Тринадцатого февраля, в пятницу, мы поехали в деревню, праздновать день рождения моего соседа по комнате в общежитии Валентина Катаева. Поехали, естественно, с девушкой Вальки – красавицей Светланой, в которую я был тайно влюблён. Очень часто Валька просил меня на часок «сходить погулять», пока Света будет его подтягивать по «Основам научного коммунизма», я всё понимал и понуро брёл с учебниками к пацанам в соседнюю комнату. Из соседней комнаты очень хорошо было, как скрипит кровать. Этот скрип ржавым гвоздём разочарования в жизни царапал моё комсомольское сердце. Ночью, после этих практически ежедневных занятий, я долго не мог уснуть. Лежал, мечтал, что Светлана, приходит ко мне, потому что Валька завалил сессию, и его отчислили. Вот она заходит, говорит: «Здравствуй, Володенька»,- берет мою руку и прижимает к своей груди, я прикасаюсь губами к её щеке … Утром я надевал штаны под одеялом, чтобы Валька не видел мокрых пятен на моих трусах.

Итак, после занятий мы похватали сумки с заранее закупленной водкой, два часа в электричке, час в ковше трактора «Беларусь» — за нами приехал на станцию Валькин отец, и мы в хате пятистенке – родовом имении моего соседа. Светлана ехала с отцом Вальки – Егором Константинычем в кабине, а мы с Валькой сильно замерзли, несмотря на то, что отец взял для нас пару тулупов. Поэтому по приезду сразу же для сугреву Егор Константиныч налил нам троим по стакану водки. Выпили. Почти сразу же пришли Валькины друзья. Выпили за знакомство. За Валькин день рождения. Мир начал покачиваться. Потом мы куда-то ходили, кажется на танцы, кажется дрались, кажется, я сказал Светке, что люблю её. Кажется …
Я проснулся, лишь только в окне забрезжил рассвет. Голова раскалывалась. Я лежал в какой-то дурнопахнущей луже, которая оказалась моей собственной блевотой. Вышел на улицу, освободил мочевой пузырь в девственно чистый искрящийся снег. Пытаясь потушить внутренний пожар закинул пару пригоршен снега в рот. Не потушил. Валька тоже проснулся, сидел за столом, уставившись мутным взглядом в пустую бутылку из-под «Пшеничной».
- Вовка.
- Что, Валь?
- Слышь, похмелится бы надо.
- А что всё кончилось?
- Кончилось, кончилось, блядь. И в нашем магазине сроду водки не бывает, мужики разбирают прямо с машины. Ты мне друг, Вовчик?
- Друг, конечно. А что?
- Бабка у нас тут одна живёт. Ну, как одна. Две бабки у нас тут живут, самогонку гонят – лучше всякой водки. Но вот беда, не всем её продают. Может ты им понравишься, они тебе её за так отдадут. Не в службу, а в дружбу сходи, а! Бабок зовут одну Аллой, вторую — Диной.
- А сам ты, что не можешь?
- Не могу. В десятом классе залез к ним, хотел украсть четверть. Они меня поймали и клюкой своей побили. Мне к ним хода нет. Вовка, слышь, — Валька приблизил рот к моему уху и зашептал. — Я вижу, ты голодными глазами на Светку смотришь. Хочешь её? Могу посодействовать, только принеси самогона от бабок. Лады?
- Лады, — ответил я, а хуй в штанах подпрыгнул от предвкушения.
- Вовка, а ты дерешься нихуево. Где так научился?
- Так я с первого класса на дзюдо хожу. Черный пояс у меня.
Бабкин дом был за околицей села, возле самого леса. Покосившийся плетень, калитка, почерневший от времени сруб, дымок из трубы.
Бабка, точнее бабки оказались сиамскими близнецами, типа Змея Горыныча двухглавого, ну или крылатого мутанта с царского российского герба. Лица бабок были испещрены глубокими морщинами, настолько глубокими, что бабки явно были ветеранами войны двенадцатого года, а, возможно, они и на Куликовом поле выносили раненых и убитых.
- Здравствуй, внучек, — прошамкала беззубым ртом правая голова. — За самогоном, наверное, пришел, Володенька?
В голове промелькнуло, что бабки вроде не должны знать моего имени, но голова закружилась от запаха разнотравья в старухином жилище и я, борясь с головокружением, ответил:
- Да, бабушки. Продайте бутылочку. Сколько я вам должен?
- Володенька, разувайся, проходи к столу. Мы видим, ты хороший парень, — сказала левая голова. – Ты же должен пробу снять с нашего продукта.
Через минуту я сидел за столом, бабки, ковыляя на трех ногах притащили литровую емкость с чистой, как слеза жидкостью. Налили.
-Ну, давай, милок, — сказали бабкины головы в унисон.- Поправь свое здоровьице.
Жидкость обожгла горло, казалось, что каждая клеточка тела на мгновение загорелась. Вспыхнула и погасла. В голове помутилось. «Опоили, ведьмы,»- успел я подумать, но это мысль растворилась в состоянии невероятного блаженства. Мир казался добрым, ласковое солнце заглядывало в окошко, бабки были вполне симпатичными бабульками. Я начал любоваться их чертами их морщинистых лиц, испытывая просто нереальный стояк.
- Пойдем, Володенька, в баньке тебя искупаем, да спать уложим.
В бане бабки разделись, у них оказалось четыре свешивающихся до пупков сиськи с огромными коричневыми сосками, три ноги, две жопы и две пизды. Тела их были соединены в области жопы и имели они три ягодицы вместо четырех.
Хорошенько меня попарив, бабки приникли беззубыми ртами к моему детородному органу. Похрюкивая от удовольствия, пуская слюни и сопли, отталкивая друг друга, они начали сосать. У бабки Дины во рту оставался один зуб, которым она норовила нежно укусить меня за мошонку. Возбуждение свело меня с ума, еще два часа назад я не смог предоставить такого и в кошмаре, а сейчас сдвинув бабкины головы вместе я толкал свой хуй то в одну беззубую пасть, то в другую, которая могла похвастать единственным черным полусгнившим зубом. Я почувствовал, что скоро взорвусь, что количество спермы такое, что бабка захлебнется в её фонтанирующем потоке. В последний момент я вытащил хуй изо рта бабки Дины и начал выплёскивать свою молофью то на одно, то на другое покрытое глубокими, как Большой каньон, морщинами лицо. Бабки радостно размазывали сперму по лицу и, о, чудо! Морщины, как змеиная кожа, слезли с лиц старух. На меня смотрели две в соку женщины лет сорока – сорока пяти.
После баньки Алла и Дина налили мне еще своего чудесного напитка. Хуй вставая, оторвал все пуговки с ширинки и через минуту я лежал на широкой кровати, прицеливаясь в пизду правой старушки. Если кожа лица и шеи бабок стала после спермопроцедуры молодой и румяной, то всё остальное … Морщинистые сиськи в старческих пигментных пятнах, спустившиеся из щели на пятнадцать сантиметров, покрытые зеленым мохообразным налетом, сморщенные половые губы, вид которых свёл меня с ума окончательно. Сквозь тернии громадных кожистых пиздяных складок я добрался до дырки правой старушки, разбираясь левой рукой в половогубых коллизиях второй бабки. Очень скоро возбуждение взорвало мои яйца новым Ниагарским водопадом, через минуту пизда Аллы, была пиздой молодой женщины, такая была у учительницы литературы, которую мне удалось выебать на выпускном вечере. Я кончил, а старушки только завелись, тогда я лёг на спину и начал аккуратно запихивать свои ноги в давно недевственные лона близняшек. Когда ноги по колено оказались у них в пизде, они начали громко орать: «Еще, да, еще, аааа …».Через пару минут в унисон из бабкиных пёзд хлынула какая-то зеленая пузырящаяся шипящая жидкость. Всё вокруг окуталась клубами пара, мне показалось, что мои ноги разъедает жгучая кислота, я заорал от страха и немного замарал постель. Когда клубы пара рассеялись, на месте бабок лежала их оболочка, похожая на проколотый резиновый шарик, а в изголовье кровати стояла прекрасная, нереально красивая обнаженная девушка.
- Спасибо, Володя. Две тыщи лет на мне было это проклятие и я ходила по миру в виде двух древних не красивых бабок. Только настоящий оргазм мог снять это проклятие. Спасибо тебе! Могу исполнить три твоих желания. Загадывай.
- Ааа, как тебя зовут, прекрасная незнакомка, — заикаясь выдавил я из себя, прикрывая задницей привет из испугавшегося кишечника.
-Алладина. Про меня даже сказки есть, которые за тысячелетия народ успел переврать.
- Так ты джинн?
- Джинниха, — улыбнулась мне небесная пэри. – Загадывай. Всё что хочешь.
-Я хочу быть самым главным, еще хочу, чтобы водка продавалась во всех магазинах круглые сутки.
-А третье?
-Хочу выебать чемпионку мира по гимнастике. Очень интересно узнать, что они могут в постели вытворять.
Алладина улыбнулась, приблизилась ко мне, чмокнула в губы, сказала: «Да будет так», — и исчезла. На мгновение у меня помутилась в глазах. Я стоял на опушке леса по пояс в снегу, в руках бутыль самогона. Никакого бабкиного дома. Привиделось? А откуда самогон?
Похмелил Вальку, похмелил Светку, сам жахнул для храбрости. Валькин отец истопил баньку, куда мы пошли втроём. Оказалось, что Светка давно мечтала об этом. В жизни у меня часто бывали сексуальные приключения, но картины той банной ебли до сих пор волнуют и возбуждают меня. Вот Светка сосет у меня, а Валька ёбет её в жопу. Вот два наших хуя вмещаются в её сексуальный рот. Вот мы поливаем её фэйс двумя мощными молочнобелыми потоками. И накеонец с диким звериным воплем она насаживается жопой на мою ногу, а нога Вальки по колено в её пизде …
С тех самых пор четырнадцатое февраля особый день моего календаря. Для меня стало доброй традицией ходить вечером этого дня в баню с девушками и доводить их до оргазма, воздействуя на точку G большим пальцем правой ноги.
С праздником, господа!