Зал заседания судебной комиссии тускло освещён одной лишь лампочкой – в целях экономии. Сквозь мерный гул толпы изредка пробивается: «Мерзавец! Да как он смел! Нехристь проклятый!» и т.д. Входит гражданин народный судья, но на него никто не обращает внимания и только после третьего удара молоточком наконец наступает долгожданная тишина.

- Кого вы привели на этот раз? – устало спрашивает судья.

Из толпы выходит толстый с маленькими поросячьими глазками. Слова он произносит медленно, будто каждое, перед тем как произнести, пробует на вкус:

- Вот, гражданин судья, - толстый показывает пальцем на преступника, - стихи читает, жить спокойно не даёт. Я, знаете ли, приготовил на обед баранью ляжку. С приправами, со специями, со вкусом короче. Собрал семью. А этот… Читает и читает, весь аппетит испортил. Так я думал за моральный ущерб четвертовать его и дело с концом, а потом мы посоветовались с добрыми людьми и решили его просто повесить. - Закон есть закон – толстый разводит руками.

- Вообще-то у нас демократия, Константин, - и он может говорить всё, что вздумается. Не про власть, конечно… И что за стихи он читал?

- Дословно я не вспомню, но смысл такой: ебал я в рот и вашу власть, и демократию вашу, и вас всех вместе и по отдельности каждого раза по-три.

-Гм, гм – произносит судья. – Ну а ты, что скажешь, Валентин?

Из толпы выходит мелкий и юркий кривоногий. Один глаз у него стеклянный, отчего создаётся впечатление, что смотрит он и на судью и на подсудимого одновременно, хотя сидят те в разных концах залы:

- Говорит он, Ваша Честь, что бабу, то бишь женщину, надо сначала любить, а уж потом ебать, но никак не наоборот. А как это «любить» он и не объясняет.

- По-моему «любить» это что-то по латыни. Что скажешь, преступник? Что по-твоему это значит, «любить»?

Преступник поднял голову и, облизав распухшие губы, произнёс:

- Любить – значит в первую очередь уважать. Уважать свои чувства и чувства другого человека. А вы все тут просто ебётесь как скотина перед бойней – ради секундного удовольствия.

- Так, так – подытожил судья, - уважать значит… Ну, скажем, я – мировой судья. Меня люди уважают за справедливость мою, за рассудительность. А бабу-то за что уважать? Ты, брат, говори-говори, да не заговаривайся. А то действительно велю тебя на дыбе повесить – там быстро поумнеешь… Ну а ты, что скажешь, Михаил?

Из толпы выделяется хромой карлик – на такого наступишь и, не заметив, дальше пойдёшь. Пришепётывая и наполняя зал зловонным дыханием он начинает:

- Ваша Честь! Родимый вы наш! Я – честный труженик, встаю с петухами, ложусь вообще непонятно с кем, за полночь. Днём семь потов сходит – всё по хозяйству, по хозяйству. Кручусь - как белка в колесе, всё ради этих – показывает пальцем на детишек своих. – А этот приходит и говорит: хватит бабу свою брюхатить, на хуя вам в городке столько недорослей? Не, вы слышали?! Недорослей! Не твоё это дело, сволочь, сколько хочу, столько и буду брюхатить! У меня ж огород, и помидоры, и огурчики – все хвалят! А состарюсь я, кто работать-то будет? Вот, детишки мои и будут, - опять тыкает пальцем в своих четырёх «хуй знает что».

- Несчастны они, - тихо произносит подсудимый.

- Не твоё дело! – орёт карлик Михаил. – Скажите, Руся, Миля, скажите, счастливы ли вы? Гандероша, младшенкий, чего молчишь?

-Ы, ы, - отвечает Гандерон.

- Вот! – произносит карлик с удовлетворением и исчезает в толпе.

-Так, - говорит судья. – Смуту, значит наводишь. Честные рабочие руки хочешь потмства лишить… Вешайте его, а у меня, - смотрит на часы, - обед уже.

- Уррра!!! – ревёт толпа и живая волна, подхватив подсудимого, уносится из зала заседания. В зале остаются два человека: судья и тётка Марфа, которая обиженно лепечет:

- Я ему культурно так говорю, мисье, вы не местный? Он, говорит, нет. А я ему – ну расскажите же как у вас там ебутся, тема ебли ведь совсем не раскрыта! А он мне – ебись-ка ты конём мочалка старая! Это я-то старая! Да ведь мне в сентябре только-только 53 стукнуло!

- Съеби пожалуйста нахуй, Марфуша, - стонет судья.

- Как скажете, Ваша Честь! – взвизгивает Марфа и убегает.

- Это какой-то ебучий караул… - произносит судья. - Пятый за неделю! С хуя ли такой трафик на бедный наш городишко не пойму… Видать прорвало где-то…

Занавес.