Глава 1
Хлеб

- Что это? – Илья проснулся от стука в дверь.
- Не знаю, – прошептал Алексей, - стучали вроде.
- Бля, двенадцать часов ночи.
Стук повторился.
- Пацаны, дайте хлеба, – голос из коридора был вполне обычный, но тревога в груди нарастала.
- Толстый спит? – Илья опустил ноги в тапки - "мыльники" и подошел к двери.
- Да хэзэ, поспишь тут, – проворчал Леха.
- Кто? – Илья посмотрел в глазок.
- Ребят, хлеба дайте, пожалуйста, - перед дверью стоял шкед с зашуганными глазами, тоже из перваков.
- Какой нахуй хлеб среди ночи? – типа спросонья сказал Толстый. Он не спал уже с момента первого стука.
- Вчера в третьем часу на той кухне картошку жарили, – Леха мотнул головой в сторону противоположного крыла, – тут это в порядке вещей.
- Сейчас, – с чувством мутной тревоги Ил потянулся к замку. Раздался щелчок...
Ба-бах!
В ту же секунду по двери ударили из коридора. С ноги. Илья отлетел на середину комнаты. Не чувствуя боли, ничего не понимая, шаря руками по полу, как слепой, потерявший очки, он пытался подняться. Пол казался где-то далеко, координации не было.
В комнате включился свет, вошли двое. Эти были из старших. Не перваки. Шкед испарился.
- Тэээаак, бля! – речь начал лысый мордатый бугай. Он был в синих в полоску штанах типа "Абибас", в мыльниках  и с голым торсом. В углу рта моталась сигарета. Saint George ("Святой") – одна из самых распространенных марок сигарет начала двухтысячных. Выбор тех, кто не мог себе позволить Winston, L&M или хотя бы Петра.
- Хули спим? – бешено сверкая глазами, он уставился на Илью.
- А ну подъем! – это был второй, длинный, зачем-то в кепке. В светло-голубых джинсах, тапках и белой футболке.
"Походу не за хлебом" – мелькнуло у Ильи. Он поднялся на ноги, лоб начинал болеть.  Потер ладонью набухающую шишку.
Смотреть на лысого было страшно – глаза были красными и невидяще стеклянными. «Человек в таком состоянии может убить», - лихорадочно думал Алексей. «- … состояние аффекта, … смягчающее уголовную ответственность… », - в голове студента юрфака крутились соответствующие термины. «Главное чтобы не покалечили», - сердце бешено колотилось.
Леха сидел на кровати с вытаращенными глазами. По выражению лица было понятно, что получать пизды ему вовсе не хотелось. Толстый лежал лицом к стене и по-прежнему делал вид, что происходящее его не касается.
- Э бля! Чо не ясно? – Абибас оттолкнул Илью и ударил ногой по кровати Толстого. Тот быстро вскочил и сел.
«Так тебе» - подумал Илья. Толстый ему сразу не понравился.
- Короче так, - Абибас оглядел троих обитателей комнаты, -  проставляться будем?  - и опять почему-то уставился на Илью.
Первакам было понятно, что вопрос риторический. Да и вообще, не вопрос. Естественно, они знали, что при заселении в общежитие нужно проставиться – собрать студентов старших курсов своего этажа (а лучше и соседних) и накрыть им поляну. Так было заведено, это была одна из основных традиций студенческих общаг. Нарушить ее было невозможно – это грозило радостью приема вот таких «гостей» на протяжении всего учебного года и регулярным получением пиздюлей.
- М-мы з-завтра хотели, - подал голос Леха, - т-только засе...
- Ну а мы седня! – взревел Абибас, оборвав заикающегося Леху, - быра съебали в ларек!
- Встали, оделись и полезли, - спокойно сказал Длинный. Он был трезвее своего напарника.
Недавним абитуриентам было понятно, что помощи ждать неоткуда. Да и какая тут могла быть помощь. «Надо было сегодня все закупить», - думал Илья, надевая майку. Леха искал штаны, Толстый сидел в кровати, явно надеясь отмазаться о грядущего мероприятия.
- Чо непонятно бля? – кровать толстого опять ударилась в стену от удара.  Сергей вскочил и тоже начал одеваться.
- На третий спускаемся. По дороге не пиздим, - Длинный сорвал одеяло с кровати Алексея и вытащил из пододеяльника.
Последним вышел Абибас, затушив окурок в бокале недопитого чая на кухонном столе.
Общага закрывалась в полночь. Теоретически, ни войти, ни выйти после этого времени было нельзя. Опоздавшие должны были дожидаться шести утра. Практически же попасть внутрь было можно, договорившись с охранником. До часу-двух ночи пускали почти всегда. А вот выйти было большой проблемой – страж прекрасно понимал, за чем нужно «срочно выйти на 5 минут» дышащему перегаром детине. Для выхода из этой ситуации был изобретен следующий процесс.
Здание общаги было пятиэтажным. На первом и втором этажах окна были с решетками, поэтому вылезти через них было невозможно. Посылаемый студент (чаще всего, первак, хотя кто-то лазил и на более старших курсах – по причине отсутствия перваков или ввиду общей лоховатости) вылазил в окно кухни третьего этажа. В это же окно просовывался конец одеяла – одно из тех, которые выдавали при заселении. Лазутчик цеплялся за него, а двое-трое других сообщников опускали его до решеток второго этажа. Там диверсант отцеплялся от спасительной соломинки и оставшиеся два этажа спускался по железным решеткам. Затем прокрадывался под окном охранника (или обходил общагу вокруг) и бодрым шагом направлялся в ларек/магазин/аптеку неподалеку. Куда идти – зависело от задания. Если посылали за пивом – в ларек, он работал круглосуточно. Если за водкой – в магазин (до двух ночи). Ну а в аптеку ходили за фанфурями – божественный напиток из серии «Настойка боярышника», «Настойка перца стручкового», «Ламивит» и т.д.
По возвращении боец карабкался по решеткам до одеяла, привязывал пакет с добычей и его поднимали наверх. Чаще всего, следом поднимали и самого бойца, но бывали и случаи, когда его там «забывали». Тогда бедолаге оставалась одна надежда – идти на поклон к вахтеру, надеясь что тот пропустит и не настучит комендантше.
Эту инструкцию, разбавленную комментариями Абибаса («Лезешь быстро бля», «Бегом туда-обратно», «Чо? Какие нахуй деньги!!!» ), и прочитал Длинный Илье, Алексею и Сергею по дороге на кухню третьего этажа.
В кухне было темно и воняло – в левом углу около входа стояли два мусорных бачка, доверху наполненных помоями. К ним примыкал алюминиевый разделочный стол. «Как вообще можно готовить в этой помойке», - подумал Илья днем, когда с сумками проходил мимо кухни. Вдоль правой стены располагалась, когда-то бывшая белой, эмалированная раковина. Над ней висело два латунных крана – горячая и холодная вода. Естественно, как часто и бывает в таких случаях, из крана с красной пометкой текла холодная вода, а из «синего» крана – горячая. Следом за раковиной стояли две коричневых газовых плиты «Идель». Черные железные решетки, лежащие над камфорками, были кривые от постоянного использования – на кухне готовили почти без перерыва – в среднем начиная часов с семи утра и до двенадцати ночи. Часто огонь горел просто так: когда было холодно – для тепла, или просто от того, что лень было повернуть ручку, снимая кипящий чайник. Поверхности плит были завалены жареной картошкой, пельменями, залиты жиром и убежавшим молоком. Белые кафельные стены и пол также были забрызганы маслом. При ходьбе раздавался чавкающий звук – тапочки прилипали к полу. В дальнем конце было трехстворчатое окно, под ним огромный, во всю ширину комнаты, белый деревянный подоконник. В левом углу стояла пепельница – кофейная банка. На побеленном потолке висела лампочка без абажура.
Абибас открыл правую створку окна. Затем вернулся к раковине, встал на цыпочки и начал ссать в нее.
- Решайте кто полезет, - сказал Длинный, - деньги есть?
- Есть, – ответил Леха и протянул сотку Илье.
«Отлично», - подумал он. «Один деньгами отмазался, у другого жопа в окно даже не пролезет. Да вообще-то и не удержим мы его».
Зассанец окончил процесс и смыл мочу в раковине.
- Ну давай, дружбан бля! – Абибас ударил Илью ладонью в спину, явно повеселев при виде ста рублей, – не ссы, обратно втащим.
Илья полез в окно.
- Пакет купишь. Смотри чтоб крепкий был, - давал последние наставления Длинный.
- Держи, - двое перваков и Абибас напряглись, удерживая Илью за окном на одеяле.
- Опускай потихоньку, - командовал Длинный, прислонившись лбом к окну, чтобы видеть Илью, болтающегося между вторым и третьим этажом, – Еще… Еще… Ага, все.
Илья нащупал ногой решетку, вставил ступню в нее. Его опускали еще ниже – рукам по-прежнему не за что было зацепиться. «Только бы не отпустили», - думал он, «убьюсь нахер».
Дотянувшись до решетки рукой, Илья зацепился правой, потом левой, и стал спускаться по решеткам. Одеяло втянули обратно.
Спрыгнув, он посмотрел наверх. В окне торчало лицо в кепке.
- Ну давай, - мотнул тот головой в строну магазина.

* * *
Ночь была холодная и тихая. В сентябре всегда погода непонятная – днем жара, ночью минус.
Илья шел по тополиной аллее к магазину. В одной футболке было холодно. По левую сторону от него темнело здание то ли НИИ, то ли завода.  Аллея проходила вдоль дороги. По ту сторону дороги стояли ларьки, салон игровых автоматов, остановка. На остановке расположилась неопределенного вида и возраста синяя компания. Пол остановки был уставлен многочисленными пивными полторашками и пузырями «трех топоров». Синяки что-то орали и ржали на всю улицу. Один ссал сбоку за остановку.
«Пизды не получили, и то хорошо», - думал Илья, шагая быстрым шагом, засунув руки в карманы джинсов. «Башка правда болит, но это херня».
После поступления Ильи в университет родители даже не обсуждали, где ему жить.
- Пойдешь в общагу, - сказал отец. Сам он тоже во время учебы в университете жил в общаге. - Жить там лучше, учиться легче, всю жизнь потом будешь вспоминать. Да и платить не надо.
Чем может быть лучше жить в этом гадюшнике, чем в отдельной (или хотя бы на общей кухне) квартире – Илья имел представления довольно смутные.
На этот вопрос отец только улыбнулся:
- Не волнуйся, главное начать. А там привыкнешь. Не все так страшно.
Действительно, чего тут страшного? Илья еще даже не был ни на одной лекции – учеба начиналась с завтрашнего дня, - а уже в час ночи бежал за пивом двум козлам, которые могли вломить ему нехилых пиздюлей ни за что. Хорошее начало учебного процесса.
Купив четыре полторашки самого дешевого (по 20 р.) пива «Жигули», две пачки красного «Святого» и черный полосатый пакет, Илья пошел обратно.
На этот раз охранник курил на крыльце. Поэтому пришлось обойти общагу сзади.
Илья подошел под окно кухни. В окне мелькнуло мордатое лицо и полезло одеяло.
- Привязывай, - прошептала лысая башка в окне.
С тяжелым пакетом в одной руке все равно было нереально залезть по решеткам. Выбора не было – Илья привязал пакет и его втянули в кухню.
«Не втащат», - мелькнула тревожная мысль. «Суки, ведь не втащат… Сейчас к охраннику идти, проситься внутрь, потом он комендантше настучит, она в профком – выгонят меня отсюда. «За нарушение правил распорядка, самовольное оставление в ночное время» и т.д. и т.п. Эх, родители мне вставят. Не успел заселиться, а уже…»
- Ну ты навязал узлов! - в окне мелькнуло лицо Алексея, из окна полезло спасительное одеяло.
Камень с души упал. «И чего я напугался... С чего им меня здесь кидать?», - удивляясь своей трусости, Илья карабкался по решеткам. Лезть было страшно – ноги не слушались, колени тряслись, холодные ладони покрылись скользким потом. Наконец, между вторым и третьим этажом левой рукой он ухватился за конец одеяла.
- Держим, держим, не ссы, - сказало лицо в кепке.
Илья, собрав остатки смелости, схватился правой рукой за конец одеяла. Ситуация не радовала перспективами – ноги стояли на решетке окна второго этажа, руки держались за тонкое дырявое одеяло, перекинутое через подоконник, другой конец которого держали трое людей, которых он сегодня увидел впервые. До земли было метров восемь.
Илья начал подтягиваться на руках, ступая ногами вверх по стене. Одеяло начали тащить. Через несколько шагом он смог наступить коленом на подоконник, влез в окно и спрыгнул в кухню.
- Молодец, еба! – хлопнул его по плечу Абибас.
- Ну как? – с восхищением спросил Леха.
- Иди сам попробуй, - ответил Илья. По глазам Алексея стало видно, что он предпочтет воздержаться.
Толстый ничего не сказал. Илья показалось, что он увидел во взгляде Толстого зависть. «Еще бы», - думал засланец, - «меня то теперь уж наверняка не тронут больше».
– Пошли пивка попьем, - «деды» направились к выходу из кухни, не обращая внимания на перваков.
- А это… - робко начал было Леха. – А мы теперь проставились, да?
- Посмотрим, - буркнула лысая башка, даже не повернувшись. Длинный ухмыльнулся.
Надежды на то, что от них отстали, не было. Перваки поплелись в комнату.
В комнате Толстый начал ворчать, что не надо было им открывать и никуда лезть, и вообще, какое они имеют право и так далее.
- Ты видел как он дверь с ноги вынес? Ты думаешь, если бы мы не открыли – они бы ее не выбили? А что молчал, когда они твою кровать пинали? – распалялся Илья. Сергей бесил его все больше. – Послал бы их нахуй. Посмотрел бы я, что с тобой тогда было. Лазить по-любому придется, это традиция, понимаешь? Перваки всегда лазят. А этим по сроку не положено. Как в армии.
Алексей молчал и тупо смотрел перед собой. Он успокоился, но во взгляде была тревога. Не было никакой гарантии, что на следующую (или даже на эту) ночь «напряг» не повторится. В конце концов, на этаже старшекурсников гораздо больше, чем перваков. И каждый считает своим долгом отправить очередного первака за бухлом. И непременно среди ночи.