Где же ты, удаль, размах плеча,
стена окончательная, красного кирпича,
с небольшими воронками, похожая на
кожу каменного
великана,
переболевшего оспой
расстрелов Иосифов, Осипов
и Даниилов? Где ты, осоловелый
взгляд людоеда, телом очередного
Филиппа Филипповича набив горнило
своей утробы, смотрящего пусто?
Где ты, загробную жизнь дарящий
мир, что в начале уложит в ящик,
чтобы потом разместить табличку
на дом: "здесь работал и жил тогда-то
такой-то лично",
поставив на полки награду
за ночи без сна?
Где ты, моя зима, чтобы потом весна?
Какое-то межсезонье.
Не воронок, а воронье
племя,
не пуля стремится проникнуть в темя,
а глупый вороний грай.

- Расстрелять его?
- Расстреляй.