В Хабаровске первый снег, а я так и не поменял резину потому что все выходные писал. Писал, мучительно выжимая из себя каждое слово.
«Паук то полз вдоль линии паркета, ужасаясь от грохота резко подставленного мной ботинка и меняя направление движения, то сворачивался в клубок, превращаясь в некий образчик подводного полунасекомого-полурастения…» Я сидел над этой строчкой битых три часа, а потом просто ее удалил. Описание – карма прозаиков и поэтов, и явно не мой конек.

    Все началось полгода назад, когда я бросил пить и плотно подсел на траву. А травяной психоз, скажу я вам, ничуть не лучше алкогольного. Ты просыпаешься посреди ночи от того, что тебе мешает посторонний предмет в  постели. И это явно не жена. Ты всматриваешься. Клюшка? Выкидываешь ее и через минуту опять просыпаешься с ней в руках. Осматриваешься и видишь в углу возле телевизора соседского наркомана с опостылевше алчущим выражением лица. Он в грязной футболке и трико. Критическая способность где-то рядом, но абсолютно неуловима. Прямо в окно (третьего этажа) входят менты. Выталкивая их обратно, отчетливо ощущаешь фактуру бушлатов и холодный металл бляшек ремней. В общем галлюцинации полноценные, комплексные и довольно отвратные. Я даже выпустил мусорам в след три пули из травмата. А четвертую себе в лоб. По счастью резиновая дура прошла вскользь и, погуляв по комнате, зарылась в вещах супруги. Так я оказался в психиатрической клинике.
    Меня выпустили  через месяц, когда я почувствовал себя полностью исцеленным. Тогда-то я и начал писать. Жена казалось была счастлива. Но только поначалу.
- Ты сволочь! Как ты мог писать обо мне такое? – плакала она.
- Малыш, это эстетика Генри Миллера.
- У тебя блевотная эстетика!
- Я знаю. Это потому что я плохой писатель. Я – хуятор.
- Слушай, Сопунов. Ты просто бесхребетное существо. Тебе стоит выпить рюмку и пиздец – на месяц. Разок дернуть рычаг однорукого бандита и плакала месячная зарплата. Курнул пятку и ты в психушке. Теперь графомания? Нет уж, выбирай: или завтра мы вдвоем едем к психологу, или я одна еду к родителям. Навсегда.
- Ну «навсегда» мы уже слышали, - подумал я, но поспешил согласиться с ультиматумом.

    Офис психолога напоминал кабинет МГБ начала пятидесятых. Не хватало всего. Этот спартанский дизайн делал любую попытку комплимента грубой фальшью, и я молчал. Был только стол с компьютером и два кресла. Не было удобного дивана для психоанализа и книжного шкафа, заполненного трудами неофрейдистов и последователей Эриксона. За столом восседал средних лет мужчина с грацией английского сеттера – печальные глаза, отвисшие губы и высоко поднятая голова. Я поздоровался.
- Графомания? – удивился доктор, - а что, это доставляет неудобства?
- Ну, в некотором роде очень даже большие, - отчеканила жена, - Особенно сейчас, - она на секунду смолкла и с презрением посмотрела в мою сторону, - когда каждый извращенец может опубликовать свое творчество.
    Доктор наморщил лоб и надел очки.
- Это весьма любопытно, - сказал он, глядя на меня, - И что же, совсем не можете не писать?
- Совсем, - признался я.
- Он слабохарактерный. И ладно бы писал что-нибудь интересное. Ну типа, Донцовой или Устиновой. Так нет же, одни непристойности!
    Доктор подался вперед, проявляя все больший интерес.
- И что же, у вас есть с собой, так сказать, плоды вашего творчества.
Я замотал головой и открыл было рот, чтобы сказать «нет», но жена оказалась быстрее.
- Да. Я принесла.
Доктор взял бумаги и принялся изучать мои труды. Я нервно следил за движениями его глаз под толстыми линзами очков. Только теперь его глаза показались мне какими-то похотливыми.
Тем временем доктор дочитал мой первый очерк, раскраснелся и попросил еще. Через пару минут чтения он извинился, встал и минут на десять исчез в туалет. Вернулся расслабленным и повеселевшим.
- Ну что же, резюмируем: школярский слог, написано не о чем, написано много. Это действительно графомания.
- Вы назначите лечение? – взмолилась жена.
- К сожалению, это неизлечимо, - констатировал доктор, - разве что только гипноз…
- Мы согласны, - крикнула жена.
- Хорошо. Сейчас вы должны оставить нас наедине, - проговорил доктор глубоким заупокойным голосом. Мне показалось он уже готовился меня загипнотизировать, - И нужно внести предоплату.

    Доктор на поверку оказался нормальным мужиком. На предоплату послал меня в магазин. Мы посидели, выпили, поговорили о творчестве. Мне он признался, что и сам не дурак написать что-нибудь в стиле гонзо на сайт психологов. И нет, его за это не банят, просто делают предупреждения, которых у него уже больше ста. Потом я еще бегал в магазин. Мы признаться сильно набрались.
     В общем домой я вернулся поздно. Не смог сам открыть дверь. А в ответ на вопрос жены «почему я такая сволочь» наблевал прямо в коридоре и молча пошел спать. Завтра видимо поедем кодироваться от водки.