И наступил день "Д", час "Ч". Кухня упаковывала закуски, администратор с дикими криками и мигалкой на голове бегала со склада на склад,  разыскивая потерявшееся стекло, официанты путались под ногами как коты. Лишь бармен Олень философски жевал спизженный бутерброд и мечтал о снежной тундре, северном сиянии и нежных оленихах. Старшая повариха Семеновна нахмурив лоб никак не могла вспомнить куда жареному поросенку вставляется яблоко и морковка с хвостом зелени, то ли яблоко в рот, а морковка в задницу, то ли наооборот. Поросенку все было до пизды, он сверкал вставленными вместо глаз маслинами и хвастался перед паровыми осетрами морковкой под хвостом. Осетры молча завидовали им досталось всего лишь по пучку петрушки в рот и по горстке неродной красной икры для украшения спины. 
Через пол часа народ на Ленинском проспекте наблюдал следующую картину: на тротуаре перед рестораном стояли три бронированных инкассаторских фургона с надписями  "Polska Folk Kurvabank" и "Twoje pieniądze w bezpieczne dupe" * и снующую, орущую толпу в белых поварских куртках и рубашках с бейджиками. Вездесущие бабки с вожделением оглядывали могучих инкассаторов, совали головы в фургоны, хищно осматривали осетров с поросятами и задавали свой извечный вопрос; "А почем это"?. Наконец то мы загрузились и поехали в неизвестное, мы это Ваш покорный слуга, администратор, Мудрый Олень и горстка официантов обоего пола и лишь одинокая Семеновна оставшаяся на хозяйстве, стояла на тротуаре и роняя обильную материнскую слезу крестила наш кортеж большим крестом.
На крыльце банка нас встречала при полном параде главный бухгалтер всех  времен и народов Маша, одетое в "скромное" платьице на которое ушло метров 15 ткани и украшенная золотым запасом развивающейся страны. Судя по широкой улыбке,  Манюня успела принять грамм эдак 300 и поиграть с парочкой охранников "в зайчика". Началась разгрузка, подхалим Олень умудрился угостить Марию Алексеевну спизженным пирожком и та ходила по операционному залу, постепенно превращавшемуся в банкетный в откусывательно-жевательном режиме, громко умиляясь лапочками-поросятками. Вечно голодные охранники и пелотки операционистки приданные нам в помощь подкатывались к Оленю в надежде получить пирожковый подарок, но злобный Олень показывал на меня глазами и делал страшное лицо.
Наконец то все было выставлено.  Оставалось ждать гостей. Скромная польская бабушка-управляющая банком очень тихо попросила попробовать кусочек селедки, кусочек ей был немедленно выдан. Пани откушала селедочки и удалилась в свой кабинет. Машин заместитель, бесподобная Эмма отчаянно семафорила мне правым глазом, предлагая  бухнуть пока не приехали гости. Мы своровали канапе с икрой и слегка бухнули. Ожидание стало не таким напряжным.
И вот в 17 часов в банк стали съезжаться гости. Первыми пришли голодные журналисты, потом на шикарном, лаковом, двухэтажном автобусе приехала польская делегация, Калининградские бизнесмены с женами взятыми напрокат в ближайшей сауне, какие то непонятные деятели культуры и искусства. Потом приехал мэр и куча чванливых блядей - чиновниц мэрии. Все как одна одетых в норковые шубы и килограммы безвкусного золота. Началась официальная часть.
Официальная часть была как всегда скучна, Маша произнесла положенную речь и с хитрым выражением лица подошла ко мне.
- Посмотри на этих мандавошек из мэрии, знаешь откуда у них такая куча золота?
- Наверное взятки берут - выложил я свою гипотезу
- Да хер там, кто им даст? Они же, бля "финансисты", слово финансисты Маша произнесла с Ленинской ненавистью. Они, бля по Египту в норковых шубах ходят в жару, что бы статус не потерять. Зайдет такая дура в ювелирную лавку, распахнет шубу, а там ее прелести до колен висят, арабы то всеядные, но в этом случае начинают в них кидать всем что под руку попадется, иногда в исступлении и золото кидают. Вот и приезжают обратно "красавицы" упакованные ювелиркой.  Потом тебе расскажу, как они в Греции шубы покупают. Маша включила киловаттную улыбку и направилась к гостям. Я представил себе несчастного араба сидящего в ювелирной лавке, от скуки почесывающего себе яйца к которому вдруг врывается потная баба в норковой шубе на голое тело и распахивает ее, потрясая свисающими до колен сиськами и прочими прелестями. Мне стало жалко арабов, действительно и весь товар отдашь, лишь бы этот мохнатый шайтан свалил. От нечего делать я позвал Оленя и рассказал ему Машину версию, приобретения золота в Египте дамами из мэрии. Кажется я сделал это зря, потому что через 10 минут весь персонал ресторана совместно с банковской охраной поглядывали на мэрских баб и кусали губы еле сдерживая смех.
Официальная часть закончилась,  журналисты ринулись к закускам первыми, на ходу доставая из карманов полиэтиленовые пакеты, но были остановлены и посланы на хуй бдительной администраторшей рыжей Иркой. Мандавошки из мэрии не увидев на столах  свежих устриц, черной икры, трюфелей и рукколы смотрели на всех укоризненно (как пизда на электробритву), но покрутив ебальниками начали оснащать свои тарелки едой. Польска строна, вовсю кокетничая со всеми и вся тоже подтянулась к закускам. Чем отличаются русские и поляки на подобных мероприятиях? Да ни чем, у нас и у них есть одна общая черта- пить пока есть куда. Градус веселья поднимался, жалобно зазвенел первый разбитый бокал, гости разобрались на группки по интересам. Маша, как крейсер ходила от одной группке к другой, умудряясь накатить с каждым гостем. Ее заместитель Эмма образовала вокруг себе кружок из полек и рассказывала им скабрезные анекдоты, польки заливались беспечным смехом. Мэр потихоньку свалил, следом за ним начали потихоньку расходиться норковые золотодобытчицы. Счастливые поросята с осетрами заканчивали свой земной путь в желудках гостей. Все шло спокойно и чинно, но тут появился начальник службы безопасности с гармошкой и начался концерт художественной самодеятельности. Подвыпившая Эмма начала петь частушки, от которых икра на канапе полопалась в смущении и покраснела еще больше, всего текста я не помню, но что то там было про секс для развития костей. Польска строна не осталась в долгу, отобрав гармошку у безопасника она исполнила хором польскую игривую песенку " Dupa jak cukierka", потом Эмма под акомпанемент безопасника исполнила "Виновата ли я" в собственной редакции. От Эмминой редакции покраснели даже зеленые огурцы в овощном ассорти. Польска строна в ответ исполнила не менее забористую песню под названием "Kawa", не судите строго, но перевод примерно такой:

Пей Марыська это кава
Та и выпила раззява
Утром встала в шесть часов
Не резинки не трусов
Цап за сраку, мокра срака
Значит выебал собака

Потом обе стороны станцевали "Краковяк" и польские гости начали потихоньку зевать и выразительно поглядывать в стороны автобуса, начался великий исход поляков из России. Наконец то панов, паненок и пани загрузили в автобус, трижды пересчитали, дали с собой ящик минералки и отправили. Мы собрали, посуду, мы упаковали посуду, мы загрузили посуду. Мы накормили персонал банка. Мы отправили домой матершинницу-гламурщицу Эмму. Маша, пытающаяся подарить мне с барского плеча свою-шубу танковый чехол была посажена в свою чудовищную машину и отправилась домой. Маша врубила Шнура и поехала.
Обычный день больного на голову ресторатора кончился.
С наступающим

--------------------------------------------------
* твои деньги в надежной жопе