- Новогоднего корпоратива не будет! Кризис! – радостно заявила байер Гришкина, впорхнув на склад.
- Ну и? – недобро вопросил Селдыч, глянув из под кустистых бровей.
- На вот! Раздашь премию, кому, сколько положено, по весу и ранжиру! – Гришкина всунула пачку подписанных конвертов Селдычу и побежала вдоль полок, что - то бормоча под нос и помечая у себя в блокноте.
- А приходила – то чего?
- Да вот, на Кутузовский надо отправить кой чего!
- Надо, так надо, давай накладную и пиздуй потихому, пока я новость ребятам не сообщил об отмене традиционной Новогодней Халявы.
- Сейчас, я напечатаю у тебя в каморке, - проблеяла Гришкина, поняв, что может случиться с ней, как с принесшей дурную весть. Перед глазами пронеслись ужасные картины надругательства над ней своры полупьяных грузчиков, водителей, работников склада, вобщем всеми, кто в тот момент находился поблизости. Её передернуло, когда она представила, что будет с ней вытворять своей метелкой вечно пьяный импотент – дворник Сергеев.

Быстро напечатав накладную в каморке завсклада, Гришкина поставила на стол Селдычу бутылку текилы, и убегая крикнула:
- Это от меня! Счастливого Нового Годааааа!
Гулкое эхо взметнулось к потолку, но, поняв нелепость ситуации, тихонько затерялась в глубине склада.

Словно нечисть в культовом советском ужастике «Вий», в центр зала начал стекаться народ. Слух об отмене Новогодней Халявы мгновенно  облетел обитателей склада. Угрюмые лица не предвещали ничего хорошего. Даже крысы, почуяв настроение работников, съебнули с территории. Бурю остановить мог только завскладом Василий Всеволодович. И он её остановил.
- Давай, босота, стройся! Ща тринадцатую выдавать буду! Как вы поняли, Халява слилась, посему будем сухпаем получать!
Селдыч нацепил очки и начал раздавать конверты. Эта процедура не заняла много времени, ибо работников, включая завскладом, было десять душ. Народ с замиранием вскрывал конверты и уныло вертел в руках деньги. Кто чего достоин. По весу и ранжиру. Друг перед другом не хвастались. Может, стыдно было признаваться самому себе в скромном весе, а может, у кого и ранжир был настолько мал, что стало больно за «бесцельно прожитые годы».

Мне перепало от щедрот хозяйских ровно на джинсы Levi’s и на литруху водки, чтоб их обмыть. Джинсы были запланированы давно, но свободных денег не было. А сейчас есть возможность прибарахлиться.
- Селдыч! Чего там на Кутузовский надо было отвезти? – мне не терпелось влезть в новые, охуенные штаны.
- Экий ты спортсмен. Доброволец, еби его коромыслом. Чегой-то подорвался? У нас сейчас совещание будет.
- Без меня не начинайте, - понятливо кивнул я и положил на стол три сотенных.
- Вот, бля, прошаренный! Молодец, одобряю! – улыбнулся завскладом, и пятихатка осенним листом опустилась на щербатую поверхность стола.
- Давай, Селдыч, командуй погрузку, и погнал я.
- Леху возьми, пусть разгрузить там поможет. От него один хуй тут пользы не будет, тока под ногами будет моросить, да народ с понтолыки сбивать!

Товар погружен и я мчусь оленем в магазин, дабы разъебавшись с товаром,  почувствовать «приход» от покупки новых, невъебенных ШТАНОВ!
Грузчик Лёха сосредоточен на чекушке. Дрожащей рукой он пытается налить в пластиковый стаканчик вожделенную влагу. Мои маневры сбивают прицел. Лёха хмурится, бормочет и продолжает попытки. На светофоре ему это удается. Не теряя ни секунды, он одним глотком осушает половинку стакана, звонко рыгает и закуривает.
- Хуле телишься? Ногой правой на  педальку – то жми! А то приедем, а там хуя обмылки тока по столу валяюца.
Я продолжаю слалом и через десяток минут мы уже на месте.

Лёха берет документы и идет к заведующей магазина. Молодая разведенка блондинистой наружности и еврейской продуманности хмуро встречает Леху.
- Ну и чего ты нам привез? И нахуя? Вечер.
- Я ебу, чего вам там Гришкина прислала? Так где, говоришь пиво? – нюх у Лехи был отменный.
В подвал он спустился так быстро, что заведующая не успела предупредить сотрудником о приближающемся урагане. Леха ворвался в подвал и увидел на столе пиво. Резко въебав из горлышка чье – то пиво, Леха отдал должное гостеприимству:
- Ну, чего, бухаете? Привет всем! Макс! – позвал продавца, а по совместительству грузчика Максима, - пошли разгружать, а то на складе товару пришло не-в-рот-ебись сколько! Селдыч наказал не задерживаться!
Макс не хотел ссориться с завскладом и подорвался как ошпаренный. Ссориться с Василием Всеволодовичем было черевато. Можно было получить товар к ночи, когда магазин уже закрыт, и все похуячили домой, а ты и старший продавец сидишь и ждешь. Старший продавец по восьмому кругу объясняет тебе кто твои родственники, и как надо было сделать аборт твоей маме, чтобы больше такие недоразумения не оттеняли собой этот прекрасный мир. Поэтому разгрузка прошла на одном дыхании.

В машине Леха заегозил:
- Давай пивка-то возьмем.
- Бери!
- Ну, понимаешь…
- Тебе пива купить?
- Конечно! – просиял грузчик.
- Возьму тебе чекуху, тока надо заскочить в магазин, прикупить кой чего.
Леха пожал плечами, Мол мне похуй. Я бил наверняка. Я знал, что чекунец будет сильным аргументом.

В машине остался Леха с чекушкой и моя нервная усталость. А я ушел в сверкающий мир Levi's! Думать было некогда, да и решил для себя давно, что это будет 501-я модель. Классика! Классика на все времена! И спорить бесполезно! Бессмысленно!

Несколько минут я стоял и не дышал. Я  был на грани оргазма!
- Вам помочь?
Бляяяяяяяя! Она обломала! Она разрушила картину всеобщего блаженства!
- 501-ю модель, прикиньте мой размер. Темно - синего цвета. И не надо никаких инсинуаций! Классика должна быть только темно – синего цвета!
Принесла на выбор несколько размеров.
Первая пара – нет, не то! Топорщатся, и вообще, хуйпойми чего!
Вторая пара – тоже не то!
Третья! Как в сказке! Ощущения? Охуенные! Как будто «пАрик» принял.

Иду к кассе, оплачиваю. Снимают «защту», хотят упаковывать, я протестую. Ремень из старых штанов переместился на новые…И я  полетел на крыльях кайфа! Не высоко полетел, но стремительно.

Леха допил уже свой дозняк и задумчиво смотрел в окно. Прогоревший фильтр сигаретки в углу рта, говорил о том, что нирвана накрыла грузчика уже давно. Домчались до склада. Я растормошил Леху и мы, раздеваясь на ходу, метнулись к столу.

Стол был завален какими-то нарезками-соками-мандаринами-водкой-сигаретами, короче всей той хуйней, которую закупают на зарплатные посиделки. Все сглатывали слюни в предвкушении нажиралова. Слово взял завскладом:
- Друзья! Соратники! Эти гандоны из офиса, эти недоёбки хотели унизить нас, отобрав самое святое! Они хотели разрушить наше братство, отняв Новогоднюю Халяву! Но разве можно разобщить коллектив, сплоченный многотонными возлияниями? Они просчитались! Эта поебота и не могла представить себе, что такие ходы только сплотят нас! Давайте, коллеги, подняв эти стаканы, покажем им, насколько нам похуй ихние происки! С Наступающим Новым Годом! И чтобы в следующем году наш единый организм продолжал так – же работать без сбоев и остановок! Поехали!

С этим тостом  десяток глоток приняли стограммовый старт. И понеслась… Говорились тосты, вспоминались прошлые корпоративки, водка тела рекой. Курить уже не выходили, а курили прямо за столом, и Селдычу, который обычно осуждал это, было уже похуй.

- А помнишь как Леха, приняв литру, устроил стриптиз на столе?
- А Андрюха, попав в женский туалет, не растерялся, увидев повернувшуюся к нему жопой и блюющую продавщицу. Задрал платье, отодвинул в сторону трусы и впендюрил! Правда, потом пришлось идти в КВД, но разве это причина, чтобы не впендюривать?
- А Ленка, из пиаротдела, отсасывалы Жорику и уснула.
- А Вовка, заблевав центральную лестницу, громче всех выражал свой протест против блядства и ханжества.
- А помнишь?...
- А помнишь?...
- А помнишь?...
Разными голосами, с разными интонациями пересказываются истории, которые уже рассказаны, обсосаны и выплюнуты. Обычная пьянка.

Только для меня она была несколько необычной, ведь я был в новых, охуенных штанах! Я старался контролировать свои и чужие движения, дабы не пролить или не уронить какую – нибудь каку на мои штанцы. Мне казалось, что никто не замечает моей обновки. Ну и хуй с ними! Не залезать – же на стол и демонстрировать свой новый фетиш!

Потихоньку начали собираться. А хуле рассиживаться? Водка имеет свойство кончаться. Сгребли объедки со стола в большой целлофановый пакет, туда - же пустую тару. Прибрались, вид склада достойный. Побрели к метро. Около метро сигаретка с пивком, потрындеть, по десятому разу о том, о сем. А мороз крепчает. Я еще и перчатки на складе забыл. Руки стынут. Попиздели, пора и по домам. В метро спускаться не хотелось, и я решил прогуляться по морозцу пару автобусных остановок и сесть на трамвай. Пробздюсь по морозцу.

Снежок хрустит под ногами, на мне новые джинсы, сигаретка дымится. Прекрасно! Чудесно! Пиво надавило на мочевой пузырь. Я огляделся. Везде яркий свет фонарей и толпы людей, спешащих домой. Ладно, там дальше будут гаражи. К гаражам я подходил уже пританцовывая. Выбрал укромное местечко и начал расстегивать ширинку. Руки замерзли, новые болты на ширинке не поддавались, мочевой пузырь разрывался. Бля!!! Ну, ебанный в рот! Нахуя? Нахуя я купил на болтах-то? Не выдержал, и полилось в правую штанину! В этот момент я расправляюсь с ширинкой и высвобождаю хуй! Мощная струя, переливаясь в свете фонаря, бьет в стену гаража! Ух, ебеныть, хорошо-то как! Расслабляюсь. А зря! В кишечнике что-то пробурчало, и я, поддавшись инерции – пернул! Хорошо так, громко, от души! Ну и хуле, беда не приходит одна! Потекло теперь и сзади. Вот сразу не понравилась мне та килька в томате! Зачем я ей закусывал? Килька, плохо переваренная, выплывала из жопы урча и радуясь свободе. Я пребывал с ступоре! Новые, мои новые, охуенные штаны были обосранны и обосанны! В этот момент в голове была только одна мысль: «Почему, бля, ты, такой долбоеб, купил портки на болтах? Чем тебе не угодили на молнии – то? Чем плох 505-ый Levi's? Он ни чем не отличаеться от 501-ого, только у него «молния»! Классики захотелось? Традиционалист хуев! Мудаааааак! Вот стой теперь на морозе как генерал Карбышев, замерзай! В новых, неибических 501-ых Levi's!».

Хорошо, что у меня с собой были старые джинсы. Я переоделся в них. Кое как стер гавно с ляжек снегом, упаковал обновку в пакет и похуячил домой. В трамвае люди быстро покидали салон, но мне было на них наплевать. У меня было горе! Мой новый, 501-ый Levi's, был убит!

Конечно, я его отстирал, но надевая его, мне кажется, что он до сих пор попахивает гавнецом.