- Хочешь, я тебя на дельтоплане прокачу?
  - Нет, я боюся... Может потом, когда-нибудь отважусь...
  - Маш, а как всё-таки твоя фамилия?
  - А ты не будешь смеяться?
  - Нет.
  - Обещаешь?
  - Если твоя буква "К" обозначает Кунятина или там... не знаю... Куйко, то не обещаю.
  - Не-е-ет, ты чего!? Каплан моя фамилия...
  - Ха... А что, нормальная фамилия... ха-ха... самая обыкновенная, еврейско-петербургская... ха-ха-ха... я бы даже сказал историческая...
  - Обещалкин, я с тобой не играю больше...
  - Позволь я тебе что-нибудь покушать приготовлю. Есть какие-либо предпочтения в еде?
  - Я предпочитаю сама готовить. Люблю.
  - Девка, да ты сокровище!.. А вот у меня есть Витя - камердинер мой - ты его видела сегодня мельком; так он раз сырые куриные яйца в микроволновку засунул для быстроты приготовления.
  - Представляю, какой там гоголь-моголь получился.
  - Да, почти что шампунь "Яичный"...
  - А ещё я как-то научил этого американца делать окрошку... Через пару часов после этого говорю ему: Подай-ка мне, братец, окрошки... А он взял, старательно вскипятил её и доставил мне в горячем виде...- веселил Григорий Константинович гостью.- Маш, а ты жульен стряпать могёшь?
  - Ненавижу жульен только за одно название.
  - Да-а-а, названия бывают разной скверности... Меня вот ещё раздражает, когда про пищу высказываются уменьшительно и ласкательно; ещё с такими оживленно-животными глазами это происносят, будто только что ворота Освенцима распахнулись... Знаешь, некоторые выражаются: "сметанка свеженькая", "ушица", "творожок", бля, и непременно "борщец"...
  - Ага, или там: "икорки подайте, пожалуйста",- поддержала она его, имитируя чью-то интонацию.- Будто им трудно сказать: икра, уха и борщ.
  - Ха-ха-ха, точно!.. Или: "налегайте на перчик фаршированный, налегайте" Тьпфу, бля!.. Так и хочется "хуйца" предложить и воскликнуть: "Ну и скот же ты, братец!" Ей богу, каждый к пище относится постольку, поскольку она играет в его жизни свою животную роль. Вот тут-то, у стола, и видно: у кого какие жизненные приоритеты.
  - Меня тоже эти суффиксы немного сердят, а иногда смешат, смотря, какая рожа их в пищу вставляет... А ещё я бросила своего бывшего дружка за то, что он персики кушал, как верблюд арбузы!
  - Ого! А я бывшую кинул за то, что она креветки ела, как... как не знаю кто... сосала их...
  Мужчина и женщина помолчали...
  - И ещё я не приемлю, когда мне в одну тарелку кладут салат, гарнир, и мясо, и соус, и прочее, короче говоря, когда разнородные продукты вместе соприкасаются... Вот только возмутиться я об этом не всегда могу, стесняюсь, вдруг это не совсем нормально...- созналась она об очередном бзике.
  - Это норма. Я тебя утверждаю в этом, как спец по причудам...
  - Даже бутерброд не возьму в рот...
  - Это ничего... Много хуже когда женщина сидит с тобой в ресторации и начинает обслуге выказывать своё неудовольство едой или сервисом или, о, ужас! заглядывать в счет и рядиться с официантом по прейскуранту, когда ты уже давно заплатил - вот что по-настоящему раздражает!.. Но то обыкновенно с выпившими барышнями выпадает или, думаю, с хреновыми женами такое затмение может произойти. Вот это не норма - это настоящая засада! И замечания спутнице неудобно делать, и сгорать со стыда за неё тоже неловко...
  - Ммм...- не знала чем ответить Маша.- А меня выводит из себя то, что мужики обычно барахло своё разбрасывают по дому и посуду моют всегда без моечного средства.
  - Кто её моет-то? Ты это чего-то не того... Ты это из тех времен, наверно, взяла, когда мужчины посуду мыли... Про еду же вроде говорили, но если уж ты про вещи и одежду... я ж не говорю, что меня бесит, когда бабы утром мужские сорочки на голое тело напяливают и начинают в них на кровать ложиться или бегать в них туда сюда... Думают, наверно, что это соблазнительно и поможет ещё на раз...
  - А еще я не люблю тупых... особенно ножей, которые точить должны, сами знаете кто!- за неимением оригинального ответа, напирала на кухню Маша.
  - А меня выводит из себя, когда кто-то нервничает, а больным себя не считает.
  - Меня тоже...
  - Всё, Машенька, не выводись, пожалуйста, из себя. Начали на суффиксах - кончили на ножах.
  Барышня хихикнула, помолчала и вдруг:
  - А мне нравиться, когда в фильмах пули из раненых, прямо из живого тела достают... и потом "бздынь" на какую-нибудь железную посуду...
  - А мне ты нравишься.
  Барышня взглянула на него пристально, будто взглядом тем хотела проникнуть в мысли Асмодейкина, ещё помолчала, и снова её слова получились как-то некстати:
  - Сдается мне, если человек уезжает в маленький городишко, тем более из столицы, из самого сердца страны в совсем другой орган этой же страны, то он от чего-то или кого-то прячется или же набезобразил на прежнем месте. Твой который случай?
  - Мой? Ха! Случай? Ха-ха-ха! Да не тот и не другой, звездочка!.. Помнишь, как у двадцатилетнего Саши Пушкина:
                              Блажен, кто в отдаленной сени,
                              Вдали взыскательных невежд,
                              Дни делит меж трудов и лени,
                              Воспоминаний и надежд...
  - Так, кажется... Ты знаешь, Маш, просто надоела мне эта суета столичная. У вас хорошо здесь, мечта тихого, покойного человека... такого, как я... Мы, безнадежные романтики, не приемлем этой пустой возни мегаполисов...- без зазрения совести разговаривал Григорий Константинович и тут же съехал с разговора:- Ты, кстати, чем на жизнь себе зарабатываешь?
  - Я - спортсменка.
  - Ух, ты! Какая?
  - Угадай.
  - Ммм... Пятиборка?
  - Не-е-ет.
  - Спидвейка?
  - Холодно.
  - Тогда прыгунья-попрыгунья... по красивым прыжкам в сторону... Что? Нет?
  - Ну, Гриша, хватит смеяться надо мною.
  - Сдаюсь.
  - Лыжница... Правда у меня успехи неважные, можно сказать - никакие... но я не просто...
  Из соседней комнаты начал подавать сигналы телефон.
  - Подожди, Машенька, это должно быть важно... Не забудь, что хотела сказать...
  Асмодейкин спрыгнул с кровати и, бесстыже сверкая голым задом под лунным светом, продефилировал в кабинет отвечать на звонок. Когда он вернулся, Маша уже была одета в своё легенькое платьице и готова уходить.
  - Ты уже покидаешь меня, звездочка моя?
  - Да, Гриша, уже поздно и мне нужно домой возвращаться. Мы и так с тобой часов шесть про-о-о... болтали... Я бы конечно хоть навсегда с тобой осталась, но меня родители потеряют... Кстати, о чём мы с тобой договаривались - ещё в силе?
  - На счёт женитьбы?
  - Ну, хватит издеваться надо мною, Гришечкин, это не смешно!.. Я насчёт завтрашней вечеринки у моих друзей-товарищей.
  - Завтра у всех суббота... Что ж, давай, посетим ваш бомонд, давай. Но всё-таки сначала скажи: как насчёт замуж за такого кавалера, как я?
  - Гриша,- сказала девушка серьезно.- Зачем ты опять шутишь над обстоятельными вещами?
  - Кто? я? Да ничуть! Я тебе ещё при первой встрече, помнишь? в "Трёх дубах..." сознался, что я давно такую, как ты разыскивал по всему свету: женственную и в то же время спортивную, умную и одновременно скромную... как газель, в общем... Поверь, ей богу, мне не очень охота жениться, но ты - другое дело, на тебе я бы стал.
  Тут абсолютно нагой Григорий Константинович взял её ладонь и прижал обеими руками к своему сердцу и уже тоном влюбленного юноши продолжил:
  - Я люблю вас, Мария. Да, да. Не надо смеятся! Не смейтесь над этим прекрасным, сложным чувством, которое я испытываю впервые. Поверьте, я никому этого раньше не говорил...- Григорий Константинович на мгновение задумался, взглянув на потолок.- Ну, кроме мамы, Родины и друга... А если вас смущает то, что вы мало знаете меня - не беда. Я ответственно заверяю вас, Мария: я - хороший человек. Рекомендуюсь добрым, отзывчивым... не знаю... чутким.
  Маша стояла со смешными глазами. Асмодейкин выпустил её руку и перешел на другой тон, дескать, "Стой здесь. Сейчас докажу!"
  - Не веришь?! Да спроси, у кого хочешь!.. Да вот, хотя бы у моего денщика...
  - Хи-хи. Это тот самый, который три часа назад со свечкой к нам в темную комнату зашел, когда мы... твой лимон искали...
  - Да-с, это тот ещё шутник... Витька!.. Сейчас, сейча-а-ас, спросим... Витя! Витюша, ком цу мир майн либен, битте!* Хватит спать. Шагай, шагай сюда, злодей, покажись. Вот он, красавчик; посмотрите на шутника... Та-а-ак... Ты одел-обул и накормил тех беспризорников?..- Асмодейкин повернулся к Маше и добавил:- Которых я ему привел сегодня...
  Заспанный Витя вышел из своей каморки и, заметив даму, прикрыл четырьмя пальцами свои соски, потом увидел облик Григория, решил стыдиться не сообразным и перестал прикрываться.
  - Да, я всё сделал, как велено... Вы же уже спрашивали... елки-палки, час ночи...
  - Молодец... А теперь, скажи сейчас мне при этой барышне, не стесняясь: каков я по своему характеру?
  - В смысле?- протирал сонные глаза Витёк.
  - Без смысла. Говори сию минуту, как бы меня здесь не было, а ты разговаривал бы про меня со своим товарищем: доволен ли ты мной, как хозяином или нет?
  - Ну, доволен...- Витя не понимал естества вопроса и столь же естественного облика Григория Константиновича.
  - Теперь отвечай, какой у меня нрав: добрый или злой, спокойный или дёрганый... ну, понимаешь?
  - Правду?- на полном серьезе спросил Витёк.
  - Что за вздор! Конечно правду и только правду! Ты же знаешь, что я люблю и признаю лишь одну правду!!!- громко говорил Григорий Константинович, посылая Вите знаки выпученными глазами.
  Мария от души веселилась от таких рецензий.
  - Ну, добрый... (пауза) спокойный... (длинная пауза)
  - Та-а-ак...- начал расхаживать с заложенными взад руками врач.- Смелей, смелей... А щедрый я или алчный?
  Не зная или спросонья не понимая достоверно значение этих русских прилагательных, Подподушкин для правильного ответа ориентировался сугубо на интенсивность Гришиной мимики.
  - Конечно алщ... щедрый...- держал экзамен Подподушкин.
  - А безнадёжный или беспощадный?- продолжал шутить Асмодейкин или, как говорят энтомологи "прикалываться".
  - Безнадёжный... кажется...
  - Та-а-ак, хорошо же. А скажи мне, голубчик: меланхолик я или холерик?
  - Мел... Хол... Идите вы на фиг, Григорий Константинович!.. Вот так всегда он глумится надо мной в присутствии женщин. А женщин, надо вам признаться, барышня, у него было ого-го! море! уйма! very much! Так что я настрадался от этого злобного холерика вполне,- поквитался с ним Витя и, юркнув в свою комнату, захлопнул дверь.
  Асмодейкин подмигнул Мане и, подскочив к захлопнутой двери, пригрозил:
  - Да я тебя расстреляю кислой простоквашей! Только выйди - получишь у меня за это враньё... вернее нет, наоборот не получишь следующего жалованья...
  - Вот вы сами и ответил на свой вопрос о щедрости, Григорий Константинович...- послышалось из-за закрытой двери.
  - Я тебе ливрею выдам!- пригрозил Асмодейкин, пнул пяткой дверь, улыбнулся, сильно выпятил грудь, как воробей и подошел вплотную к Марье: - Ну, как, выйдешь за меня?
  - Такого суженого на коне не объедешь,- ответила девушка, утирая слёзы.- За одно чувство юмора выйду, правда.
  - Ловлю на слове. Коль так, тогда я завтра почту за честь с тобой фестивалить.
  - Значит, я вечерком позвоню... Ладно, я убежала...- сказала она, чмокнула Асмодейкина в щеку и с довольной миной вышла.
  Мария Львовна Каплан... Что ещё можно рассказать об этой барышне? В принципе можно ничего не сказывать. Отметим только, что она была здорова, привлекательна, а также в отличие от многих дам, умела владеть своими эмоциями. Само олимпийское спокойствие. До тех пор, пока не появляются такие Бармалеи, как Верблятдинов с Залупкой. Мускулами своего лица Мария Львовна умела владеть ещё лучше. Да так хорошо, что с маху и не поймёшь, то ли перед тобой стоит Наталья, то ли каналья. От её физики поначалу так и веет крещенским холодом и неприступностью, но до той поры пока не появляется такой Бармалей, как Асмодейкин...
  После ухода Маши врач напился квасу с хреном, ещё раз лягнул дверь янки, повесил на своей двери предупреждающую табличку "не беспокоить" с фломастерной припиской "не то урою", поменял бельё, взбил подушечку, лёг на спину, натянул одеяльце до подбородка и с застывшей блаженной улыбкой уснул ребячьим сном... И снились ему только слоны, плавающие в глубинах океана, махая ушами, и он средь них...