Влодьзимеж  Качмарек в самом юном возрасте, стоя голыми коленями на горохе и рассуждая над смыслом жизни, пришёл к неутешительному выводу, что кроме денег,  лично ему,  больше ничего и не надобно.  Ведь деньги - это тебе и мармелады с шоколадами, и мопеды с велосипедами, и хорошие оценки по грамматике и природоведению, и возможность  купить проститутку и сводить её в кафе-мороженое, ну или на представление  в Быдгощский театр  оперы и балета, можно также споить папашу, чтобы был круглые сутки любящим,  добрым и спящим, а не держал бы сына каждый день по восемь часов  на бобовых за якобы безнравственное  поведение и херовые оценки.  Можно купить участок земли  близ Быдгоща и стать самым юным директором кладбища в Польше, а может и во всём мире,  и единолично собирать  конфеты, оставляемые на могилах  родственниками усопших в светлый праздник Пасхи. Можно оплатить операцию по смене пола, потому что девочки лучше учатся, их не пИздят и не берут в армию, в которой, как слышал Влодьзимеж, зачастую убивают и не редко ногами.  А ведь также не секрет, что девочки вырастают и становятся проститутками и их мало того что водят в кафе-мороженое и в театры, так ещё и дают за это деньги – что может быть прекраснее!

  Под лежачий камень, как известно, вода не течёт – стоя на горохе, много не заработаешь  и Влодьзимеж,  в возрасте одиннадцати лет  сбегает из дома, чтобы, как ему мечтается,  вернуться спустя долгие годы, но уже непременно богатым и знаменитым. Ему ясно представлялось, как он распахивает перед еблом родителя двери люксовой версии Лады Калины, медленно покидает, пахнущий смесью хвои и яблока  салон и предстаёт  нежно-страстным взорам многотысячной толпы соседей, родственников, одноклассников и просто неизвестных ему людей. Он прекрасен – на нём кроссовки Nike Air Max 90 premium, джинсы галифе с вышитыми бисером сценами из ветхого завета на ягодицах, майка правда  дешёвая и  драная во многих местах, но это ничего, потому что её совсем не видно под шикарной шубой от Владислава Зайцева из хвостиков австралийского кролика, на голове причёска а-ля Бэль-Пуль и тёмные очки с золочёной оправой. Толпа приглушённо ахает. На женщин, от мала до велика, волна за волною накатывают оргазмы один мощнее другого, а мужчины осознают вдруг свою ущербность и медленно уходят с глаз долой – кто топится, кто вешаться, а кто  на работу.  Не уходит только отец  - он падает пред сыном на колени и, рыдая, вымаливает для себя прощения, но Влодьзимеж  уже давно простил его. Он нежно треплет щёку отца, чешет за ушком, смеху ради тычет ему в глаз ключом от Калины, говорит  нежные слова и они движутся в родительский дом – пить чай и рассказывать друг другу о пережитом и увиденном – папаша идёт не вставая с колен, сын, придерживая его за воротник, подле…

    Но это будет потом, а сейчас в четырнадцать сорок пять по полудню  маленький Влодьзимеж по собственной инициативе оказался совсем один на улице – без средств к существованию и без единой мысли о том с чего начинать путь к обогащению  и известности. Из еды у него только кусок цвелого хлеба – лишь благодаря тому что он знал место куда соседский кабель закапывает остатки пищи  и пакет сырого гороха на котором он не так давно стоял – особо не разжиреешь. Вдобавок ко всем несчастьям  на город с востока наплывали огромные, иссиня-черные тучи – дождь, а может быть даже и снег был неминуем, а как он хотел – ноябрь месяц всё-таки? Было ужасно холодно – Влодьзимеж впопыхах  позабыл надеть пальто, свитер и что-нибудь на ноги – что и не говори, но уж больно необдуманным было это бегство.
- Чтобы не замёрзнуть и не помереть  до наступления предполагаемого светлого будущего надо быстрее двигаться! -  Сказал себе парень и со всех ног помчался из  Быдгоща – из этого хоть и до боли родного, но не принёсшего ему счастья и любви города.
  Пробежав не многим менее пятидесяти шагов, Влодьзимеж остановился, чтобы перевести дыхание – дало знать о себе безмерное курение с  пяти лет, по всему телу, несмотря на осенний холод, проступили огромные - с виноград,  капли пота, а слабенькие ножки подкосились и обе, почти синхронно, свело одной большой судорогой. Бедолага, тяжело дыша, упал в соседнюю лужу и затих. В тишине его неожиданно посетила мысль о том, что в бегах, конечно, хорошо, а дома хоть и плохо, но зато хотя бы теплее и есть телевизор,  холодильник и радиоточка…

  Влодьзимеж , стараясь не шуметь, открыл дверь, и, мимо лижущего яйца кота, мимо храпящего в кресле перед включенным зомбоящиком родителя, мимо трахающихся в аквариуме рыбок,  мимо картины за которой находился сейф, в котором поверх страпона лежала коробка с маминым ДаблДилдо, мимо цветочных горшков и полки с ядами  на цыпочках пошагал в свою комнату, оказавшись в которой первым дело переоделся в сухие вещи, насыпал в угол горох из пакета и, запихивая в рот откопанный нынче хлеб, думал о том, что как всё-таки хорошо, что никто не заметил его исчезновения. 
  Часы в туалете пробили три часа дня…