Часть 2
  Доехали молча. Каждый планировал линию поведения.
  Свиридов взял у дежурного ключ от оперского кабинета, завел пленника. Кабинет – 3 стола, 5 стульев, 2 сейфа и шкаф для одежды – не ремонтировался лет 10. Люминисцентные лампы холодно освещали потертые стены. На синей цементной крошке пятна бурой жидкости. Кровавая Мэри уже приелась на пятничных попойках. Граждане по неизвестной причине принимали томатный сок за кровь невинных мучеников. Черные следы подошв на старом линолеуме довершали картину камеры пыток.
- Содержимое карманов на стол.- Свиридов отстегнул наручники, подошел к окну, плотные шторы отсекли возможных свидетелей ОРМ.
- Слышь, начальник, ты не обознался? Меня Сергеем зовут. Фамилия Дорофеев. – Жулик проверял на опытность. Глаза исподлобья следили за реакцией на грубость.
Наручники бухнули о поверхность стола, Виктор спокойно вернулся к бывшему зэку. Между зрачками оппонентов от силы 30 сантиметров, воздух опоганился гнилым пищеводом. Психологический поединок закончился коротким незаметным ударом в печень.
- Все, кх-кх-р, начальник. Все понял! – Дорофеев превратился в Славика.
  Дальнейшая беседа прошла в спокойной, почти дружественной атмосфере. Славик выложил на стол телефон Нокия, пару мятых стольников, пачку сигарет, ксерокопию первой страницы паспорта. Свиридов посмотрел по компьютеру реестр подвигов: грабеж, разбой, последняя судимость за хранение наркотиков.
- Дорофеев, чей это телефон? – Свиридов указал на стол.
- Командир, трубка этой шалавы. – Дорофеев быстро глянул в ментовске глаза. - Ольги. Она мне в залог дала, штуку заняла, третью неделю не отдает.
- Дала в залог и заяву бросила! Вот сволочь, давай ее за ложный донос привлечем.
Жулик не понял – мент шутит? Через секунду даже легче стало.
- Ты опупел, гандон штопанный! Тебя с телефон взяли, ты еще туфту гонишь – сама дала! – Заорал Свиридов. – Пиши давай явку, глядишь, зачтется. Ты условно освободился, на нарах будешь горбатого лепить!
  Виктор старательно изображал плохого милиционера, но особой злости не чувствовал. Зато все чувствовал Славик.
- Не ругайся, командир. Ольга давно на белом сидит, тыщу у меня на дозу занимала. Отдать нечем, вот она и заявила. А заработать за один вечер влегкую может.
  Вот так. Фотомодель с грудным дитем. Виктор помрачнел, дальнейшая упаковка ограничилась лишь необходимыми словами «подписи - здесь, здесь и здесь. Здесь – «с моих слов записано верно, мной прочитано.»
  Совершал Дорофеев мелкие хулиганства? Совершал. Не сегодня может быть, но протокол задержания подписал без лишних вопросов, с уверенностью честного жулика. Такое поведение чуть смутило в душе Виктора. За подобный грабеж не арестовывают, но Славик - условник!
- Слушай, а почему Славик?
-А? – Дорофеев разогнулся от стола, сдержанной ухмылкой постарался не осложнить обстановку:
- Славным парнем я был в свое время. Наверно.
  Разбираться в славе Дорофеева времени не было, да и по барабану это было новому участковому. Виктор отвел задержанного в КАЗ, вернулся в кабинет. На столе бланки объяснений, пакет с телефоном, заявление. Неужели наркоманка? Почему красивые девушки так быстро садятся на иглу? Ну, да, некрасивым можно, а Ольге нельзя! Так, погоди, кому я верю, жулику? Все же Виктор по-другому оценил некоторые ньюансы Ольгиного поведения. Ладно, разберемся завтра. Принимать позицию жулика в любом раскладе для опера нельзя. Внутренняя уверенность многое значит.
  Виктор подбил материал. Протокол осмотра, рапорта, сопроводиловка. Немного подумал о квалификации преступления, решил 161, часть вторая – с применением насилия, значит в следствие, хотя ущерб, конечно, большим не назовешь.
  В начале двенадцатого ночи Свиридов вставил ключ в замок зажигания. Можно остаться ночевать в отделе, из плюсов – машину под окнами не бросать, но возобладал мстительный разум: наведут ночью антиобщественный элемент, гастарбатеров безработных, придется подключаться к отработке. Нет уж, участковый, значит участковый! Поехали домой, сигналка с обратной связью, в пистолете пара холостых патронов. Назарова с утра подойдет, проинструктирована. Виктор вспомнил шелк волос, стройную фигуру, походку девушки. Какая наркоманка? Наркоманов что ли не видел.

  Нормальному человеку трудно понять гордиев узел уголовного законодательства. Узел максимально затянут местными агрономами. Все законы написаны для жуликов – твердое убеждение Свиридова. Кодексы распухли от прав лиц, нарушивших закон. Права потерпевших в уголовном процессе упомянуты вскользь, как будто с раздражением.
  Казалось бы есть жулик, похищенное изъято, потерпевший на примирение не настроен. Что еще надо, чтобы встретить ворота зоны?
  С началом демократизации милицейские следователи вышли из ведомственного контроля. Следователи юстиции заимели свое руководство. С 90-х годов места пенсионеров – мужчин и женщин советской эпохи – стали занимать вчерашние школьницы. Они заканчивали институты, матерели, выбивались в начальство. Искусственное разделение органа правосудия привело к превращению следователя в пособника адвоката. По крайней мере, не противника. Оперской состав с радостью поддерживал мнение обывателей, что уголовные дела расследует следователь. Потому что расследование не значит раскрытие. Расследование превратилось в секретарскую работу для следователя. «Ты же знаешь, Виктор, что мне подозреваемый говорит, то я и пишу». Портрет среднего следователя – девушка 25 лет, слегка полновата, задерганная начальством, потерпевшими и жуликами, зарплата – на один приличный шоппинг. Личная жизнь сложная – надо обустраивать, оперов на всех не хватает для замужества, с работы надо свалить пораньше, хотя бы в 8 часу вечера. Заинтересованности в раскрытии дела, привлечения виновных к ответственности – ноль, точнее после первого года службы падает к нулю. Образ стриженного следователя с пистолетом наголо и клоунской улыбкой – целиком на совести, вернее безграмотности, сценаристов независимого канала.
  Собрав материал предварительной проверки, Свиридов понимал, что главные трудности впереди.
- Что, мать совсем помогать не хочет? – Виктор покосился на пассажирку. На Ольгиных коленях лежал попискивающий кокон. Лицо девушки осунулось, глаза ввалились, синева венозной крови, как готский макияж.
- Так на ее зарплату и живем. Торговать не выйдет, хозяин сразу выгонит. Никак с ребенком остаться не могла.
  Проклятая система! Материалы передавать только с лицами. Дела возбуждаются только после допроса потерпевшего. Так уточнило законодательство местное руководство. «Хозяин!» так рабами и становятся.
  Свиридов подъехал к зданию центральной части полицейского управления. Взгляд выцепил БТР за ограждением. Стоит в глубине двора, утреннее солнце нагревает зеленую броню. Наверняка с военным водителем прислали, штатные от буханки нос воротят, руль им выкручивать тяжело.
- Ладно, пошли. С ребенком, может, быстрее допросят. Он у тебя как, смирный? – К грудным детям Свиридов относился с опаской, крохотные тела считал нежизнеспособными инопланетянами, от которых, тем не менее, можно ожидать чего угодно.
- Смирный, смирный. – Улыбнулась Ольга.
  Вместо девчушки в форме на вахте суровый автоматчик. На погонах у Свиридова звезда между двух полосок, но удостоверение пришлось предъявить – правила ужесточились. На первом этаже основного здания дежурная часть, далее по коридору двери в кабинеты штабных и тыловых руководителей. На табличках сплошь азиатские фамилии. Испепелив взглядом надпись «Начальник тыла Мамедов», бывший опер провел Ольгу на лестницу. На втором этаже оперские кабинеты от следственного отдела отделяет лестница снова на первый этаж. Там, в пристройке, куражится дознание – в последнее время сплошь выпускницы деревенских школ.  Смуглые девушки с изумлением на плоских лицах обнаруживают себя вершителями судеб. С позволения начальства, конечно.
  Начальник следственного отдела, полковник юстиции Никитина Елена Николаевна, занимает самый дальний кабинет от своих подчиненных. Железная леди старательно скрывает миловидность лица за маской неприступности. Виктору иногда казалось, что она стесняется своего роста. 180 см помогает руководить, а как там в личной жизни, остается только догадываться. Никто не видел начальника с кавалером, никто не слышал, чтобы она любезничала по телефону.
  У Елены Николаевны 6 замов – все, как на подбор, женщины далеко не модельной внешности. При этом у двух характер добродушный, остальные с успехом могли бы подрабатывать надзирательницами в подвалах папы Мюллера. В их функции действительно входил надзор за младшими товарищами – процессуально независимыми следователями, девушками, полностью зависимыми от воли руководителей. Заместители в своем производстве уголовных дел не имели, на места происшествий не ездили, следственных действий не проводили. К 10 часам попы уютно устроились в кресла, головы уткнулись в наспех сшитые документы: надо проверить качество допросов, наотмечать карандашом недостатки, по внутренней линии вызвонить подчиненных, показать свою юридическую грамотность. Куча дел!  А еще чаю попить с тортиком, за жизнь между собой поболтать. Проверка материалов, доставляемых операми и участковыми, - тяжкая обязанность, возлагаемая Никитиной на каждого зама по очереди. Материал необходимо прочитать, дать квалификацию преступления, отписать дежурному следователю. Так и чай остыть может.
  Свиридову не повезло – сегодня проверка возложена на Марину Владимировну Лупоглазую. Фамилия, конечно, другая, но звали сутулую рыхлую женщины в глаза по имени-отчеству, при всех других обстоятельствах по прозвищу. Марина Владимировна прекрасно об этом знала, реабилитироваться не спешила, наоборот, стремилась испортить как кожу пирожной диетой, так и отношение с сотрудниками бесконечными придирками.
- Молодые люди, уступите место даме с ребенком. – Свиридов навис над двумя парнями, судя по неуверенному виду, вчерашними потерпевшими. Встали оба джентльменами.
- Спасибо.
- Ольга, садись сюда, - майор подвинул спаренные кресла напротив нужного кабинета, - качай ребенка, можешь поспать. Когда надо, позову.
  Ольга послушно устроилась на жестком сиденье, достала бутылочку из сумки. На удивление, кокон на ее коленях лежал тихо, Степан выдавал себя лишь кряхтением и почмокиванием.
- Это надолго?
- Боюсь, что да, мадемуазель. Видишь, сколько народа? – Свиридов показал на полицейских с бумагами в руках. Рядом стояли граждане, которые только сейчас реально стали терпилами. Пострадав от жуликов, теперь придется претерпеть от родного государства в лице чиновников от юстиции.
- И очередь нам никто не уступит, у всех сроки по материалу истекают.
  Ольга подобрала ноги, склонила голову к ребенку, волосы черным крылом закрыли лицо.
  За 40 минут Виктор рассмотрел все прелести следователей – девушки заходили вне очереди, поздоровался со всеми операми, на вытянутых руках подержал Степана, пока его мамаша бегала в туалет. Наконец, Свиридов проник в вожделенный кабинет.
- Посмотрите материал, Марина Владимировна.
Свиридов никогда не заискивал, не улыбался, полагая, что следственный отдел должен выполнять свою работу независимо от графика ПМС.
Глаза Марины Владимировны напучились, полная рука схватилась за телефон.
- Подождите за дверью, мне некогда.
Свиридов зашел через пять минут, положил бумаги на стол, показал в приоткрытую дверь:
- У потерпевшей грудной ребенок, мы сидим уже почти час. Пожалуйста, посмотрите материал. Неделю назад Дорофеев открыто похитил у своей знакомой телефон и деньги. Рядовой грабеж, здесь ничего сложного.
Виктор понял, что совершил ошибку. Лупоглазая, мельком взглянув на Ольгу, уже читала рапорт, когда услышала последнюю фразу. Марина Владимировна поднимает глаза, сходство с жабой усиливается, важно квакает:
- Я сама решу, что здесь. Дорофеев задержан?
- Да, в КАЗе сидит. Телефон изъят.
- Назарова побои снимала, свидетели избиения есть?
- Нет.
- Так, грабежа я здесь не вижу, максимум – самоуправство, часть первая – дознание. В опросе Дорофеев указывает на то, что его знакомая Ольга задолжала 1000 рублей, телефон он забрал в качестве залога.
- А деньги тоже в качестве залога? Бил, потому что знакомый?
- Только на ее показаниях мы основываться не можем! Мало ли что она напридумывает.
Вот такая политика. Прежде всего надо верить трижды судимому наглецу. Разве такой человек может врать.
- Марина Владимировна, мы что, на показаниях жулика будем основываться? – Свиридов становится вбок, открывая вид на потерпевшую.
Женский взгляд задержался на ребенке, Марина Владимировна вздыхает и поднимается со стула!
- Подождите в коридоре, я посоветуюсь с Никитиной.
Через 20 минут надежда на скорый допрос Назаровой и возбуждение дела рушится. Лупоглазая с каменным лицом передает растерзанную стопку майору:
- Самоуправство, часть первая. Дознание.
  В 1992 году законодатели решили, что расследование уголовных дел небольшой тяжести – оскорбление, побои, угон автомобиля – слишком большая интеллектуальная ноша для участкового инспектора. Что же это получается? К участковому обратился гражданин с жалобой на другого гражданина. Преступление очевидное, сбор материала в кратчайшие сроки, прокурор дает согласие на возбуждение дела, еще пара бумаг и суд. Так можно всех хулиганов извести! А вдруг невинного на полгода осудят условно! Нет, не пойдет. Вот вам штатное расписание нового органа: в каждом отделе начальник дознания, два зама, с десяток дознавателей. Зарплата на уровне участкового в звании капитана.
  Если в следствии дела попадаются интересные даже для самих следователей, дела, где приходится поработать умственно, отчего повышается самооценка, то в дознании такие вещи не проходят.  Это для усатого майора разгребание житейского навоза – обыденность. Домашнему дебоширу по рогам, пьяного в клетку до отрезвления, на мелкого жулика протокол. Для современного дознавателя общение с антиобщественным элементом – это дрожь в кривых коленях, круглые глаза, першение в гортани.
  За 20 лет селекции выведена порода милицейского, пардон, полицейского дознавателя: квадратно-гнездовая девушка нерусской национальности. Образование на уровне сельской школы, повышение квалификации – сдача дважды в год скачанной  с интернета курсовой по уголовному праву, а также - ежедневные ценные указания начальства и старослужащих, у кого жопа толще. Задача дознавательского корпуса – пересидеть рабочий день в кабинетах, изредка с важным видом съездить в прокуратуру подписать постановления. Но самое главное – попить чаю с плюшками, поумничать над материалами участковых, отсрочить принятие решения. Решения принимают начальник и заместители. Монстры дознания. Монстры преимущественно по внешнему виду. Складки жира из-под кофты, уши скрыты щеками, дешевая косметика, немытые волосы. О гражданах все думают, об делах уголовных, за палки сердце болит. О себе ли любимой думать!
Не любил дознавателей Свиридов. Не любил. Дознание даже разместили отдельно в пристройке на первом этаже. Вот в это царство лени и убожества и предстояло спуститься Виктору.