Ветер шелестел опавшей листвой, небо, затянутое пеленой облаков, было серым и безжизненным. Пожухлая трава, голый кустарник, от всего веяло тоской уходящего солнечного лета. Стояла поздняя осень с ее холодными ночами и пронизывающим ветром.
Только один листочек остался на дереве за окном, перед квартирой, где жил старик. Старик каждое утро смотрел в окно и видел этот листочек, который самоотверженно сражался с ветром, безжалостно теребившим его. - Интересно, думал он, когда ветер сможет одержать победу и сорвать его с дерева? Ему было уже за семьдесят. Седые волосы, худое жилистое тело, страдающее от ревматических болей и только в темно-карих глазах у него горел огонек, гордым и непреклонным, несмотря ни на что, светом, который не давал ему опустить руки и умереть. Дед не был алкашом, он был просто старым, измученным бедностью, болезнью и старостью человеком. Он знал, что должен жить и помогать своей любимой жене, которая вот уже три месяца не вставала с постели после второго инсульта.
Вечерами, он подолгу смотрел в окошко, и вспоминал свою молодость.
Ночами во снах старик превращался в ребенка, катался на каруселях, мечтая летать как птицы. Забывая о больных суставах, он вновь и вновь чувствовал ветер на своих щеках. Его планы и мечты были полны оптимизма, надежды и веры в то, что он особенный, что его минует суета рутины жизни, которая делала жизнь всех его знакомых серыми буднями. Жизнь его мчалась как скоростной экспресс. После института он устроился на работу, которой отдавался целиком и полностью, работая без выходных и отпусков. Потом, меняя профессии и должности, он доработал до заместителя начальника одного из крупных заводов, но пришедшая перестройка сменила власть и собственника предприятия. Он стал не нужным, как специалист, а воровать его никто не научил. Попробовав себя в бизнесе, он жестоко прогорел на повысившемся в одночасье курсе доллара. Сбережения съела инфляция, все, что у него осталось это гордость и мечты, которые не позволили ему окончательно спиться и превратиться в бомжа. В однокомнатной квартире на первом этаже хрущевки он жил со своей супругой, которая верила и любила его, не смотря на все беды, которые преподносила ему жизнь. Друзья оставили его, потеряв власть, он, раньше окруженный толпой знакомых, стал никому не нужен. Все, кто был его друзьями, оставили его. И как поется в песне - Мы живем в городе братской любви, нас помнят, пока мы мешаем другим…
Листок на дереве, стал для него как друг. Он порой даже разговаривал с ним, о тех днях, когда все у него было по плану.
Сегодня у него был особый день, день золотой свадьбы. Детей у них с женой не было, в молодости, как-то было не до них. Они с женой все планировали, в надежде заработать статус и деньги, но планы так и остались мечтами, которые словно серый туман заволакивали его сны.
Старик проснулся сегодня с утра, еще до того, как проснулась его жена. Он собирался сегодня очень тщательно. Старик не мог быть не бритым в такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. Надев брюки, которые вечером он выгладил до стрелок, ветхую белую наутюженную рубашку, старые поношенные ботинки, начищенные до зеркального блеска еще с вечера, плащ старого покроя, фасона 1965 года, на котором не было места, которое не было бы зашито, старик вышел на улицу. Его путь был не близок. Он шел купить цветы для своей жены. Утро было морозное. Вода в лужах, за ночь превратилась в лед. – Как здорово, подумал он, что утром нет дождя, иначе его худой башмак, с подвязанной проволокой подошвой, был бы полон уже талой воды. Он шел быстрым шагом, так как цветочные ларьки были за четыре квартала от его дома. Старик торопился успеть к тому времени, как проснется его жена. Озябшие на ветру руки спрятал в рукава, поглубже натянув шляпу он шел быстрым шагом, на сколько позволяли его больные ноги.
Купив три гвоздики, старик спешил домой. За квартал до дома, он поскользнулся на тонком льду и, упав, сильно ударил руку. Старик долго поднимался, на негнущиеся ноги, отряхивая брюки и плащ, от налипшей на них грязи, он думал только об одном, только бы не сломались цветы. Подняв их с земли, он увидел, что один из них был сломан по середине. Сжав цветы, в синей от холода ладони, дед пошел в сторону дома. - Что делать со сломанным цветком?, - думал старик, и слеза упала на его руку. Подойдя к дому, он так и не решился выкинуть сломанный цветок. Его взгляд упал на дерево, листок был на ветке, продолжая сражаться с ветром. Старик посмотрел на листок, и на цветы, зажатые в руке, ему было грустно. Обломав два цветка, по уровню сломанного, старик поднялся в подъезд, онемевшей от холода рукой достал ключ и зашел в квартиру. Сняв свой плащ, он подошел к жене, которая еще спала. Наклонившись к ней, он поцеловал ее в губы. Старуха открыла глаза. Увидев старика с цветами, она улыбнулась своими скривленными параличом губами. – Милый мой, ты все еще помнишь, какой сегодня день! - прошептала она. По ее щеке скользнула слеза. – Как давно это было, как много времени прошло с тех пор, а ты все равно рядом со мной не смотря на мою болезнь. Спасибо тебе, я так люблю тебя… Старик присел рядом, взял в свои руки, ее руку и поднес к губам. – Я буду рядом с тобой всегда! – произнес он, целуя ее руку. Она попыталась подняться, но упала на подушки, скривившееся от боли лицо выражало презрение к себе. – Какими мы с тобой стали, я не могу даже обнять тебя, мой милый – проговорила старуха. Старик наклонился к ней, прижавшись щекой к ее груди. Она положила свои руки ему на голову и зарылась пальцами в его волосах. Старик любил ее, она знала это. Ей было обидно и больно за то, что она причиняет ему неудобства. Он слушал, прижавшись к ней, как бьется ее сердце, и просил бога только об одном, не разлучать их. Потому что без нее у него не было смысла жить…
Ее сердце остановилось, он не слышал больше этого ласкающего стука. Сначала он не поверил, подскочив, он тряс ее и молил проснуться, целовал ее синеющие губы, но старуха была мертва. Он вышел на кухню, зажег сигарету. Листок был на дереве, он махал старику, но он его не видел. Ему было больно, грустно и одиноко в этой наступившей тишине. Старик был один, один на целом свете, как тот листок за окном, который сражался с ветром. Докурив сигарету, он подошел к постели, прилег и закрыл глаза.
На утро под окном стояло дерево, покрытое первым снегом, но листика на нем уже не было...