В Кунсткамере бывал не каждый,
Там далеко не Эрмитаж,
Но если зреть уродов жажда,
То в жизни есть такой типаж.

Себя он мнит как будто гений,
А на проверку – просто тля,
Чужих озвучиватель мнений,
Что их спускают из Кремля.

На вид – косматый жид-терпила,
Внутри же – русский шовинист,
И прет своё свиное рыло
В любую тему лезет, глист.

Писака слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Исполнен желчью и отравой,
Что не напишет – ерунда.

То парит опусы, то оды,
И думает они умны.
А сам как бомж грязнобородый,
Жилет засален и штаны.

Нелепы мысли, жесты, позы,
И узколоб и низкоух –
Такому б к доктору Ломброзо
Как персонаж попасть в гроссбух.

Не аккуратен, не опрятен,
Сей щелкопёр и крючкотвор,
На теле много струпных пятен –
Хоть псориаз – не приговор.

Сам говорит – не нюхал бабы –
И что-то мямлит невпопад…
На перед может он и слабый,
Зато охотно ставит зад.

Очко открыто нужным дядям
Всем тем, кто делает заказ.
Для них он нечто вроде бляди,
Уж, педерастили не раз.

Уж жизнь ублюдка на пороге,
Уже пора б и на покой –
Дрочить тайком в своей берлоге
Онанистической рукой.

Уж сколько раз в него плевали,
А сколько втаптывали в грязь!
Но так уймёшь его едва ли,
Опять наверх полезет, мразь.

И чтоб убрать сие соседство,
Чтоб навсегда ушёл дебил
Одно поможет только средство –
Принципиальный Даниил!


АТВ (с)