Что такое алкоголь, я узнал лет в 15. Тогда это был очередной вкушенный запретный плод, коих выстроилась целая очередь – только успевай нарушать. Нарушителем я был первоклассным.

Через 10 лет алкоголь стал катализатором общения. У меня сложился дефицит людей, с которыми мне реально интересно разговаривать без всякого бухла. Это большая проблема.

Зависимость формировалась длительно и красиво. Сначала – «Очаковское оригинальное», потом «Три топора», «Запеканка», «Сливянка», «Спотыкач», «Зубровка», «Охотничья», «Арбатское», «Пшеничная слеза». По кругу, без признаков стаканов. Потому что на них, как правило, не хватало.

Кроме того, сосуд с бухлом был таким «элементом доверия». Мы становились в круг, большой, человек в сорок, выпивали, передавали бутылку по часовой стрелке и перлись страшно. При необходимости занюхивали волосами соседа. Разговаривали, много и ни о чем. Это ещё школа была.

Потом, ясное дело, институт. Шлейф из запахов этилового спирта и можжевеловой ягоды. Были ещё химкоктейли были жуткие  –  «Трофи», «Ягуар», «Вертолет», «Шейк» и прочий джин-тоник в банках.

К концу 3-го курса я уже мог прочесть лекцию о всех видах похмелья, включая экзотическое по тем временам коньячное. Но все это, как я считал, было на пользу. Благодаря бесчисленным попойкам я приобрел массу полезных знакомств.

После защиты диплома  я получил предложение от одного из эпизодических собутыльников, поработать в его фирме менеджером проекта. Спустя месяц мне дали первую конкурентоспособную зарплату. С этого дня пойло студенческих времен осталось в прошлом.

Я пристрастился ужинать с друзьями в баре на Пятницкой. Как правило, трапеза сопровождалась темной «Крушовицей», нефильтрованным «Пауланером» и другими демократичными сортами интуристского пива. Моя девушка элегантно потягивала «Мохито», и мой расслабленный пивом разум видел в этом вселенскую справедливость и красоту. Я в полной мере осознал, насколько оно приятней, чем портвейн за гаражами.

Спустя три года я стал руководителем группы. Обязанности и доход выросли в геометрической прогрессии. Теперь бухаю мало и со вкусом. Когда хочу морального отдыха – то грог, виски, бренди. А когда тоскливо – сажусь ностальгировать с медовухой в пластиковой таре. Такую когда-то продавали в подвале возле моего вуза. Вяжущий медовый вкус выступает проводником в  юность – беззаботную, без графиков, дедлайнов, отчетов и всей этой планктоновой мути.

Мне нравится мое настоящее, но проблема озвучена: почти не с кем поговорить по-трезвому. Так, чтоб прям откровенно и проняло. Без бокала с вокалом как-то не складывается. Утешает, что вряд ли сопьюсь, раз уж не спился до сих пор.