Всё отделение ортопедии и травматологии городской клинической больницы трепетало. Заведующий этим легендарным отделением Пётр Валерьевич Плотников возвращался из отпуска. Бессменный на протяжении 23 лет шеф являлся если не Богом, то самым близким к нему из смертных. Шутка ли, кандидат медицинских наук, врач высшей категории, заслуженный медицинский работник России, депутат городского собрания. Авторитетнейший мужчина. За время, которое патрон отсутствовал, расслабляясь на островах Таиланда, коллектив впал в спячку. Бодрость духа иногда восстанавливал главврач больницы Павел Алексеевич Крутых, периодически вламывающий пизды спящим в ординаторской врачам. Те соответственно начинали гонять сестёр. Таким образом, жизнь в отделении теплилась. Не давали угаснуть очагу и стабильно поступающие пациенты. Глупо было бы думать, что такое элитное подразделение больницы будет радовать пустыми операционными и палатами. Как бы то ни было, а появление Петра Валерьевича все без исключения ждали с нетерпением. У каждого на то были свои причины.

********
        Врач – ортопед высшей квалификационной категории Николай Валентинович Ветчинкин замещал Плотникова в течение месяца. От постоянных нахлобучек сверху попросту съехал на синеву, и без пузыря коньяка отказывался нырять с головой в суровую действительность. На стене в кабинете шефа он повесил отрывной календарь, причем оставил на нем, только листки с 5марта по 3апреля. Ежедневно он отрывал листок с соответствующей датой, и жадно его съедал. Лицо его при этом приобретало звериный оскал, и неплохо бы смотрелось в виде иллюстрации к детской книжке о Бабае. Вчера Николай Валентинович отпотчевал последним листом своего дембельского календарика, и после работы нарезался до невменяемого состояния. По пути домой, он громко декларировал, что-то вроде «Ебал я в рот ваше здравоохранение!», параллельно выписывая фигуры высшего пилотажа, и вскоре был задержан
проезжавшим мимо экипажем ППС. Милиционеры по достоинству оценили мастерство вращения вокруг своей оси врача-ортопеда, и дав ему пизды, пинками затолкали в УАЗик.

          Проснулся господин Ветчинкин в вытрезвителе. Эту страшную тайну он узнал от своей жены, примчавшейся за своим благоверным под покровом ночи на другой конец города. Не хуя не понимая, он был опять же пинками затолкан на этот раз в поджидавшее такси, и препровожден на свой домашний адрес.
Утром ничего не помнивший Николай Валентинович зашёл на кухню, и первым делом с радостью заявил жене, что он отъебался от замещения и будет как прежде представлять собой эталонного супруга и отца двоих детей. После чего был жестоко отхуячен тефлоновой сковородкой.
    Квартиру Ветчинкин, по понятным причинам, покидал спешно. Вещи из гардероба схватил и одел интуитивно, дабы не потерять драгоценные секунды гандикапа, любезно предоставленного ему супругой. Добежав до остановки, он запрыгнул в переполненный автобус и через 15 минут был у входа в больницу.
Когда он во весь рост увидел свое отражение в зеркало приемного покоя, то ему пришла в голову одна светлая мысль: «Наверное, так выглядят сутенёры». Опасения подтвердились взглядами охуевших дежурных медсестёр. Красная рубашка в стразах с огромным воротником а-ля 70-е и черные, расклешённые штаники, с виду были вполне приличными. Только одна маленькая деталь как-то портила общее впечатление. Спереди на штанинах от карманов и до колен золотистыми нитками были вышиты две голые дамы с огромными сиськами и длинными языками. Языки, извиваясь, стремились проникнуть в ширинку, но, к сожалению, упирались в закрытую молнию. Весь этот ансамбль завершали белые кроссовки «Адидас». Потом Николай Валентинович смекнёт, что напялил на себя один из сценических нарядов своего старшего сына, играющего на бас-гитаре в одной из популярных в городе групп. А сейчас он рванул, провожаемый недоуменными взглядами и шепотком коллег, на четвёртый этаж. В кабинете Плотникова висел спасительный белый халат..
Через пару минут начинающий сутенёр, облачённый в свой рабочий халат, сидел за столом шефа, и наводил порядок в документах.

******
          Старшая медсестра Олимпиада Семёновна Орехова, работала в больнице с далёкого 1981 года. Только гавно мамонта могло тягаться с ней продолжительностью своего существования, как на Земле, так и в отделении. По правде сказать, эта мадам, несмотря на свой почтительный возраст, обладала неуёмной фантазией. Объектом её вожделения был вышеупомянутый Пётр Валерьевич Плотников. Когда молоденький Петя пришёл работать в отделение, Олимпиада Семёновна была замужем уже в третий раз. Высокий красивый брюнет сразил её наповал. Пару раз Петя по пьяной лавочке присовывал Олимпиаде, но это было на заре его карьеры, и впоследствии Плотников стал избегать близких контактов третьего вида с опасной, на его взгляд, особой. Олимпиада же, напротив, слишком близко к сердцу приняла мимолётную связь с будущим начальником, и все последующие годы он снимался в главных ролях практически во всех её снах. Сны Олимпиады Семёновны разительно отличались от снов Веры Павловны, и представляли собой неплохие находки для кинокомпаний порноиндустрии. Чего стоит один из них, повествующий о том, что она с Петей типа ковбои, скачущие на своих мустангах по прериям. И вдруг навстречу индейцы. Недолго думая Олимпиада вскидывает своё семизарядное ружьё и валит из него пару – тройку краснокожих отморозков. Петя охуев от прыти и сноровки своей спутницы тоже начинает палить по аборигенам. Индейцы же, оказавшись не из робкого десятка, ответили массовой стрельбой из лука по варварам. Стрелы, конечно, были отравлены, и в итоге оба ковбоя, вместе со своими лошадьми падают на сухую растительность прерий. Жить им по самым скромным подсчётам остаётся не более двух минут. Пётр Валерьевич смотрит на чистое голубое небо, чистыми голубыми глазами, в ожидании, когда яд начнёт разрушать его крепкий организм. Вся жизнь пробегает у него перед глазами. Он уже мысленно готовится к встрече богом, как вдруг чувствует, что ширинку его ковбойских шароваров кто-то расстегивает и жадно вгрызается в его елду. Последним усилием воли он поднимает голову и видит, как Олимпиада Семёновна в жесточайших конвульсиях пытается ему отсосать. В итоге через мгновение они умирают. А индейцы, подойдя поближе поближе, и увидев, застывших в неоднозначной скульптурной композиции жмуров, снимают свои ирокезы и поют «Отче наш...»

Олимпиада сидела в своём кабинете и блаженно смотрела в окно. Весна… Ебёнать…

**********
      Кроме двух вышеперечисленных особ, Плотникова с нетерпением ждали два молодых специалиста. Миша Ковалёв и Коля Сапожников. Ребята в прошлом году закончили медицинский институт ,  и как лучшие студенты курса получили работу под патронажем Великого и Ужасного Петра Валерьевича. За полгода трудовой деятельности хлопцы поднаторели, превратившись из салаг в начинающих врачей. Причём если Миша добивался успехов благодаря своей педантичности и трудолюбию, то Коля был,  просто талантливый распиздяй.

Миша собирался жить отдельно от родителей, полагая, что таким образом он наконец-то обретёт настоящую самостоятельность и долгожданную свободу. Лёгких путей этот молодой человек не искал. На предложение своего папика купить ему квартиру, он ответил решительным «НЕТ!», чем собственно не очень удивил родителя. Отец прекрасно помнил, как ещё совсем маленьким сынок, обосравшись, сам снимал штанишки и шёл в ванну их стирать. Правда, по дороге Мишенька не забывал оставить коричневый шлейф на обоях на протяжении всего пути следования. Видимо мальчик, логично рассудив, что чем меньше он гавна донесёт до ванны, тем быстрее штанишки станут чистыми, попросту по ходу вытирал их о стену. Самостоятельность как априори стала визитной карточкой Миши Ковалёва на протяжении всего его жизненного пути. В детском саду он проявлял замашки неформального лидера, постоянно отказываясь читать всякую хуйню типа «Идет бычок качается...» на так называемых «утренниках». Всю эту ёбань  смышлёныш называл блажью. В отместку воспитатели наказывали бунтаря своими, бывало коварными методами. Когда жаловаться родителям стало бесполезно, ввиду их природного похуизма, Вера Алексеевна, воспитательница подготовительной группы детсада №15 вызвала ЛОРа из детской поликлиники, и заявила, что Мишенька очень плохо дышит во сне, и возможно у него аденоиды.
Врач, как профессионал высочайшего класса попросил мальчика продемонстрировать ему содержимое своей гортани. Ни хуя там не увидев, он важно покачал головой и произнёс режущий слух вердикт: «Операция неизбежна».
В итоге Миша пролежал дома две недели, питаясь одним бульоном. Горло после операции напоминало огнедышащий кратер вулкана. И он своими маленькими мозгами впилил, что не надо рвать жопу, а действовать хитрее.
Позднее Вере Алексеевне пришлось примерить на ебло мокрую поломойную тряпку. Миша, дождавшись когда воспитательница закемарит таким образом, восстановил паритет в отношениях…

В школе и институте Мише практически не было равных. Исключение составил один простой с виду парень Коля Сапожников. В историю курса он вошёл как единственный студент, получивший 5 баллов на экзамене по биохимии. Весь фокус был в том, что эти экзамены принимал ректор института, профессор Строев. Этот зверь являлся одним из самых авторитетных российских теоретиков данной дисциплины, и завалил за время своей преподавательской деятельности не один студенческий городок мытарей, пытавшихся сдать экзамен, тупо зазубрив его методичку. Николай же, пришедший на экзекуцию с крутого будуна , взяв билет с темой «Бета-Окисление высших жирных кислот и их биосинтез» без подготовки направился к столу тирана, и в течение получаса, исполосовывая мелом доску, докладывал профессору об участии в этом процессе ФАД- и НАД-зависимых дегидрогеназов. В течение этой милой беседы он, играючи отбрыкивал дополнительные вопросы Строева. Удивленный профессор, закрыв глаза на полупьяное состояние студента, вступил с ним в часовую дискуссию на тему цикла Кребса. Одногруппники за это время в поте лица схуяривали со шпор ответы на билеты. Эти придурки свято верили, что прочитав с листочка непонятную им поебень, они увидят в своих зачётках заветную троечку.
Когда Строев произнёс многозначительное «Дааааааа!» мало кто понял, что всей группе, а возможно и курсу, пришёл пиздец, потому что после Коли ловить было вообще нехуя.
Пару дней спустя студент параллельной группы Михаил Ковалёв выстрадал у мастодонта медицины заветную 4-ку…тоже единственную на курсе.
(продолжение следует)