно, Федя, толькo спокойно, вдох - выдох...вдох - выдох. Так… последнее что я помню: пробежка, утро...так, охрана  как всегда сзади...ага...а точно мальчик!!! Безногий слепой мальчик, а нет не слепой, ну ладно...не важно...дальше что? Пустота...блять!"


    Глаза хоть и медленно но привыкали. Cощурившись и прислонив руки  ко лбу, наконец - то сумел  оглядеться. Он стоял посреди равнины, вдалеке вырисовывались величественные горы, окутанные белоснежными облаками.
  Вдруг шум ударил по ушам, нет он был всегда, но только сейчас мужчина обратил на него внимание. Он обернулся и, от увиденного негромко вскрикнув, потерял равновесие и плюхнулся обратно в мягкие объятия сугроба. Никогда в жизни он не видел ничего прекраснее... необъятный океан пристал его взору. Огромный… бесконечный... холодный... Он растирался до горизонта: такой спокойный и могучий вдалеке и такой дерзкий и дикий здесь, бьющийся об отвесную скалу. При каждом ударе волна разбивалась на миллион частей и вздымалась вверх на десятки метров и соединившись с лучами солнца образовывала радугу. Огромные  глыбы льда, айсберги, как  снежные храмы вздымались тут и там над поверхностью. На одном из них, самом пологом грелись на солнце странные животные с бивнями и плавниками. Федор Сергеевич уже видел таких по телевизору, но названия не помнил. Минут десять не мог оторвать взгляда, но несмотря на ярко светившие солнце, было ужасно холодно и было решено двигаться.
    Оглядевшись, он заметил человеческую фигуру плавно идущую вдалеке. Проваливаясь по колено в снег oн что было сил препустил в том направление; бежать было трудно и неудобно. Через пять минут силы иссякли и ноги заныли. Но Федор Сергеевич, с присущим ему упорством, делал все новые и новые трудные шаги, помогая себе руками. После десятиминутной борьбы, он наконец догнал путника, и упав в очередной раз, не в силах двигаться дальше, крикнул что есть мочи ему в след. Правда из-за сбившегося дыхания, тяжелой одышки и простуженога горла, крик походил более на хрипящий шопот. Федор Сергеевич уже подумал что так и останется незамеченным, вот так вот, не дойдя какие то десятки метров. Его охватила злоба, и собрав всю волю в кулак и наполнив легкие воздухом, прокричал, на этот раз своим уверенным низким голосом: "Стой, стой, подожди! Да стой же ты твоюжеж мать!"
    Человек в рясе остановился, но поворачиваться не торопился. Ждал и Федор Сергеевич. Наклонился, набрал горстку снега и растер ее об лицо. Когда убрал руку и открыл глаза, человек стоял напротив него и внимательно изучал его из темноты своего капюшона. От неожиданности Федор Сергеевич дернулся и нецензурно выругался. Но придя в себя, неуверенно спросил:
- Где мы? Как я сюда попал?
- Как очутился здесь мне неведомо, многие дороги ведут в это место. Да и по разным причинам попадают сюда: кто сам добровольно, чтобы понять и научиться жить с собой; кто убегая от совести своей, да вот только зря они, тут как раз и не спрячешься; а кого и сам мир выбрасывает не в силах терпеть злодеяния и разврата над собой. - дал ответ монах и уже развернулся чтоб уйти.
- Но постой, что за бред ты несешь милчеловек, видать головой ты ударился сильно, люди где здесь нормальные, не с прибабахом вроде тебя, а такие - с нормальным мышлением? - с насмешкой ответил Федор Сергеевич

Монах не обратил на его издевающийся тон никого внимания и голос его попрежнему был ровен и спокоен.
- Придет час и каждый ответит за содеянное, но как быть с теми кто убивая, обманывая и совершая другие неугодные этому миру поступки, даже и не помышляет как о преступном деянии, а лишь радуется своей удаче и куражу. Заполняя реки кровью, которая для жизни и радости была предназначена, отрезая конечности которые функцию имеют в теле как и каждый человек на земле. Как быть с ними, невидящими границ дозволенного и прощаемого. Как?
- Ну и как?- спросил Федор Сергеевич, догадываясь о ком идет речь
- В раздумьях одни с собой они должны быть, раз не соблюдают законов бытия. Одни... столетия… вечность... чтоб поняли они - какие животные на самом деле, и ужаснувшись, страдать должны от правды неприятной. Не увидишь ты больше никого, ухожу я. Привыкай: твой новый дом, белый и прекрасный, и лишь когда душа твоя станет подобна этому миру, сможешь ты вернуться.
- А я вот другого мнения на этот счет, давай выводи меня отсюда, а то думки твои прямо сейчас и закончaться,- сказал Федор Сергеевич и замершими непослушными руками потянул из-за пояса свой неизменный серебряный пистолет. На монаха, вопреки ожиданиям, это не произвело никакого впечатления, тот только пожал плечами, развернулся и побрел прочь от него.
- Ах так, ну я предупреждал…
 
  И мертвенную тишину оборвали звуки выстрелов, испугав всю живность в округе.
Монах прошел еще пару шагов, потом ряса как то неожиданно упала на землю, проминаясь под собственным весом. Как-будто и не было в ней никого, лишь некоторые уголки трепетали под легким ветерком. Федор Сергеевич никак не мог поверить в таинственное исчезновение, и на карачках, внимательно приглядываясь, пополз к черному облачению. Приближаясь он все отчетливее понимал что под рясой точно никого не могло быть, вот только необычное красное сияние не давали оторвать ему взгляд. Что то там было, теперь он видел это отчетливо – ряса  вздымалась маленькими бугорками и снова проседала. Он выстрелил еще раз, потом еще раз, а потом не выдержав и всю обойму. Движение прекратилось и он подполз к рясе ; потянулся к рясе левой рукой, до боли сжимая в правой уже бесполезное оружие; схватил и уже хотел отдернуть подол рясы, когда набежавший ветерок сделал это за него. В лицо ударил жар, да так, что дыхание сперло и глаза заслезились. И лишь когда моргнув, ему удалось сбросить мокрую пелену он смог осмотреться. И от увиденного он почувствовал как на голове волосы встают дыбом. Руки отчаянно пытались вытолкнуть его назад, но безуспешно то проваливались в снег, то просто скользили по замершему льду и его засасывало все больше и больше в образовавшиеся дыру.

  Ад... это был настоящий ад! Каким и представлял его Федор Сергеевич. Огонь... везде огонь играет с темнотой в кроваво-черные догонялки. Вместо низа - лава, вместо стен - слизкая плавещияся масса, напоминающая воск, с потолка свисают острые камни, один из которых нет нет, да и срывается вниз приземляясь и разлетаясь на тысячи кусочков. Но вот только не черти... люди - обитатели этих мест…до боли знакомые люди. Вон конкурент его прежний. Все тело покрыто треугольниками от утюга, а из глаза торчит вилка. Вон начинающий молодой бизнесмен со своей семьей, как человеческие черные мелки скребут своими обгорелыми ножками. Вон молодая проститутка с отрезанными сиськами, которая так и не смогла ублажить его тогда. Толпа людей с маленькими дырочками по всему телу, как дачные лейки поливали шипящую лаву бардовой кровью. А вон его бывший одноклассник с маленькой дырочкой во лбу и размаженным затылком, так неудачна назвавшим его „корешем“ при обстоятельных людях. Федор Сергеевич узнавал каждого из них. Сотни людей убитые по его приказу или им самим. Все они были тут. Это был его... его маленький ад... его собственное кладбище, созданное им и теперь желающее поглотить своего творца.

  Вдруг журналист с выпученными глазами и торчащим проводом из-за рта заметил его и дико замычал, и показав на него пальцем, поплелся то и дело путаясь в своих поломанных ногах. Толпа задвигалась, все больше послышалось недовольных мычаний. Теперь все они шли к нему, толкаясь и спотыкаясь, протягивая, у кого имелись руки. Первым дошел присторелый врач, поставивший когда то не утешающий диагноз. Следом за ним, как хвостик, волочились кишки свисающие из располосованного скальпелем живота. И когда он почти дотянулся до лица застрявшего мужчины, кто – то наступил на них и его отбросило назад. Однако уже следующие приближались и тянули свои зловонные руки. Кто то крепко вцепился в золотую цепочку и сильно потянулно, но она  сорвалась, до крови разодрав шею. Федор Сергеевич оскалился и безумно закричал, протиснул руку с пистолетом и начал долбить им, как обухом, по гнилым черепам.  Они кололись при удачном попадание и тела складывались в кучи. Но все новые и новые покойники приблибажились и вот кто-то сумел схватиться и впиться зубами в незащещеное левое плечо. На щастье в пасти остался только кусок ткани. От страха Федор Сергеевич задергал ногами, выпустил весь воздух и отчаяно попытался втянуть себя обратно. И когда ему все таки удалось сдвинуть себя с мертвой точки, кто проскользнул под беспорядочно махающей в разные стороны рукой  и схватил его за воротник костюма, что сильно усугубило и без того нелучшее положение: теперь он мог видеть только через окошко воротника стянутой олимпийки, и не получалось размахнуться достачнo сильно, что бы разбить тухлые головы. Теперь все силы, которых кстати оставалось не так уж и много, уходили на сопротивление тянущим. И уже когда казалось что он проигрывает и тело медленно, но уверено стало затягивать, он увидел мальчишку, того самого слепого мальчишку. Тот сидел прислонившись к камню и казалось спал.
- Эй! Эй мальчик,- надрываясь кричал Федор Сергеевич,- эй проснись, пожалуйста проснись!
Мальчик вздрогнул и начал ошарашенно оглядываться. Он испугано вжался в камень когда мимо него проковылял растрепаный мент с вывихнутой на сто восемдесят градусов головой.
- Мальчик, мальчик прости меня,- раздирая глотку, вопил Федор Сергеевич,- мальчик я не хотел, - уже совсем тихо закончил он.
  И уже совсем перестал сoпротивляться толпе. Как неожиданно мальчонка ловко передвигаясь большей частью на руках направился к нему. Он толкался и пыхтел, вскарабкивался на головы и ловко перелазил с тела на тело, пока таким  образом не добрался до Федора Сергееивича. И уже двоем они стали отбиваться от рычащей толпы. Хватка ослабла и Федор Сергеевич снова задрыгав ногами, стал отваевывать сантиметр за сантиметром у адского жерла свое тело. И вот уже на свободе. Протянул руку теряющему равновесие мальчику, и в последний момент сумел схватить его и потянуть на себя….
 
                                                            ***

- Босс, Босс, что с вами? Серый может скорую вызвать,- в голове раздались знакомые голоса
- Да подожди, кажись приходит в себя
- Да, точно...Босс с вами все нормально?
Федор Сеергевич наконец узнал голоса своих телохранителей медленно открыл глаза и приподнялся на локоть. Он лежал на асфальте и ужасно болела голова. Зажмурив глаза он помотал головой и тут же перед глазами вспыхнули яркие ужасные воспоминания. Спина покрылась потом и все тело скрутило судорогой
- Босс, Босс мальчишку кончать? - грубый бас снова вернул его в себя
- Что?
- Ну с мальчиком что делать? Кончать? Вы сами хотели, но могу и я, гы
- Кончать?.... Что ты!!! Нет!!! В машину его быстрей, да поторапливайтесь кретины, давай давай!
- Куда едем Босс?
- В больницу

                                                            ***


  Родная деревня, луга и речка рядом. Федор Сеергевич жарит шашлыки во дворике старенького покосившегося домика, который был построен еше его прадедом. Кусты смородины и крыжовника густо растут вдоль забора. На столе уже порезаны огурчики и помидоры прямо с грядки. Приятная вечерняя прохлада и свежий запах будоражат аппетит. Но Федор Сергеевич не начинает, он ждет жену с сыном. Радостно залился лаем Мухтар, значит уже подходят...уже рядом...как же он по ним соскучился... хотя видел только утром... как же он хочет их увидеть...
  Ну вот послышался скрип калитки и радостный Сашка вбежал во двор весело приветствуя отца на ходу, размахивая новобрибритеной книгой. Он очень любил читать, мог не отрываясь целый день пролежать в гамаке под кудахтанье домашних кур в компании какой - нибудь книженции. Ну в последнее время у Сашки появилось другое занятие-бег. Он просто обожал бегать; носился по окрyге, напевая стариные военные песни; и громкий заливистый смех был слышен на всю деревню. С тех пор как отец подарил ему новые железние ноги, он просто не мог остановиться и носился по немногочисленным дерeвенским улицам
- Пап, пап смoтри сюда, у него шрам как у меня лбу, смaтри пап, может я тоже волшебник,- взбудоражено кричал Сашка держа книгу про Гарри Поттера
- Да… волшебник, еще какой волшебник, - ответил он вслед убегающему в дом сыну, закрыл лицо ладонями и тихо заплакал