= 10 =

– Пацаны-ы, смотри чё я приду-умал, – звонким мальчишеским голосом завопил Жека, и тут же восемь вихрастых голов повернулись в его сторону…
Вечерело. Ну, или – смеркалось,  как вам, дрУги, будет угодно…
Они только-только гурьбой выбрались на аллею, идущую вдоль автомобильной трассы соединяющий два микрорайона. Из лесной чащи, где всё ещё лежал снег – почерневший уже, просевший под своей же влажной тяжестью, но всё еще глубокий и вязкий – нарезав себе из ивняка рогаток. Кто-то ещё прилаживал бинтрезину и обматывал её нитками, кто-то уже, более расторопный… или, что вернее –  более неряшливый в изготовлении, подобрав камушки, уже опробовали свои орудия на дальность полёта ввысь… и меткость – на снующих повсюду по своим птичьим делам, радостно чирикающих воробьях. 
Сухие звонкие щелчки резины, свист вылетевших камешков практически тут же сопровождались громким заливистым хохотом и радостными криками, – Ахахаха… ну ты мази-и-ила косоглазая… смотри сюда, салапет, как надо! – и снова следовал щелчок, свист и дружный хохот. 
  – Пацаны-ы, зацени чё?. Нафик этих воробьёв, давай по фонарям шмалять? –  Жека рукой призывно указал на высокие фонари с двумя ответвленьями, призванных давать свет и на автодорогу, и на пешеходную аллею вдоль неё. Где-то на две трети высоты от земли на этих фонарях светились неоновые витражи. На одних фонарях – в виде паутины, в центре которой был серп и молот, на других – повторяли эмблему московской Олипиады-80 – какое-то высотное здание, со звездой вверху.
Идеальные мишени, в общем.
Воровато переглянувшись меж собой, обдумывали, косясь на мимо проезжающие автомобили и всматриваясь в обе стороны аллеи на наличие прохожих. Прохожих  – никого вообще… и машин проезжающих – одна-две в минуту-другую.
– Ну а чё? – решился первым Саня, – да давай. Запросто. – И  первым наклонился к земле, выискивая подходящий камешек. 
Щёлк…Фьють – не дожидаясь Саненого выстрела, первым отправил в «цель» свой заряд Ванька. – Бдзинь  – разбилась неоновая трубочка и одна паутинка,  горевшая алым слева от серпа – погасла.
Пацанва замерла на секунду, косясь друг на друга… и как по команде, словно ошалелые натянули рогатки, направив их ввысь, к витражам… и понеслась забава:  Радостные вопли при попадании, натужное сопение, тресканье стекла над головами и щелчки…щелчки…щелчки бинтрезины.
Гасили витражи увлечённо, с куражом – быстро, не всегда метко, но всегда разнося цель вдрызг… и тут же совершали марш-бросок – кто быстрее –  до следующего фонаря и снова увлечённо принимались обстреливать, позабыв обо всём.

– Вы что ж, поганцы творит-то?! Ну-ка  стоя-а-ать!!!  – грубый, злой, мужской глас за их спинами вернул их к действительности. Пацаны остановились и, обернувшись, испуганными глазёнками вперились в разъярённого мужика, стремительно бежавшего к ним – всклоченного, теряющим на бегу шарф и  в не запахнутом, развевающимися полами, пальто.
Прощёлкали – по-другому не скажешь – тот момент как метрах в тридцати за их спинами резко тормознула кофейная «шестёрка» и водитель, с матами вырвавшись наружу, кинулся к ним.
– Пацаны-ы! Ата-а-ас! –  завопил Лёха и первым же рванул по алле прочь от разъярённого мужика. Никого уговаривать не пришлось, стайкой испуганных нашкодивших зверят они ринулись прочь от стремительно набегающего на них мужика.
  – А ну, сучата,  стоя-а-а-а-ать!! – злее заголосил товарищ в пальто и ещё поддал скорости. Естественно, из мальчишек никто и не подумал выполнять команду,  наоборот припустили ещё быстрее, благо все, так или иначе, занимались спортом. Но и мужик не отставал – тяжело дыша, несся за ними по алле. Сто метров… триста – товарищ бежит и хоть бы хны… Мальчишки менее сноровистые в беге стали потихоньку выдыхаться, сбивались с шагу, и разгневанный гражданин мал помалу стал их настигать.
  – Рогатки сбрасываем, пацаны, – на бегу просипел Шабай. – И надо разбегаться… на счёт три – ра-а-аз… два-а-а.. три! – и мальчуганы бросились в рассыпную – кто ломанулся в  лес, кто-то через дорогу… кто-то дальше трусил прямо по аллее.
Мужик несколько сбавил шаг в растерянности, а потом снова припустил за теми, кто несся по аллее дальше.
Повторный манёвр его уже не сбил с толку и он, выбрав цель, бежал, настигая одного, уже единственного –  кто всё время шпарил прямо по пешеходному тротуару. Это был – Ванька.
«Ну-у, с-сука, когда ж ты «сдохнешь»? – Ванька не то что б паниковал, но уже стал слегка уставать. Пробежали они уже порядком – метров пятьсот, наверное, а дядька всё не отставал – сопел сзади, пыхтел натужно, и попадаться  к нему в руки  – ой как не хотелось.
Свернув с аллеи вправо, парнишка ринулся к автобусной остановке, на которой приметал подъезжающий маршрутный автобус.
«Только б успеть… только б успеть…» – билась в голове, отдаваясь пульсом в висках одна эта мысль, и поднажав, отдавая все силы на последний решающий спурт, Ванька прибавил  скорости…
И ведь успел-таки, юркнув в уже закрывающиеся двери автобуса,  а преследователь – ах какая досада (смайлег) – нет.
Уставший, тяжело дыша, Ванька со злорадством,  и с приятным облегчением – смылся всё ж! – глядел в заднее стекло отъезжающего автобуса на бедолагу бежавшего уже за автобусом и отчаянно что-то орущим и размахивающим руками.
«Ну чё, с-сука, съёл? А вот хер те на рыло», – ещё подумалось ему за секунду до того как автобус стал притормаживать, в ожидании набегающего, отчаянно машущего руками человека…

В ОВД Ванька томился уже второй час на жестком, изрядно засиженном дерматиновом кресле и рассматривал картинки из серии – «Борьба с пьянством», «Борьба со злостными прогульщиками» висевшим в коридоре на стенке, рядом с кабинетом дознавателя. Он уже дал показания, рассказал - что и как, и теперь ожидал родителей, которые наверняка выпишут ему дома по первое число.
А ведь буквально за неделю до этого отец, заметив его интерес к бинтрезине, провёл с ним беседу о рогатках… и прочем таком травматическом, что может нанести – «вред не только тебе, но и не дай бог кому-нибудь из твоих же, друзей, ты понимаешь это, Иван? А ведь это не шутки», – увещевал его отец, и главное взял… взял с него слово, что Ванька – ни-ни… даже думать об этом не будет… и надо же – «попался… именно я… да что за невезуха-то?» – Ванька готов был разрыдаться, прям здесь, на месте – одинокий, уставший, голодный.
От горестных мыслей его отвлёк шум в коридоре. За углом кто-то вещал  звонко, задиристо, и им вторили  удивлённо глухими взрослыми басами, а потом гул приближающихся шагов от множества шаркающих ног в направлении  его, Ванькиной, стороны. И из-за угла  неожиданно появились его друзья – Саня, Жека, Лёха, Шабай, Димас, Миха… ну короче все горе-стрелки… и с понурыми лицами присели рядом с Ванькой – кто на это же кресло, кто-то на закорки рядышком. Милиционер, приведший ребят, зашёл в кабинет дознавателя и прикрыл за собой дверь.
– Чё, тоже поймали што ли? – удивлённо спросил Ванька.
– Да не-е, сами пришли, – ответил Саня и улыбнулся. – Димас видел как тебя схватил этот… ну и короче думаем – чё ты там один пропадать будешь?.. вот и решили – пойдём. Всыпят так всем – чё мы не друзья что ли?..
Ваньке сразу ж как-то похорошело, потеплело внутри, что ли? полегча-ало.
Друзьяа-а-а. Конечно, они ж – друзья!!! А порка?.. чай не первая и не последняя – переживу…

= 20 =

  – Пацаны-ы, да говорю вам – да-дут, – авторитетно заявил Сашка, акцентируя на последнем слове. – Они сами меня просили привести кого-нибудь… Только не тупите, а? и всё будет чики-пуки.
И вот они – Леха, Саня, Миха и Ванёк –  четверо студентов различных вузов города N-ска, в изрядном подпитии – всё ж день города, в этот сентябрьский, не очень, кстати,  погожий – моросит – вечер – а уже темно – ведомые Саньком,  ибо он здесь живёт-знает,  шлепают каким-то «секретным фарватером»,  по «Черёмушкам» – весьма криминогенному району, к девчонкам. 
Ваньке капельку не по себе. Он менее говорлив в этой четвёрке, чуть более зажат. Нет, не страшат его «Черёмушки». Его чуточку беспокоит предстоящая встреча с девчонками. Дело в том, что он ещё это… ну… ни разу, короче… а его сотоварищи все как один – бывалые уже, много чего рассказывали. А вот ему не довелось как-то. Не получалось. И вот на сегодняшний вечер Иван возлагал некие надежды, и от того ль потел чрезмерно и чувствовал некую скованность, но водка, которую они купили с таки-им запасом, должна была, как думалось Ивану, помочь в этом несколько щекотливом деле, сгладить, так сказать, шероховатости.
Вот так, весь в себе, Ванька и пропустил начало действа, налетев на Алексея, который резко почему-то остановился – А ты не молод ли ещё курить? – вопрошал кого-то Лёха. – А то я тебе щас дам закурить – ахуеешь, понял?..
Иван обогнул Алексея сбоку и увидел двух пацанчиков лет пятнадцати, наверное, которые что-то дерзкое, через губу, цедили словами в ответ.
– Чё?..  Нна.. –  Лёха с размаху влепил плюху ближайшему по лицу. Второго пацанчика ударом руки с наскока достать не удалось и, продолжая поступательное движение, Лёха всадил тому ногой по рёбрам. Дело в том, что Лёху не надо было уговаривать долго… а уж пьяного.
Пьяный Лёха – сама агрессия и встревать с ним в истории с потасовками – только за милый мой.
– Да ибёт тебя чё я тут делаю? – орал Лёха в сторону быстро ретировавшихся в темноту пацанчиков. И уже бубня себе под нос – Я вам, нах, покажу – С какова раёна?.. Ну чё? пойдём?
Санёк повёл их дальше увещевая Алексея, типа – Лёха, ну вот нахуя?.. да нормальные парни они, я их знаю… ну дал бы курева, сам что ли не стрелял?... – но тот, нахохлившись,  был сейчас к увещеваниям любого рода глух. Только сопел и огрызался, – А чё они такие бОрзые-та? – топая рядом с Мишаней.

– Э-э, блиа… а ну стоя-а-ать!! – вопил кто-то в темноте где-то рядышком, с нотками этакого перманентного быдлячества,  и следом истошно заулюлюкали голоса столь же мерзкие для слуха простого обывателя. Студенты, впрочем, не особо и отреагировали, продолжая двигать далее, просто оглянулись, с ухмылками меж собою порешили, что – Опять гопата черёмушинская  каво-та гоняет. От жеж блять. Тьху-у…
Но из темноты, преграждая им путь, повыскакивали фигуры – три…пять…десять…много… Физии все сплошь отвратные, глаз не видно из-за надвинутых на лбы кепариков и средь них те два пацанчика – любители покурить на халяву. Они же указывая на студентов перстами своими, проблеяли – Эта они…
Ивану тут же прилетело ногой в плечо. Видимо целили в голову  – не попали. Ванька не замедлительно отреагировал зуботычиной в харю, которая маячила ближе всех...
На студента обрушился град ударов, тычков и пинков, но и он тоже, отступая, лупил кулаками направо и лево, лягался, особо никуда не выцеливая – всё равно каждый удар попадал в кого-нибудь. Иван был несколько закалён в уличных боях, да и жизнь в общаге у них была – лихая, а по сему особого затруднения пока он не испытывал, ибо нападающие сами себе сильно мешали пытаясь на него навалится всей гурьбой одновременно. 
Так и отступал Ваня, закрываясь от ударов и сколь мог выдавая желающим сдачу,  пока не уткнулся спиной в припаркованный возле газона автомобиль. Его тут же взяли в полукольцо, не давая вырваться. Иван всё ж пока ещё держался – мыслей не было никаких, одна какая-то злоба – чёрная, вязкая – застила ему глаза, хотелось боя…
Кто-то из гопников, посмекалистее видимо, забравшись на машину, сноровисто прыгнул на Ивана сверху, повалив на землю – и его, Ивана,  просто стали запинывать… да что уж там – втаптывать…размазывать по асфальту.

После Иван плохо что помнил. Его вроде бы даже приводили в чувство и потом опять били. Потом, кажется, он сидел битый-поперебитый на лавочке в окружении этих гопарей, а они пытались стянуть с него кожаную куртку, но он, вцепившись в неё мертвой хваткой, блажил, – Только с трупа-а-а, с-суки-и! – И его опять били.
Помнит, как привели Миху, товарища его, на удивления целого ликом и тот умолял не трогать его, Мишу – сторговался за часы свои… деньги… а затем и адидасовскую ветровку… срочно ретировался в темноту, понукаемый пинками, даже не взглянув на Ивана. И всё это происходило под монотонный бубнёж, где-то на заднем фоне Саниного голоса, – Пацаны, ну вот нахуя?.. да нормальные парни они, я их знаю…

Потом приехал «мусоровоз» и Ванька зачем-то тоже пытался скрыться в ночи, как и его истязатели, но был  легко задержан и препровождён в Чёремушенский ГОМ-1, где его продержали до утра и выперли. Добираясь до общаги, по пути врав напропалую сердобольным а потому дюже любопытным людям, а видок у него был тот ещё, конечно, так вот врал, мол – всё злые чечены  виноваты – а попав  в общагу слёг.
Отходил с неделю. Может больше. Дня через три объявился Лёха  – тоже с разбитой в мясо рожей, сильно прихрамывающий на левую ногу и со слов самого Алексея - ссущий кровью. Он рассказал, что били его то ли у соседнего подъезда, то ли через подъезд, и тоже не меньше десятка человек, но ему удалось всё же ретироваться при появлении «мусаров». Полночи они искали его, Ваньку, по «Черёмушкам» и он даже, грешным делом,  думал что его, Ивана, – завалили нахуй.
Постояли ещё, покурили и на вопрос Ивана, – а эти-то чё? как? – Лёха только нехорошо рассмеялся, ощерившись, произнёс, – Вот такие они, друзья, Ванька. Такие, блять, друзья…

Придя худо-бедно в форму, Иван сначала избил Михаила прям в туалете института, и затем запинал ногами Саню, целя исключительно по лицу, на какой-то совместной ближайшей пьянке.

= 30 =

С трудом разлепив веки Иван, привстав на локтях, осмотрелся.
«Где эт я?.. темно, ни хера не видать… который сейчас час-то?.. во нажрались вчера» – Иван находился в чьей-то квартире… вроде Лёхина, что ли?.. Лежал на диване, в одежде. Рядом кто-то отчаянно, по-богатырски храпел… 

– Пацаны-ы, это ж моя мечта, понимаете? – пару часов назад радостно вещал Алексей, кружа возле своего нового авто. Дорогого. Очень.
Алексей, сдав свою Тойоту Камри в автосалоне приобрёл Тойота Ленд Крузер Прадо. Чёрный. Нульцевый. Муха, так сказать, не сидела.
Естественно в кредит. На пять лет. Иван считал это дурью, Лёха звал – мечтой всей жизни.
Ну вот они и «наобмывались», короче… Самые стойкие, которые от количество выпитого становятся только «трезвее», а это – сам Лёха, Ваня и Жека  – оставив машину на стоянке, отправились в ближайший кабак… а потом Ванька, видимо, всё ж «поднажрался», да так что не помнит как оказался у Лёхи дома. 
Отчаянно хотелось ссать. Иван начал вставать, но его повело в сторону, и он снова грохнулся на диван. – «Йо-о-моё-о-о… хера я ещё пьяный! Кашшшма-а-ар» –  но, всё ж преодолев себя, встал и сориентировавшись куда идти, побрёл по длинному коридору к туалету.
Дошёл, шатаясь и прикрыв на ходу один глаз – что б не двоилось, и не вписаться куда-нибудь ненароком. Остановился у двери в туалет, заметив, что на кухне горит свет. Дверь, ведущая на кухню, закрыта, но свет шёл от вставок в виде волновых узоров, в которых ставят дымчатые стекла… или матовые.  Ванька удивился – «Странно.. Викуля что ли не спит ещё? А сколько время щас?»
Вика – это жена Алексея. Красивая женщина, милая, приветливая. У них с Лёхой было двое детей. Ванька её давно знал, да и вообще они дружили семьями – приятная пара.

Постоявши у туалета, пьяно потупив с минуту, слушая богатырский храп разносящийся по всей квартире, принялся шарить по стене в поисках выключателя. Не найдя  Иван вспомнил, что выключатель  ванна/туалет в Лёхиной квартире находится в кухне, на стене, и  взявшись за ручки кухонной двери, решительно распахнул её.
На кухне весь какой-то расхристанный – в расстегнутой рубахе, взъерошенный, с прикрытыми веками, на дальней стороне стола, привалившись спиной к стене, сидел Жека. При появлении Ивана он вздрогнул, раскрыв глаза, как-то скукожился весь, согнулся, опустил руки вниз и начал там шебуршить чего-то… Меж ног Жени, с корточек, быстро приподнялась Вика и, отвернувшись к Ивану спиной, вытерев на ходу губы, отошла к окну запахивая  халат и копоша руками, видимо завязывая поясок.
– Я это… только…свет, – промямлил Ванька и, бухнув рукой по выключателю, прикрыл за собой дверь, и тут же ввалился в дверь рядом, судорожно закрывая за собой на щеколду замок.
Оказался не в туалете, а в ванной. Включил воду…холодную…начал ополаскивать лицо, тихонька матерясь, – Еба-а-ать… вот с-сука… ну нада же.
В дверь толкнулись с той стороны. Ещё раз – сильнее. Задёргалась дверная ручка, и затем вкрадчивый Женькин голос, – Вань, Ваня, открой дверь… Ваня-а. – И настойчивые толчки в дверь.
Иван не открыл, вместо этого он расстегнул ширинку и принялся  мочится прямо в ванную. Потом, ещё раз ополоснув лицо водой, уселся на краешек ванны и замер…
Сколько он просидел, одному богу известно, ибо сам Иван выпал из реальности. В дверь уже давно никто не ломился и он, наконец, выбрался из ванной комнаты, быстро прошёл в прихожую, стал в потёмках обуваться. Тут же, как чёртик из табакерки, рядышком очутился Жека и горячо зашептал,  – Вань, прекрати дурить! куда ты пошёл?
– Да я это…домой пойду, поздно уже.
– Да куда ты пойдёшь? Пьяный совсем, – Женя пытался вразумить товарища и, держа его за руку, пытался оттащить от прихожей, но Иван упёрся и, не двигаясь с места, продолжал обуваться.  – Да Ваня, заебал, завтра пойдёшь, чё как маленький?
– Да не-е… мне ещё эта…на работу.
– На какую работу? Суббота ж, –  видя всю тщетность попыток остановить его, Жека решительно заявил –  Тогда я пойду с тобой!
– Да не-е, ты-то оставайся… я как-нибудь уж доберусь.
– Да ты всё не правильно понял, Вань.
И тут Ваньку прорвало. Бросив туфлю, которую всю беседу он пытался безуспешно натянуть на ногу, он сграбастал Жеку за грудки и, уткнувшись, нос к носу в его лицо, жарко зашептал – Это я, блять, неправильно понял? Я?.. а ты не ахуель ли, с-сука?.. я тебе щас ебасос прям тут вскрою. – И с силой оттолкнув Жеку от себя, прихватив неподдающуюся одеванию туфлю,  вывалился из квартиры в подъезд, не слушая Жекиных причитаний, – Ну а чё я Лёхе-то скажу? Ва-аня-а-а, ну куда ты пошёл?… 


Лёхе Иван так ничего не сказал. Не решился. Вернее не знал – как? такое можно сказать. С Жекой он уже не разговаривал недели две, но как бы особо его и не винил – Сучка не захочет, кобель не вскочит – объяснил он ситуацию сам себе.
И всё вроде  вошло в привычное русло, если б не одно «но» – Ванька пресёк все их семейные встречи с Лёхиной семьёй. Вроде планировали выезжать на озёра жарить шашлыки и купаться, но Иван  нашёл какую-то нелепую отговорку и не поехал…
Не пришёл и на день рождения Лёхиной с Викой дочери передав подарок непосредственно Лёхе, сославшись на свою крайнюю занятость и занятость своей супруги… Даже Ванькина жена, видимо что-то заподозрив, заглядывая ему в глаза, пыталась выяснить – Ваня, что у вас стряслось? разругались что ли?
– Да отстань ты, – раздражённо отмахивался от её расспросов Иван.

Через две недели после обмыва нового «Прадика», вечером в пятницу, на мобильный телефон Ивану позвонила Вика. Сама. – Привет Вань!
– Привет Вик, – буркнул тот в ответ холодно, как бы давая сразу Вике понять его не расположенность к беседе.
– Ты где? – весело щебетала Вика,  не замечает его нарочито холодного тона
– На работе, где ж ещё?
– Слу-у-ушай Вань, нам надо встретиться, поговорить…
– О чём нам с тобой разговаривать, Вика? – грубо перебил её Иван. – Мне вот нечего тебе сказать… абсолютно.
– Да погоди ты, чё орёшь-то сразу? Выслушай сначала… так ведь больше продолжатся не может.
– А как может? – опять грубо перебил её Ванька.
– Вот и давай поговорим… как взрослые люди…
– Не понимаю.
– Вот я тебе всё и объясню… приезжай… ко мне домой, – и кажется Ваня даже уловил в её голосе нотки кокетства… или показалось?
– Погоди, а Лёха? Он дома?
– А Алёша уехал к матери… с детьми… я одна… приезжай – и вот после этого последнего «одна… приезжай» - вернее КАК это было сказано, у Вани, никакого сомнения не осталось, - Викуля с ним заигрывала. Иван оторопел и не знал что сказать, так и сидел, замерев с трубкой, зажатой у уха.
– Ну чего молчишь-то? Приедешь? – с нажимом, очень настойчиво вопрошала Вика.
– Не знаю  – буркнул в ответ Иван.
– Ну, смотри… если что – приезжай, не пожалеешь…я буду дома… ждать. Целую.
– Угмн – что-то такое вроде, нечленораздельное, промычав в мобильник, Иван нажал «отбой».
– Сука…сука…блять… шлюха, – зло ругался Ваня после Викиного звонка, долго не мог прийти в себя. И ещё это издевательское – «Целую» – в конце ещё больше его распаляло. – Уууу… блять такая
Наконец успокоившись, взял мобильный и набрал номер жены.  –  Аллё… Привет…Да нормально…не-е, чё и звоню-та – на работе завал, короче… ну-у… я подзадержусь… не знаю, нет, не долго, наверное… ахахаха…да нет.. нет тебе говорю… да не…погоди ты… да не… да даже если и бухать? твоё какое дело?.. всё, блять, я сказал… Пока! –  Иван нажал кнопку «отбой» и, сграбастав со стола ключи от машины, вышел из кабинета.

И. Гилие, октябрь 2011г.©