-Едут! — сказал  Апраскин, славившийся удивительно острым слухом, в чем не раз убеждались негры, коих Апраскин стрелял с большим искусством во время ночных  патрулей. 

Бромов и врач Самойленко, прервав беседу, повернули головы в сторону  дороги.
Через несколько секунд из-за поворота показалась серебристая «Тойота – Торпэдо».

Электромобиль подъехал к поляне, остановился. Из него вышли: Демьянов, и его секундант из штатских, некий Улиткин, совсем еще молодой юноша.

Апраскин вздохнул и пошел навстречу Улиткину.

Бромов поднялся с земли, отряхнул сюртук, и, глядя на оживленно беседующих секундантов произнес:
- Как утомляют меня эти никому не нужные ритуалы, пустая трата времени. Было бы гораздо проще набить ему физию прямо на банкете. Так нет же: вызов,  бросание перчаток, прерванный сон, волнение…

- Э нет, милостивый государь, — ответил Самойленко,- понятие чести — превыше всего! Сначала банальный мордобой, потом мерзкое примирение, столь же мерзкое пьяное братание…
В двадцать первом веке нам наглядно продемонстрировали насколько низко может опуститься человек, приемлющий компромиссы. Так недалеко скатиться и до равенства, толерантности и, избави боже, альтруизма! Вы знаете на печальном опыте наших предков к чему это приводит.

- Да я, собственно, и не спорю,  но, согласитесь, идиотская традиция — проводить дуэль ранним утром.
- В этом я с вами согласен, но ничего не попишешь. Однако смотрите: Апраскин возвращается!

Апраскин подошел к собеседникам и сразу изложил порядок:
- Демьянов хотел биться ломом, но я опротестовал, сами знаете: против лома — нет приема. Тогда он выбрал оружие пролетариата, вы не против?

- Отнюдь, кирпичи, так кирпичи. Относительно вил он не возражает?

- Я бы советовал вам топор. Мне кажется, это как-то эстетичней!

-  Топор, я бы сказал, излишне прямолинеен. Пусть будут вилы.

Дуэлянты стояли друг напротив друга раздевшись выше пояса до рубашек, как того требовал кодекс. Лица их были бесстрастны.

- Господа!- произнес Самойленко,  выбранный распорядителем,- не желаете ли мировую?
И Бромов, и Демьянов отрицательно качнули головами.

- Тогда сходитесь!

Бромов выкрикнул свой девиз: «Тебе вилы!»,  Демьянов в ответ свой: «Охуел чмо!».

Поединщики начали сходится.
Демьянов без замаха бросил первый кирпич, но Бромов успел подставить вилы, кирпич разлетелся вдребезги. Один из осколков рассек ему бровь.

- Первая кровь наша! – торжествуя произнес Улиткин.

- Рано радуетесь,- парировал Апраскин.

Теперь у Демьянова оставался только один кирпич, он выжидал, а Бромов медленно кружил, перебрасывая вилы из одной руки в другую.

Наконец Демьянов не выдержал и метнул кирпич, Бромов с легкостью уклонился, сократил расстояние, и вонзил вилы в грудь противника. Тот охнул и упал на землю.
На белоснежной рубашке расплывались темно-красные пятна.

Самойленко бросился к поверженному, склонился над ним, тут же вынес вердикт:
- Поручик Демьянов мертв. Поздравляю вас Бромов!

Бромов внезапно зашатался и рухнул на землю. Лицо у него неприятно заострилось и побелело.  На губах выступила пена, тело Бромова затряслось в конвульсиях.

Самойленко, оставив тело Демьянова, мельком взглянул на агонизирующего Бромова, осмотрелся, нашел осколок кирпича, провел над ним портативным анализатором, посмотрел на экран, констатировал:

- Кирпич был пропитан ядом, нейротоксином органического происхождения. Браво, Демьянов! Изящное решение. Справедливость опять торжествует!

- Господа!- обратился он к секундантам,- а не отметить ли столь удачную дуэль в одном уютном заведении? Это недалеко!