Интеллигентная девочка, дочка таких родителей:
Мама- профессор лингвистики, а папа Большой Музыкант,
Рожденная в добродетели и творческих Муз обители,
Любочка, солнышко, умничка и безусловный талант.

Аполлинера и Верхарна учит, Рембо и Тёнинка,
Вставляет цитаты Гегеля в свою повседневную речь.
И Брамса чудесная музыка утром звучит из приемника,
Играя проснувшимся лучиком, касавшимся любиных плеч.

И папино окружение, и мамы коллеги – профессоры,
Твердят: «О, какая девочка! Какую растите дочь!»
Когда им играет Любочка на пианино Хасслера,
И Любочке громко хлопают. Потом наступает ночь.

А ночью, в девичьей комнате, она предается фантазии,
Не интеллигентной фантазии, сказать о которой нельзя.
Очень, признаюсь, чудесные своей простотой безобразия
В головы милым девочкам приходят порою, друзья.

Лежат на рояле трусики. В фантазиях нашей Любочки
Не эти тела обнаженные, что Санти писал и Энгр,
Ей грезится запах мускуса, и как разрывает юбочку
Короткую любину юбочку, большой мускулистый негр.

И тело ее беззащитное повисло в руках эбонитовых,
Которые, словно куколку, бросают ее на кровать.
И слезы солеными каплями бегут ручейком ланитами,
И фаллос в бедро упирается, длиной дециметров в пять.

Об этом мечтает Любочка, лаская свое сокровенное,
Так может она фантазировать порой три часа напролет,
И острой иглою фантазии вонзаются в плоть эрогенную,
Она в своей девичьей комнате мечтает, пока не заснет.

А утром опять по накатанной, в восемь проснется Любочка,
В одиннадцать тридцать сольфеджио, а в восемнадцать балет,
Пишет стихи и музыку, хорошая девочка, умничка,
Таких очень мало девочек, а может, и вовсе нет.

А мальчики интеллигентные, напрасно они стараются,
Записки ей пишут глупые и приглашают в кино,
Любочке очень некогда, нет времени дурью маяться,
Тем паче в ее фантазиях нет места им все равно.

Вот если бы были мальчики какими-нибудь африканцами,
( Пусть глупо предположение, но можно же ведь помечтать),
Тогда б обладали мальчики практически всеми шансами,
Ее пригласить куда-нибудь, а дальше…как знать, как знать…

Однажды подруга Любочки, Виктория, девочка смелая,
Сказала: Послушай, Любочка, мечты, что не сбудутся- тлен,
Я, к слову, мечтаю о Кэтчере, ты грезишь о встречах с Отеллами,
Все просто, давай познакомимся с студентами из РУДээН.

А сказано, значит сделано, в платьях красивых с кружевом
Приехали Люба с Викторией туда, в институтский клуб,
А солнце садилось медленно и отражалось лужами,
И смех раздавался весело, срываясь с девичьих губ.

И громко звучала музыка, в бокале шипело шампанское,
И белым нарядом Любочки удачно подчеркнут загар,
И ночь была очень жаркая, неистовая, африканская,
И вот, познакомилась Любочка с Жозефом из Кот’д’Ивуар.

Такой же, как в тех фантазиях, которыми Люба грезила,
В которых ее, словно куколку, бросают рывком на кровать…
Потом еще было шампанское, а позже она не заметила,
Как вместе с Жозефом поехали в общагу к нему ночевать.

Совсем потеряли голову, они целовались яростно,
И мял африканец ладонями белую девичью грудь,
«Отелло»- шептала Любочка- «Отелло под алым парусом»,
До осуществленья фантазии осталось всего-то чуть-чуть.

Но вдруг отстраняясь, Любочка, воскликнула: «Сука, что это?!»
И так закричала в ужасе, как будто хватила удар,
«Все зря?! Наважденье?! Глупости?! И слезы напрасно пролиты!!
Блядь!!! Почему он маленький?? Ведь ты же из Кот’д’Ивуар!!! »

А негр стоял, как оплеванный, а что он ответит Любочке?
Что член у него статистический, обычный и что теперь?
А Люба одела платьишко, одернула нервно юбочку,
И хлопнула вслед за девочкой прощально входная дверь.

А дальше что было с Любочкой? Как будто бы есть свидетели,
Скинхэдов и наци собрание ОМОН разогнал в пять минут,
И бритоголовую Любочку там якобы тоже заметили,
В ботинках и в куртке со свастикой. А может быть, просто врут.