Несколько лет назад я заслал Удаву свой первый креатив, который его челядь хуйкнула в корзину. Это был пролог к задуманному большому пиздежу, но такой облом отбил охоту его продолжить. Время шло. Заслал ещё несколько крео, обложеных хуяторами  вполне сносным количеством хуёв. И вот выдалась свободная минута дописать Остров. Кто сподобится скролить до конца, предлагаю сначала для полноты картины посмотреть пролог на моей странице.

                              *  *  *
  Якорная цепь с зубодробильным скрежетом продрала мой мозг от уха до  уха. Проснулся. Башка раскалывалась. Спать в носовой каюте нашего спасателя-буксира ещё тот экстрим. А тут ещё удушающая жара – судовой кондишн периодически подвывал, но и только. Старый импотент, на большее он уже давно был неспособен. В кране умывальника холодная вода была градусов под сорок. Не крепости, а по Цельсию. Да и какой ещё она может быть, если за бортом и воздух и вода примерно такой же температуры. Пока полушария окончательно не развалились в разные стороны, надо было поскорее выбираться из этой железяки на палубу.
  На корме суетилась толпа народу. Наши и аборигены с острова, размахивая руками,  матерились на все лады. Бандерлоги в живописных труселях из когда-то разноцветных, но уже изрядно выцветших лоскутков, перегружали привезённое на точку снабжение на свою шаланду. Бочки с горючим просто побросали за борт, связывая их цугом одну за другой.
  Не успел я толком оклематься на свежем воздухе после душной каюты, как какой-то местный шустрик зацепил мой красный в лейблах чемодан и метнул его на баркас. Ёпт! Отбиваясь от услужливых аборигенов, пытавшихся и меня на раз-два перекинуть через борт, спустился на стрёмного вида плавсредство. И как говориться – руби концы.
  На живописном берегу, всё как на фото – и пальмы и песок, меня встречал наш тамошний сиделец Паша. Здоровый мужик лет под сорок в рыжей шевелюре, усах и баках. Его улыбающаяся рожа почему-то напомнила мне Ноздрёва. Особенно когда в знак приветствия что ли он ебанул меня по плечу. А пока шли до нашего бунгало - ещё пару раз. Такое радушие что-то резко стало меня напрягать, и я даже подумывал, а не приложиться ли и мне своим суперкейсом промеж его бакенбард. Но мы уже пришли.
  В одноэтажном бараке-шалаше  Паша занимал крайнюю к морю комнату в одно окно. В соседней ютилась обслуга – толмач, кандей и гоблин. Ещё несколько комнат занимали аборигены, сотрудники метеостанции а-ля профэссор Беляев (тропический вариант), на территории которой всё и находилось.
  Мебельный гарнитур далеко не гамсовской работы заполнял собой всё небольшое пространство апартаментов – две деревянные кровати с сеткой от комаров, два стула и стол времён жилкомунхоза и холодильник ЗиЛ, дверь которого держалась на веревке и изоленте. Ещё на столе стояла рация. Радистку Кэт к сожалению очевидно увёл на конспиративную квартиру вездесущий Штирлиц.
  Под впечатлением от всего увиденного рука автоматом потянулась к бутылке Арарата, которую предусмотрительно выдали на базе перед отъездом. Коньяк под папайю с лимоном был очень неплох. Но Паша особого восторга не выказал, зато опять ебанул меня, теперь по колену. После второго стакана я немного освоился в окружающей обстановке и, получив ещё один удар по коленной чашечке, заметил наконец-то, что Паша ебашет не только мою коленку. С не меньшим усердием он хуярил и себя по плечам и коленям, стряхивая что-то с башки и сандалет.
  Паша гонял  чертей! Только сейчас я рассмотрел его шустрый взгляд и лёгкую ухмылку. Очевидно игра в салочки с чертяками его ещё не заебала, а напротив, вызывала неподдельный спортивный интерес.
  С таким явлением в природе я встретился впервые. Впечатляет, конечно.  Но ну его нах жить с такой компанией в одной комнате. Мало ли чем начнёт Паша ебашить своих корешей дальше. Прибьёт ночью в азарте и меня и не заметит.
  Так что на ближайшем же радиосеансе я попросил вывезти бедолагу на большую землю. И, кстати сказать, через неделю за Пашей прилетел вертолёт, ещё через неделю он уже был дома. А ещё через какое-то время врезал дуба. Хуй его знает почему. Может от ностальгии. По змеёвке.
  Следующим утром, обозревая в раскрытое настежь окно окрестности (стёкол, кстати, не было вовсе, только деревянные ставни-жалюзи), прямо за подоконником я обнаружил ахуенную гору пустых аптечных пузырьков. Как оказалось именно эту настойку местного разлива на морских змеях, водорослях и прочей хуете и потреблял Паша в огромных количествах. (То-то армянский пятизвёздочный его не торкнул). Что характерно, аптека располагалась прямо перед окном метрах в сорока через пустырь. Очевидно, Паша был её элитным клиентом и делал ей годовой оборот  за месяц. Легко.
  Между прочим, эта змеёвка за приятный вкус и запах, о медицинских свойствах умолчим, пользовалась большим спросом у наших тёток. Градусов в ней было не много, не больше 30.  И  с каждой оказией на материк передавалось энное количество пузырьков.
    Кстати говоря, в этих азиатских аптеках, что не возьми, буквально всё со слов продавцов способствует стоянию и кончанию, повышает пиздатость и лохматость. И если сразу не загнёшься, то может и выживешь. Но не факт.
  Этому Паше не повезло. Но повезло другому, с которым познакомился на радиосвязи. Он сидел на островке миль за сто от нашего, на маяке, совсем близко от берега. И потреблял исключительно самогон из соседней деревни лучше не знать из чего сделанный. Как только допьёт, поднимает на мачте белый флаг. А на условный сигнал тут же прибывает джонка-самогоновозка. Этому Паше повезло больше моего подельника. И на острове просидел на пару месяцев дольше, и дома по возвращению ему отрезали только одну ногу. Говорят, несколько скорпионов на маяке издохли почти сразу, укусив просамогоненного смотрителя.
  Вот таким макаром через неделю остался я на острове один. Не считая нескольких сотен аборигенов. И первым делом решил оптимизировать товарно-денежные отношения между мной и своими санчопансами. Дело в том, что спецу на точке полагалось  наличными энное количество местных тугриков и энное же количество килограмм различных продуктов. И почти каждый советский человек в такой ситуации искал способ наебать всех и вся и как можно больше бабок поставить на карман. Положив при этом на своих, имеющих такие же интересы, переводчика, повара и охранника. Отсюда естественно расстроенная нервная система и плохое пищеварение в маленьком интернациональном трудовом коллективе.
    Я чисто интуитивно пошёл другим путём. Всё бабло и продукты, за исключением понятно выпивки и конфет (раздавал детворе), отдал в полное и безотчётное распоряжение толмача. Сверху ещё приплюсовал бочку бензина. И закрыл вопрос к обоюдному согласию.
    И в то время, как мои хитромудрые коллеги с остервенением жрали перловку с тушёнкой, я имел свежее мясо, рыбу, овощи и фрукты. И даже выпивку.
    Жизнь началась размеренная и даже скучная. Ни кабаков тебе с танцами, ни барделей. Крестиком не вышиваю, лобзиком не пилю. Работы почти ноль.      Остаётся только море-океан.
    Там и проводил я по несколько часов в день, поставив добычу ракушек почти на промышленную основу. И я мудак по незнанию и просто распиздяйству торчал в море без всякой страховки. А оказалось, что там было полно морских змей и мурен, с которыми я только по счастливой случайности не столкнулся.  Да и раковины были всякие. Одна как-то хлопнула створками за ногу и жопа. Глубина несколько метров и нож забыл, чтоб ножку у неё подрезать. И от дна её не оторвать. Повезло, что был в сандалиях, сумел расстегнуться.
    Между прочим эти ножки у раковин (5-7 см в диаметре) срезаешь как грибы, шинкуешь дольками, заливаешь на несколько часов уксусно-горчичным маринадом и получаешь обалденную закусь.
    В общем, первый месяц кое-как продержался. А потом фирма решила на имеющейся на острове горе разместить ещё одну точку. И приехали ещё два распиздяя, в том числе мой лепший друг Пит.

                          * * *
  Примерно раз в месяц полагалась неделя отпуска.
  Но отдых в городе таковым, честно говоря, являлся мало. Во-первых, отсутствие друзей-товарищей. Иногда, правда, мы пересекались с Питом. Но ненадолго. Во-вторых -  выбор развлечений был небогат – выпивка и проститутки.
  Да и спиртное здесь оставляло желать лучшего. Пожалуй, кроме пива.
  Как впрочем, и проститутки. И хотя среди них попадались профессионалки со стажем, начинавшие ещё при колонизаторах, в целом мне они не очень.
  Правда здесь была ещё парочка русских блядей, постепенно перешедших в проститутки за весьма умеренную плату. Но довольно узкий круг русской диаспоры и природная бабская болтливость делали эти визиты почти публичными. Естественно, что пользоваться их услугами только закоренелые холостяки, мало заботящиеся о своей репутации в глазах остальных дам или наоборот бравирующие ею.
  Что же касается местных – то прибегать к их услугам приходилось, только так сказать, в силу большой медицинской необходимости. Вообще, все эти юго-восточные барышни мне не нравятся. При таком жарком и влажном климате такая сухость и черствость. Чистая механика.
  Тут должен честно признаться, что опыта общения с отечественными проститутками у меня нет. Я вообще не понимаю, почему нормальный мужик  идёт в бардель. Ладно, за границей - при плохом знании языков, другом менталитете местных баб, ограниченности во времени и средствах. Но ведь теряется самый кайф – обольщения и совращения, сладкого порока и попранного табу.
  Девок-проституток я понимаю и где-то даже жалею. Нужны деньги на жизнь – родители в каком-нибудь Урюпинске, учёба, иногда свой киндер. И если посещение проститутки понимать как акт материальной помощи, то ладно ещё. Но какое может быть удовольствие, кроме голой физиологии, от этих вычурных поз и как будто томных вздохов задроченных жизнью баб, вынужденных строить из себя звёзд голливуда за котлету с гарниром.  По этой же причине не смотрю и всякое супер-пупер порно. Скучно.
  И вообще – Да ну его нахуй! – говорил мой кореш дядя Вася, натягивая сразу два гандона – боевой и контрольный.
  А вокруг столько блядей!
  Наблюдение из жизни:
  - Если идущая навстречу дама склонила свою изящную головку влево, то она блядь;
  - Если идущая навстречу дама склонила голову вправо, то и она блядь;
  - Если у женщины есть голова, то она блядь.
    С точки зрения мужика всех этих страждущих дам (дам, не дам и дам, но не вам – старая шутка юмора) можно условно классифицировать следующим образом.
  Самый доступный и беспроигрышный вариант – одинокая дама (подруги не в счёт) в ресторане, баре, клубе. Она сюда пришла конкретно за мужиком и поэтому особо выпендриваться не будет. Но, как я уже где-то писал, хамить не надо, ритуал должен быть соблюдён. Из-за лимита времени встречает по одёжке, провожает рано утром и без сожаления.
  Второй вариант – коллеги по работе. С этими дамами вы целыми днями трётесь в замкнутом пространстве. Они буквально терроризируют вас своими бёдрами и при каждом удобном для них случае выкладывают свои роскошные бюсты вам на плечо. Вы знаете все сплетни о них, они – о вас. Единственно возможная тайна, и то до поры, бреет она  или нет. Дают редко, часто, всегда – нужное вам подчеркнуть.
  Третий вариант – подруги жены. Особенно незамужние. Здесь только нужна удобная ситуация, импульс. Проблем в общении никаких. Она знает о вас всё вплоть до самых интимных подробностей – у жены язык без костей. Вы в курсе всех её недугов, неврозов, любовников  - по той же причине. Вы все почти одна семья и она вполне может сойти за  наложницу из гарема. Правда существует опасность, что однажды закадычные подруги рассорятся из-за какого-нибудь пустяка и в нервном расстройстве заложат вас с потрохами. Но тут ни чего не поделать – бабы они на то и бабы.
  Четвёртый вариант – жёны друзей или приятелей. Психологически самый трудный вариант. Самому здесь делать первый шаг, честно говоря, западло. А вот пойти навстречу – это как посмотреть. Стало женщине почему-то плохо, одиноко, страшно. А мужчины рядом нет – работа, отсидка, загул. И она выбирает вас. И звонит в дверь. И с гордо  поднятой головой входит, небрежно бросая вам на руки плащ и снимая туфли . И по большому счёту выбора вам не оставляет. И вопрос здесь в другом – почему  именно вы? То ли вид у вас такой – рыцаря без страха и упрёка. То ли это бабье сарафанье радио разнесло что-то такое по округе. И также гордо примет плащ из ваших рук и уйдёт в ночь. Навсегда.
  Вариант пятый и последний - встреча. Лифт, парикмахерская, магазин. И может уже не первая. И может, вы уже даже слегка киваете друг другу при встрече. Это вариант самый трудный. Здесь надо сразу произвести хорошее впечатление. Потом надо много и остроумно говорить. Совершить какой-нибудь подвиг. И ещё много чего надо. И даже если она в принципе не против, нужно время и усилия с вашей стороны. И из этого  может даже получиться что-то эдакое, непростое. А может и нет. Но желающим получше ознакомиться с этим вариантом советую обратиться к другим креативам -  “Анна Каренина” или “Дама с собачкой”, например. Или что-нибудь из Александра Сергеевича – тот ещё спец по блядям – то Аня, то Зина. Но он, правда, плохо кончил. В общем,  вот такая вот таблица Менделеева.

                          *  *  *
  Как-то поутру решил прогуляться к соседям, обозреть окрестности. Небольшие неспешные прогулки в гору  очень полезны.  И чего не сделаешь назло геморрою.
  Пока приходил в себя после восхождения, огляделся – ё моё! На противоположной от моего бунгало стороне острова у самого берега стоит беленький пароход. Глянул я в  бинокль– пароход то наш, русский. Названия только не разглядеть.
  Ну, у нас на этот случай есть судовое радио. Выходим в эфир: – Пароход, стоящий у острова. Вас вызывают русские распиздяи из радиогеодезии. Мы тут на острове, на горе хуеем от скуки. Ответьте, пожалуйста.
  А в ответ, как у классика, тишина. Наверное, минут 15 вызывали. Пароходских понять можно. Какая ни есть, а заграница. Тем более компетентные органы застращали донельзя. К тому же и помполит на пароходе, да ещё и всякие негласные доброжелатели.
    Короче, совещались они долго, но всё же решились. И как козлята серому волку тоненьким таким голоском: – пароход слушает.
    Блядь! Да понятно, что слушаете, вы отвечайте, кто такие и чего тут стоите.
    Они говорят, что мол мы от какой-то там академии околовсяческих наук, называемся что-то типа “Завлаб Шмуль Моисеевич Кацман”, где-то тут рядом работали, ну и спрятались от непогоды.
    Мы им: – чего так стоять-то суходрочкой заниматься, давайте слезайте на берег, покупаетесь, пообщаемся. А то у нас тут скукотища.
  Они естественно в отказ: – как можно, заграница, таможня и то и сё.
  Мы говорим: - это всё хуйня. Сейчас заедем в сельсовет местный и обо всём договоримся.
  Еле их уболтали. Смотались скоренько к властям военным и гражданским, отлили по канистре бензина в их студебеккеры и вопрос решён. Сообщили пароходским. Они таким же неуверенным голоском: – ладно, говорят, в 13-00 спустим мобот.
  Мы только единственное что попросили хлеба нам привезти. В те дофастфудовские времена на пароходах сами хлеб пекли, не то что нынче возят что-то вечное пластмассорезиновое.
  В общем, к назначенному сроку они на моботе к берегу, и мы с Питом на джипе на рандеву. Высадилось их человек 20. Познакомились. Мы обрисовали обстановку – идите куда хотите, но смотреть здесь нечего. Только покупаться можно всласть. А так ни каких туристических примочек тут нет, потому, как и туристов здесь не бывает, и народ местный к этому здесь не привычен.
  Правда детвора с соседней деревушки набежала, а так всё спокойно.
  Пароходские стали понемногу осваиваться. Кто сразу купаться полез, кто по дороге в деревеньку подался. А к нам подходит деваха аппетитной наружности и говорит, что она есть пекарь и привезла значит нам хлебушка. Только не знала – белого нам или чёрного, поэтому взяла и того и другого.
  Мы говорим: – Барышня! Как вас звать-величать кстати – Люба? Любаша, да из ваших белых ручек и сухари  в радость! А за хлопоты ваши приглашаем к нам в гости. А если ещё и подружку какую прихватите – так и вообще прекрасно будет.
  Позвала она подружку. То ли Лена, то ли Марина. То ли биолог, то ли геолог. Уже не помню. Маленькая такая, худенькая.
  -  Пит, говорю, зная наши с тобой вкусы, думаю, не ошибусь, если выражу общее мнение, что я сегодня гуляю Любашу, а ты  её учёную подружку.
  -  Базара нет – отвечает Пит, подбирая под майку свою пивную животину.
  Сели на авто и в пять минут до моего бунгало доскочили.
  -  Так как время у нас ограничено, говорю, предлагаю разделиться строго пополам, чтобы охватить вниманием вновь прибывших всё территорию  и удостоить посещением обе наши с Питом резиденции.
  И Любашу под белы рученьки с джипа. Подружка вроде хотела что-то возразить (а может мне показалось?), но Антилопа Гну уже уносила её за поворот.
  А я с барышней меж тем продефилировал на глазах у высыпавшей во двор с выпученными глазами метеослужбы и своих оруженосцев в  апартаменты.
  Пока гостья озирала моё скромное жилище, я выставил из холодильника лимонад со льдом и фрукты. И выскочил на минутку напихать аборигенам, что б в течении ближайшего часа ни каких шатаний под дверью и базарных разборок во дворе.
  Любаша мирно потягивала из запотевшего стакана освежающий напиток.
  Доложу я вам - это был как раз мой любимый размерчик. Субтильные Лолиты не по мне. А вот округлость и плавность форм приятно радует и глаз и руку. Но конечно до определённых пределов – всё хорошо в меру.
  Однажды приятель подложил мне, как бы по деликатнее выразиться, девицу с большим перебором. Сам он гад кадрил чудную деваху. Но та идти в гости без подружки отказывалась категорически. А зная мою толерантность в данном вопросе, приятель  уговорил меня составить ему компанию. На что я и согласился не глядя. Но ведь всем прекрасно известно, что у самых что ни на есть раскрасоток подружки всегда как раз или страшные или толстые или ещё с каким дефектом. Оттеняют так сказать.
  Ну и в том случае подружка была конечно не безобразна, но вес явно зашкаливал за разумные пределы. И когда я бездумно по привычке попытался выполнить набор обязательных элементов, оказалось, что далеко не все акробатические этюды из камасутры  нам доступны ввиду аномальных антропометрических данных моей партнёрши.
  Правда потом я внёс коррективы в вольных упражнениях, а деваха, к слову сказать, далеко не дура (хотя все они дуры), быстро поняла все возникшие нюансы и, в благодарность за мою тактичность в обращении что ли, выполнила обалденный сольный номер своими пухлыми губками. Здесь они оказались очень кстати.  Но осадок, как говорится, остался.
  Но к Любаше у меня вопросов нет – всё на месте и в самом что ни наесть кондиционном виде. Только маечка и шортики слегка загораживают натюрморт.
-  Любаня, говорю, предлагаю экскурсию с купанием отложить на вторую часть нашей программы – и маечку с неё так тихо-бережно снимаю.
  А она так по-простому мне: – Что ж, у меня рук что ли нет.
  И не успел я придумать что-либо достойное в ответ, как Любаша, озарив моё тусклое жилище своими шикарными рубенсовскими формами, впорхнула под балдахин моей кровати. Я следом. Еле успел.
  Таких как Люба кралечек надо только как следует завести. Уж потом они все свои килоджоули потенциальной энергии обрушат на вас кинетическим напором – мало не покажется.
  Так что и у меня через какое-то время давление стало спадать и её груди – две шаровые молнии - постепенно уменьшая орбиту своих метаний под пологом, мягко приютились рядом со мной. Я же в каком-то сладком полусне уткнулся в них, вдыхая сладкий аромат далёкой родины.
  Потом, как и было обещано, мы двинули к океану. На ближайшем мысочке я и запустил Любашу в воду. Здесь даже на метровой глубине можно было иногда найти красивую ракушку. Барышня хотя вроде и умела плавать, далеко заходить не решалась. Мне же вообще лезть в воду не хотелось и я, устроившись на берегу под пальмами, изображал из себя спасателя малибу. Через какое-то время я заставил Афродиту выйти из воды – на таком солнце и при такой прозрачной воде сгореть до угольков можно довольно скоро. Она правда пожаловалась на небогатый улов, но я успокоил её, пообещав компенсацию из своих запасов.
  Здесь же, в подходящей к самому берегу пальмовой роще, располагалась одна из немногих достопримечательностей острова, а именно настоящий железобетонный дот. Причём действующий. Правда, бойцов там за все месяцы моего пребывания я ни разу не видел. Но зато пушка среднего калибра и штук двадцать зелёных деревянных ящиков со снарядами были налицо и в свободном доступе. Я относил сей довольно странный факт к особенностям изолированной островной жизни.
  Естественно, я обратил внимание Любаши на эту достопримечательность, и она с интересом отправилась на экскурсию, заявив, что у неё папа прапорщик в отставке. А потом, высунувшись в амбразуру, объявила, что она Анка-пулемётчица, и белые здесь не пройдут.
  В сложившейся ситуации я был просто вынужден перейти на сторону белых и в роли  офицера-капелевца пойти на штурм. При этом я напомнил противоборствующей стороне, что на помощь своих ей рассчитывать не приходится – подстреленному Василию Ивановичу до этого берега явно не доплыть. На что получил довольно легкомысленный ответ, что красные не сдаются.
  Будучи командиром взвода радиационной и химической разведки в запасе и воспользовавшись хорошим знанием местности, я предпринял обходной манёвр и зашёл с тылу. Противник был захвачен врасплох и не оказал серьёзного сопротивления. Более того. Удобно устроившись на снарядных ящиках, охотно пошёл на сотрудничество. И, тем не менее, был подвергнут серьёзному допросу с пристрастием.
  Закончилась наша ролевая игра совместным купанием, после чего мы двинули в апартаменты.
  Там мы уже без всяких глупостей просто попили чайку. Потом я отсыпал Любаше немного ракушек-каури. Нет, это была не плата. Просто, от широты душевной. А потом презентовал чучело настоящего королевского краба, принесённое мне местным деловым человеком очевидно в благодарность за возможность иногда пользоваться дармовым электричеством. Для сохранности краба поместили в коробку из под макарон.
  Тут как раз подъехал Пит со своей научной сотрудницей. Которая, к слову сказать, имела довольно утомлённый вид и слегка затуманенный взгляд. Очевидно, Пит со своим напарником оказали ей очень уж тёплый приём и отнеслись к возможности пообщаться с образованным человеком с очень уж большим энтузиазмом. 
  Мы с Любашей погрузились в авто. По дороге остановились у ещё одной достопримечательности – единственном на весь остров кабаке. Спутницам предложили свежий кокосовый сок, а сами взяли по бутылочке пива. А потом вообще решили с Питом дальше не ехать и заказали ещё пива. Усадили барышень в джип и, как говорится, “люблю тебя я до поворота”.
  Мы пили пиво. Джип скрылся за поворотом. Ни адресов, ни фамилий, ни телефонов.    “Пусть эта капля будет мёд”.

                                        *  *  *
  Причитающиеся на месяц два пузыря коньяку растягивать особого смысла не было. Поэтому собирались мы с Питом и на раз-два это дело и заканчивали. Чтоб не мучиться.
  И вот как-то раз уже почти добрались до донышка, и Пит засобирался к себе в горное гнездо, как вражеский голос по транзистору нам сообщает, что дома у нас откинулся очередной дорогой и любимый. Не Лёня точно, кто-то другой.
  Потому что когда Лёня – меня забрали  менты. Это я хорошо помню. Возвращаюсь с работы на хорошем градусе, а они мне – Гоп-стоп! С какой радости бухаешь? Да я, говорю, между рейсами каждый день бухаю. А телевизор сегодня смотрел, спрашивают, радио слушал? Я говорю, в конторе  в преф режусь по 8 часов, после работы ебусь столько же примерно, в свободное время бухаю по чёрному. В рейс готовлюсь. На телек или там радио времени извините, совсем  не остаётся. Отпустили, короче. Домой прихожу – чего это думаю, они ко мне с телеком доебались? Включил ради интереса, а там Лебединое озеро.
  А тут у нас по такому случаю ни телека, ни Леблединого озера. И коньяк допили. Позвал я своего санчопансу. Горе говорю у нас. По русскому обычаю, что похороны, что поминки, бухать надо непременно. Тащи самогон.
    Принёс он пузырь. Потом ещё один. И всё главное удивляется, что это у нас предводители мрут так дружно. Это, говорим, бес пол литры не понять. Тащи ещё. Да и самогон то тот – тьфу! – дамское вино – градусов до 30. Только стаканы пачкать. Подходит критический момент - всё, говорит,  нету больше.
  Ну, мы ему опять про русские традиции, про политический момент и дружбу народов.  Развели, короче. Приносит он трёхлитровую банку. Настойка, говорит. А там значит, ящерица плавает в самогоне. Ну не то, что бы прям плавает, и уже и не ящерица совсем. В мутной жиже видно голову, лапы и хвост такэ, древесной ящерицы, а всё остальное лохмотьями по банке.
  Толмач говорит,  что мол, это целебная настойка скоро будет. Ну как обычно, чтоб стояло и моглось. И потреблять значит можно по сто грамм в день. Ну, мы с Питом конечно эту его хитромудрую теорию игнорируем и через марлечку пол банки отливаем. А через какое-то время естественно и ящерецу через ту же марлечку отжали.
    На следующий день просыпаюсь – голова раскалывается, а хуй то не стоит, что характерно. То ли теория лженаучная, то ли ящерица не половозрелая, то ли сильно пережрали. И Пита нет – наверно, к себе ушёл. Наверно, вчера. Но голова болит сегодня.
    Собрался кое-как с силами и со своим поильцем-кормильцем двинули в кафушку за пивом. И прошли то всего ничего – глядим, Пит на обочине в кактусовых зарослях лежит, в самой чаще. Охуеть! Принесли мачете и давай просеку рубить – колючки по три метра высотой. А у Пита, главное ни занозы, ни царапины. Про змей и скорпионов лучше и не вспоминать. Во что значит любимец Бахуса.
    Кафушку эту мы с Питом посещали редко, но регулярно. Раз в неделю. Сначала просадили всю свою наличность. А так как банкомат ближайший миль за двести, то решили перейти на бартер. Пиво на сгущёнку, которая здесь не то, что дефицит, её просто нет. Но мои верные оруженосцы восстали против такого разбазаривания стратегического сырья и вопрос оплаты с барменом решили сами. Так что мы с Питом получили в питейном заведении фактически полную аккредитацию, которой, правда, не злоупотребляли.
    Вопрос, а какой сорт пива Вы предпочитаете в это время суток? - перед нами не стоял. Потому как было только бутылочное Тайгер. Довольно неплохое, надо сказать. И после пяти – шести пузырей самочувствие  было очень даже ничего. На закусь правда ничего приличного на наш вкус не было. Морепродукты местного приготовления имели такой кандовый запах, вид и вкус, что мы предпочли остановиться на банальном арахисе с солью.
      Стоит заметить, что наши высокие котировки в кафушке поддерживались ещё одним весомым фактором – моим дизельгенератором. Притом, что электричества на острове практически не было, только в сельсовете и в штабе гарнизона. К слову, два старых джипа тоже были только у них.
      В силу этого почти монополизма, реформы Чубайса(тьфу-тьфу-тьфу, не к ночи будь он помянут) сюда слава Богу ещё не дошли, наше с метео бунгало по вечерам являлось на небольшом острове маленьким островком цивилизации. Почти каждый вечер у парней с метео собиралась молодёжь – учителя, медики, сельсовет. Чисто культурное мероприятие – чаёвничали, бренчали на гитаре, делали стенгазету, печатали фото.
      Я, как представитель генерирующей компании, тоже иногда пытался принимать участие в этих посиделках. Тем более что одна училка начальных классов на мой европейский вкус имела очень даже привлекательные формы. От услуг переводчика в силу пикантности ситуации естественно пришлось отказаться. Зато очень кстати пришёлся привезённый из дома разговорник. Это в барделе знания языков не обязательно. А вот чтоб завалить а ля тургеневскую барышню, да ещё где-то на краю света, без пары слов не обойтись. И к слову, покидая через несколько месяцев остров, я имел неплохой словарный запас.
    Наличие моего генератора позволяло иногда проводить ещё одно культурное мероприятие – крутить кино. На соседнем пустыре из футбольных ворот делали киноэкран, и тропическая ночь превращала кочковатую поляну в битком забитый кинозал. Иногда киноустановку и фильмы привозили местные с материка, несколько раз я брал на приходящих к нам наших пароходах и установку и фильмы.
    Какой наш фильм, да ещё без перевода, можно показать в таком захолустье – большой вопрос. Тем более что пароходская фильмотека, как правило, формировалась соответствующей организацией довольно оригинально.
    Основу составляли фильмы типа Ленин в октябре, Ленин в Польше, Ленин в 18 году. Сами понимаете, что зрителям из восточно-азиатской деревни охуительно интересно смотреть, как дедушка Ленин в каком-то разливе дрочит в шалаше на книжку Карла Маркса. В тайне от Керенского и Надежды Константиновны. 
    Другую часть фильмотеки наполняли фильмами про стройки, сталеваров, колхоз. В них какой-нибудь чудик в лаптях или телогрейке выводил на чистую воду распиздяя директора. А парторг в галстуке нервно покуривая разруливал катаклизму. Гамлет отдыхает.
    А чтоб показать моряку в рейсе сексапильную бабу, так это вообще хуй в сраку. На моей памяти только раз мелькнула на экране на три секунды голая сиська – Сенчина рисанулась в какой-то фильме про дикий запад. И всё.
    Оставались только фильмы о войне. Но и здесь большая часть приходилась на убогие совковые боевики. Из приличных фильмов вспоминаются в первую очередь: На войне как на войне; В бой идут одни старики; Женя, Женечка и катюша.
    Так что закрутил я как-то на пустыре Два бойца. Ну и переводчику предварительно выдал аннотацию, чтоб хоть немного народ в теме был.    Короче, на войне один поц из Одессы доебался до честного фраера из-за Урала, типа давай дружить. Но Саша с уральмаша конкретно хотел впердолить одну питерскую чувиху, и поэтому весь этот развод на мужскую дружбу посылает на хуй. А этот одесский биндюжник припёрся на хату к бабе и на пианине им всю малину обломал. Ну, уральский пельмень от такого блядства охуел и с пулемётом упиздил в атаку. И что вы скажите за Одессу. Он получив от Саши таки облом в отношениях решил под шумок атаки ебануть во вражеский окоп нарываясь на ахтунг. Но Саша с уральмаша эти содом и гоморру из пулемёта расхуярил. И пока типа корешь в отключке, ебанул к бабе в Питер. 1-0 в нашу пользу.
    Между прочим, мне за мою миссионерскую деятельность на острове в сельсовете дали грамоту с красной звездой. И на банкете напоили водярой.
    Но как не хороша была эта островная жизнь, стоило только прейти моему родному пароходу, как съебался я от туда без оглядки. Променяв тропическое звёздное небо и креолку на океанском пляже на яичницу с беконом на завтрак и персональный ватерклозет. Теперь думаю – зря.
    И по своему природному распиздяйству и похуительству бросил там и мешок с обалденными раковинами  и чучела огромного омара и здоровенной черепахи, презентованные мне по случаю отъезда доброжелательными аборигенами.