Эту рукопись я увидел несколько лет назад во время ночных блужданий по сети. Уже не помню, что она из себя представляла: не то чей-то перепост в блоге, с целью развлечь публику «забавным», не то раскиданный по комментариям текст, с той же целью. Прочитав, я действительно нашёл это забавным и решил сохранить у себя.
В дальнейшем я ни разу не встречал в Интернете ни самого этого текста, ни каких-то ссылок на него, ни просто намёков. Поиск тоже не давал результатов. Не берусь судить, что произошло. Могу догадаться, но судить не берусь. Возможно, что и автора уже нет в живых.
Но как бы там ни было, но я решил опубликовать это здесь. Думаю, автор был бы не против.
Сам текст представляет собой историю, рассказанную неким лицом, ранее состоявшим на государственной службе. Установить истинный ранг этого чиновника или конкретное место его работы не представляется возможным: автор не вдаётся в подробности, а действующие лица скрыты под ничего не значащими инициалами. Однако можно предположить, что автор занимал не самый низкий пост — об этом косвенно свидетельствует его осведомлённость. Что же касается степени правдивости изложенного автором, то здесь я не имею определённого мнения и предоставляю читателю сделать выводы самостоятельно.

Начало рукописи отсутствует.

«…решив поработать на государство. В этом мне существенно помогли моя тогдашняя финансовая состоятельность, достаточная для взяток влиятельным людям, и удачная женитьба на прелестной М., чей отец, будучи заместителем губернатора, оказывал мне своё покровительство. Окончательно оставив бизнес, я перешёл на казённую службу.
Скажу сразу, что многие мифы, в плену которых я находился ранее, рассеялись довольно скоро. Например, я напрасно считал, что в девяностые годы государство было слабым и мало что контролировало — это оказалось наивным заблуждением. В действительности контроль тогда был едва ли не жёстче современного, просто это отлично маскировалось. Ведь правда, если власть даёт разгуляться множеству бандитов от мала до велика, то значит, что их разгул никак не угрожает власти — а стало быть, всё находится под контролем и делается намеренно, для каких-то политических целей.
Как уже сказано, в те годы я был молод и честолюбив, с воистину наполеоновскими планами. Я слышал, что власть развращает, но не думал, что это может коснуться меня. В конце концов, никакой особой власти у меня и не было, я занимался всего лишь административной работой. Но оказалось (как обычно, слишком поздно), что власть развращает не только своих обладателей, но и вообще всех, кто хоть как-то попадает в сферу её влияния. И чем выше человек поднялся, тем пуще разврат, которому он предаётся.
Началось всё довольно безобидно, с алкоголя. У высокопоставленных сотрудников администрации была традиция, по серьёзности схожая с религиозным ритуалом: начинать рабочий день по крайней мере с одной рюмки водки. Это была минимальная доза, ниже которой принимать «власть имущему» считалось недопустимым. Впрочем, большинству эта форма причастия приходилась по нраву: не менее половины «имущих», пропустив стакан утром, «догонялись» потом в течение всего дня. Не избежал всего этого и я. Замечу вскользь, что никаких особых семейных скандалов моё вынужденное пьянство не вызывало, поскольку М. хорошо понимала всю неизбежность.
Но спиртное было всего лишь прелюдией к настоящему разврату. И чем выше я поднимался по карьерной лестнице — а поднимался я сравнительно быстро, — тем более дикие формы удовольствий встречал. Я не буду писать о подпольных гладиаторских боях, пыточных центрах или развращении детей и животных обоего пола — всё это, увы, банально и хорошо известно. Самое отвратительное в этих популярных развлечениях — даже не сама их мерзость, а то, что от них совершенно невозможно отказаться. Если тебе довелось войти в «элиту», ты обязан делать то, что делают все остальные, иначе расплата не замедлит себя ждать. В первое время бывает очень трудно заставлять себя развлекаться так, как требует традиция твоей касты, но со временем чувства притупляются, приходит привычка и терпимость. А затем ты вдруг замечаешь, что начал испытывать удовольствие от того, что ранее тебе казалось тошнотворным — в этот момент происходит твоя инициация, и каста пополняется новым членом.
Однако телесные удовольствия — это грубая физиология. Гораздо интереснее изменения, которые претерпевает твоё мировоззрение. Через несколько лет после поступления на госслужбу я с ужасом заметил, что становлюсь либералом. Это поистине поразило меня, ведь либерализм во всех его видах был ненавидим мною с юности. Теперь же я становился всё более и более терпимым к множеству обожаемых либералами гадостей. Меня странным образом перестала задевать общественная несправедливость, и я начал вполне спокойно смотреть на лжецов, преступников, предателей и половых извращенцев. Более того — со временем я начал замечать за ними определённое очарование. Вскоре словосочетание «эта страна» прочно вошло в мой лексикон.
…Озарение пришло внезапно. Я хорошо помню этот момент. Было солнечное весеннее утро, М. занималась своими делами на кухне, а я сидел в кресле и читал журнал «Вокруг света». В статье рассказывалось об одной экзотической ягоде, благодаря которой человек может съесть целый лимон и не поморщиться: будучи прожёванной, она инвертирует вкус — и то, что раньше казалось кислым или горьким, воспринимается как сладкое, а равно и наоборот. Это свойство ягоды используется высококлассными поварами для создания множества парадоксальных блюд. И тут я всё понял.
Меня опоили. Мысль была удивительно простой, и в то же время совершенно бредовой. Но факты говорили сами за себя. Я уже имел некоторое представление о различных психоактивных веществах, и, анализируя свои ощущения, понимал, что на меня что-то действует. Каким образом это в меня вводят, я не знал, но это было неважно. Много важнее было выяснить, кто и зачем это делает со мной. И тогда я отправился к тому, кто точно должен был быть в курсе — к Ч.
Ч. не стал ничего утаивать: я хорошо умел убеждать, а моя охрана, наполовину состоявшая из бывших оперативников, а наполовину из уголовников, производила неизгладимое впечатление и знала толк в допросах.
Оказалось, что всё началось в далёком XVI веке, когда испанцы и португальцы столкнулись с проблемой управления новоприобретёнными колониями. Как можно обеспечить благонадёжность администрации, отделённой от тебя многими тысячами километров и сотнями дней пути? Все мыслимые способы сводятся к двум: кнуту и прянику. Но что может быть «пряником» для какого-нибудь вице-короля, который в своей далёкой заморской стране — царь и бог? Его нельзя соблазнить ни богатством, ни властью, ни женщинами — всё это у него в избытке. Использовать «кнут» также весьма затруднительно: нет ни малейшей уверенности в лояльности тамошних спецслужб центральной власти, а если провинция восстанет, то перебрасывать войска на другой край света — занятие для истинных фанатиков этого дела (читай для самоубийц). Поэтому нужно какое-то очень простое, но в то же время действенное средство, крайне надёжное, сочетающее в себе как «кнут», так и «пряник». С древнейших времён известно — это может быть только наркотик.
Здесь мы прикасаемся к одной из самых тщательно охраняемых тайн Запада. Этот мир покорили вовсе не пушки и техническое превосходство европейцев, и тем более не свирепость и отважность первооткрывателей — а невзрачные пряно пахнущие (или вообще лишенные запаха) порошки в мутных сосудах, добавляемые в кипящие котлы католическими миссионерами, прямыми наследниками древних языческих жрецов. Стоит туземному царьку несколько раз отведать этого приводящего в экстаз зелья — и вот у Его Величества уже новый союзник, готовый на всё ради благосклонности пришедших из-за моря «рыжеволосых дьяволов».
Со временем технологии постоянно совершенствовали, и тот, кому удавалось изобрести что-то более убойное, вырывался вперёд в гонке за мировое господство. И вот империи, над которыми никогда не заходило солнце, приходили в упадок, а взамен расцветали новые; и корабли бороздили морские просторы, неся огонь и меч в ещё неведомые земли; и алхимики толпами горели на кострах — за то, что покусились самостоятельно заниматься самой главной наукой на свете — наукой абсолютной Власти.
В Россию это пришло вместе с Петром (разумеется, с подачи заинтересованных лиц на Западе). Виной всему одна генетическая особенность русских. Ввиду отсутствия семитской примеси, что есть в крови романских и германских народов, у нас нет особого гена, отвечающего за синтез одного важного фермента. Из-за этого некоторые виды открытого в Новом Свете зелья действуют на европейцев щадящим образом, русские же от них становятся совершенно недееспособными наркоманами. Тут можно привести аналогию с действием спиртного на коренные народы Севера. В начале XVIII века завезённые Петром «вещества» пришлись ко двору: они доставляли просто немыслимое удовольствие — и в итоге настолько опустили уровень тогдашней русской аристократии, что управлять государством вскоре могло стать просто некому. Пришлось завозить немцев, более устойчивых к зелью. Так и сложился тот почти трёхсотлетний «имперский» порядок, что существует у нас и по сей день, и нет ему конца.
Впрочем, Запад и сам не прочь применить эту технику на себе. Так, американские президенты избираются именно на четыре года по одной простой причине: в XIX в. ещё не было никакого телевидения с присущим ему «Институтом пчеловодства», и назначить на якобы высший пост в государстве глупую забавную обезьянку, дёргаемую из-за кулис за незаметные ниточки, было невозможно. Тогдашний президент должен был многими вещами заниматься самостоятельно, ему следовало встречаться с множеством неглупых людей и публично решать определённые проблемы — короче говоря, он должен был что-то из себя представлять в интеллектуальном и личном плане. А коль скоро президент не дурак, да ещё и имеет в государстве немалое влияние, у него могут возникнуть неприятные вопросы к подлинным бенефициарам. И далеко не факт, что ему не удастся их задать в самый неподходящий момент. Такова неизбежная плата за республиканский строй. Поэтому Хозяевам приходилось использовать для контроля Главного Клоуна сильнодействующие средства, за несколько лет превращавшие самого здорового человека в безумца и доходягу. Позже прогресс химии решил и эту проблему, но традиция сохранилась.
Нельзя сказать, что прикосновение к Тайне меня особенно потрясло. К этому времени я уже насмотрелся на всякое, так что по-настоящему удивить меня не сумело бы, наверное, ничто. Да, это новое знание круто повернуло мою жизнь: я лишился должности (давно уже опостылевшей), ушёл от жены (давно ставшей мне противной), и теперь прозябаю в нищете и унынии. Мне совершенно не на что больше надеяться, хотя меня это почему-то не заботит. Да, знание Тайны всё изменило. Но потрясло ли оно меня? Нет. Совсем. Во всяком случае…»

На этом рукопись обрывается.