В тот самый момент, когда все на сегодня уроки были закончены, двойки получены, а пани Плужек обпившись валерианы, сладко спала, удобно расположившись на унитазе в школьном сортире, Влодьзимеж уверенной походкой шагал к выходу из порядком измотавшего его учебного заведения, чтобы, как он предполагал, через несколько минут оказаться в подпольном быдгощском пивбаре для учеников четвёртых – шестых классов – пропустить пару - тройку бокалов ерша, без которых осилить домашнее задание по математике на завтра не представлялось возможным, пообщаться с нарочно завысившими свой возраст тёлочками из второго «А», а заодно и подправить серьёзно пошатнувшуюся нервную систему.
    Но его грандиозным планам в очередной раз не суждено было сбыться – завуч школы пан Гротовски, перегородив своим высоким и жирным телом дверной проём и тем самым сотворив в холле недетскую давку, писклявым, как у перепуганного мыша голосом требовал от голодных, трезвых, а потому обозлённых школьников не показывать характер, а топать в актовый зал для получения какой-то якобы необычайно важной и для многих судьбоносной информации.
    В актовом зале взору Качмарека предстал маленький, узкоглазый человек, представившийся японским послом. До часу ночи дипломат на польском языке с упоением и чудовищным акцентом рассказывал о красотах своей Родины, демонстрировал приёмы карате и сумо, складывал из листов бумаги гиппопотамов и национальных героев Польши, прокручивал отрокам мультфильмы, от которых Влодьзимежу пришлось сидеть, закинув ногу за ногу, лично раздал каждому из собравшихся по пластмассовому покемону и в самом финале, валясь с ног от усталости, заявил, что те, кто уже послезавтра желают собственными глазами лицезреть Страну Восходящего Солнца, так красочно им описанную, должны принести от родителей письменное разрешение на выезд из страны, все остальные хлопоты и самое главное расходы на поездку с необычайной радостью примет на себя японская сторона.

    К следующему утру выяснилось, что из всех учеников школы в загадочную Японию, поедет один лишь Качмарек.
    - Какой всё-таки у меня замечательный отец. – В очередной раз подумал Влодьзимеж и пустил, едва заметную окружающим, слезу.
    Всё время перелёта из Варшавы за границу наш герой проспал, свернувшись калачиком на дне, устланного прелой соломой бомболюка суперсовременного бомбардировщика с нарисованным на хвосте красным кругом. Ему снились похотливые, нарядно одетые гейши, томными голосами исполнявшие весёлые песни о своей нелёгкой жизни, под аккомпанемент завораживающих слух лютен; заснеженная вершина божественно-прекрасной Фудзиямы; любование плечом к плечу с милыми сердцу японцами ни с чем несравнимым цветением сакуры; отвратительная кровожадная Годзилла, тщетно пытавшаяся догнать меж небоскрёбов Токио бесстрашную пани Плужек, оседлавшую на смерть перепуганного Кинг-Конга; папаша, делающий харакири тупым ножом, узнав, что его кровинушка в очередной раз остался на второй год и многое-многое другое…

    Проснулся Влодьзимеж от громкого и неприятного на слух металлического скрежета – это тупоголовый японский лётчик дал машине команду на открытие бомболюка и первым, что увидел парень, оказавшись в свободном падении, было спокойное, как труп тёщи море, в пучине которого он и оказался спустя пару каких-то секунд. Мельком бросив взгляд на проплывавшую внизу в нескольких метрах от него русскую атомную подводную лодку, тащившую на буксире добрую сотню современных красивых автомобилей, с бывшими когда-то живыми, людьми внутри, Качмарек судорожно загрёб ногами и руками в надежде как можно скорее оказаться на поверхности воды и сделать спасительный глоток воздуха. Неожиданно школьник почувствовал, как его подхватывают чьи-то сильные, тренированные руки и вот он уже лежа на дне небольшого катера, думал о том, что лучше бы он утонул, и ему не пришлось, вытаращив глазёнки, испуганно смотреть на склонившихся над его телом людей одетых в противогазы-хомяки и зелёные резиновые комбинезоны.
    Немного успокоила, порадовала, вселила надежду и вывела Влодьзимежа из ступора произнесённая с небольшим акцентом одним из взрослых на родном ему польском языке короткая, но ёмкая фраза: Добро пожаловать в Ад, Качмарек!!!
    Следующие три недели, довольный тем, что остался в живых, наш герой только и делал, что вкусно ел, сладко спал и, одетый в одни только трусы, чтобы было не так жарко, лил из десятилитрового ведра на конструкцию, называемую здесь реактором, морскую воду, передаваемую по многокилометровой цепочке от самого океана такими же, как он детьми разных национальностей и расцветок кожи. Работа эта была нужная, интересная, но очень опасная для детского здоровья – в любую секунду можно было поскользнуться на разлитой по полу воде и повредить себе какой-нибудь орган, и тогда к вышедшему из строя ребёнку подкатывали люди в комбинезонах на запряжённых двумя морскими свинками колесницах и увозили вглубь острова - что почти всегда означало котлеты на ужин.
    Условия жизни казались Качмареку превосходными – в Быдгоще он мог о таком только мечтать – трёхразовое питание, уютное жильё в двух шагах от работы, ночные посиделки вокруг красиво дымящегося реактора, в компании весёлых и беззаботных мальчишек и девчёнок и никакой тебе надоедливой пани Плужек. Отдельной благодарности Влодьзимежем удостоилась замечательная японская медицина, в очень доступной форме объяснившая ему обычной акклиматизацией выпадение зубов, волос и облазившую кожу…

    Но однажды утром, Качмарек, давно уже забывший о Польше и твёрдо решивший для себя связать свою судьбу с Японией, ловко орудуя шпателем, мирно заделывал появившиеся в реакторе небольшие трещинки, рассыпая вокруг себя остатки волосяного покрова, когда кто-то несильно похлопал по его плечу. Обернувшись, парень с ужасом констатировал, что это был размером с пятилетнего хряка самец крысы с очень умными, а главное добрыми глазами. Жестом указав следовать за ней, животина, оглядываясь по сторонам и, увлекая за собой Качмарека побежала в сторону двухэтажного полуразрушенного здания. Скоро они оказались в небольшой уютной комнате, у одной из стен которой располагалась широкая кровать, всё пространство которой занимала, лёжа на боку, по всей видимости, жена доброго крыса, к разбухшим сосцам которой присосалось шестеро совсем маленьких – чуть меньше Качмарека - крысёнышей. Грызун, приказав Влодьзимежу сесть на стоявший посреди комнаты стул, включил небольшой телевизор, на экране которого с комментариями на польском языке рассказывали о какой-то совершенно безумной аварии, о каких-то демонстрирующих беспредельное мужество добровольцах-героях, которые, по всей видимости, долго не протянут и о многом другом не хорошем и компрометирующим Японию и главное почему-то показывали его родной реактор с высоты птичьего полёта.
    Дальше крыс на пальцах объяснил Влодьзимежу, что надо рвать когти, что надолго здесь никого не хватит, что он, может быть, и остался на Родине, но жалко жену и особенно ни в чем не повинных детей, что они могли бы помочь друг другу – Крыс покинуть Качмареку остров, а Качмарек взамен должен будет походатайствовать о получении всем крысиным семейством польского гражданства.
    Немного поразмыслив, Влодьзимеж нехотя согласился с доводами мудрого животного и в скором времени они мчались на трёхпалубной яхте с бассейном и тремя вертолётными площадками к берегам милой сердцу Польши...
    Со временем у Качмарека вновь отросли, казалось навсегда потерянные зубы и волосы, приняла здоровый вид кожа, и вспоминал о своём путешествии в Страну Восходящего Солнца он лишь при редких встречах за чашечкой противного на вкус саке, с легкостью получившим польский паспорт Крысом, решившим поселиться с семьёй в Ольштыне, где на одной из центральных улиц расположился открытый им популярный у польского народа ресторан японской кухни...