В тот день, когда высох родник на далекой горе,
И даже кукушка сомлела в июльской жаре,

И пряжа упала с дубового веретена,
Восстала из поля неспелой пшеницы она:

Её через марево были неспешны шаги,
И как по воде, по траве расходились круги.

На сгибе руки в туеске колыхалось питьё,
Желтела трава от касаний рубахи её.

Плыла она медленно, тяге земной вопреки
Туда, где коровы паслись у застывшей реки.

А полдень все длился, а полдень все не угасал.
Пастушка спала, а ребенок пастушки не спал.

Она подошла, и беззвучно она позвала
И зелья из ковшика выпить ребенку дала.

Спросила, присев на пожухшую вмиг лебеду:
«Пойдешь ты со мной?» И промолвил ребенок: «Пойду».

И снова на горке по каплям пробился родник,
На прерванном такте призыв кукушачий возник,

Поднявшийся ветер продул перелесок насквозь,
Распутавшись, нитка свилась на дубовую ось,

И стало как прежде.  И лишь домовой из угла
Коту прошептал, что полудница сына нашла.