Сверившись по записи на сигаретной пачке с номером квартиры, я надавил на кнопку звонка. Вместо певучей трели, звонок нервно покрякал и затих. Постояв пару минут, и поняв, что никто не спешит мне открывать, я снова позвонил. Кряк повторился, но вслед за ним я услышал по ту сторону двери шаркающие шаги. А затем – бодрый, но с погребальными нотками голос, проорал:
- Хто тута?
- Шииты из Бейрута!
- Хто?
- Откройте, я по поводу квартиры. Вы сдаёте?
- Погодите, я сейчас. – Ответил голос, и снова послышалось, теперь уже удаляющееся от двери шарканье. Минут через пять за дверью снова полирнули паркет, и я услышал, как в замке проворачивается ключ. Обладательницей предсмертного фальцета оказалась невысокая старушенция в довольно креативном наряде. Радостный сарафан с огромным декольте, приобретённым в процессе долгих стирок, вуаль из сетки для лука, и лиловые тапки с кроличьими мордами.  Ансамбль завершали очки с ужасающими диоптриями, отчего серые бабкины глаза имели гигантский размер, как при симптоме Дальримпля. А под сверкающими глазницами притулился огромный нос. Я сразу про себя окрестил бабушку «Пучеглазая Тутси».
- Так как вы сказали, вас зовут? Я не расслышала из-за двери-то. – Спросила меня Тутси.
- Вова… Владимир! – Я постарался как можно громче произнести своё имя и наклонился немного в сторону  хозяйки.
- Не кричите так. Я хорошо слышу, молодой человек. Пойдёмте… посмотрите квартиру.
Я мельком оглядел бабкины хоромы. Ничего сверхъестественного я не увидел. Комнатушка метров двенадцать, кухня – размером с большую микроволновку и стоячая ванна. Как для лошадей. Обои, любовно разрисованные шариковой ручкой по периметру всей квартиры, говорили о наличии внучка, какое-то время проживавшего на бабкиной территории. Сюжеты, которые я бегло просмотрел, характеризовали внучка как недалёкого, но рано сформировавшегося в сексуальном плане индивида. Пока я рассматривал настенные росписи, бабушка раскрывала передо мной преимущества выбранного мной жилья.
- У меня газ! – Внезапно выдала она и подняла указательный палец. – Вы знаете, что такое газ?
Я утвердительно кивнул головой, знаю, мол.
- Не знаете. Газ – это горячая вода. Причём, всегда. Даже летом, когда её эти окаянные отключают. У всех нет, а у меня есть. И у вас будет.
Я кивнул. Горячая вода – это хорошо. Особенно радует, когда её ни у кого нет.
- А машинка стиральная у вас есть, Володя?
- Нет, - говорю. – Вот чего нет, так это стиральной машинки.
- У меня есть. На кухне. Видели? Но она током бьёт. Вы боитесь тока, Володя?
Я сказал, что тока не боюсь. Жизнь, порою бьёт посильнее тока.
- Если не боитесь, можете пользоваться…
- Телевизор ещё есть. И радиоточка… на год вперёд проплаченая! – Тутси снова подняла вверх указательный палец. Телевизор не смотрите, лучше радио послушать. Знаете почему?
Я приготовился выслушать долгую тираду о преимуществах радио перед телевидением, по которому сейчас показывают только секс и насилие. Ну, мне-то можно лапшу на уши не вешать. Когда человек хорошо слышит и при этом носит на носу два батискафа, ясен перец, он выберет радио. Но всё оказалось гораздо проще и прагматичнее.
- Радио мало электричества ест. Меньше телевизора.

Я закончил просмотр, повернулся к бабуле и подумал, что лучшего варианта мне пока и не нужно. Главное – это свобода, на которую обрекла меня вчера утром любимая. Перекантуюсь первое время на двенадцати квадратных метрах, а там видно будет.
- Ну и сколько за палаты хотите?
Старушенция сканировала меня прозрачными блюдцами очков и скороговоркой произнесла:
- Двести условных единиц Соединённых Штатов Америки.
- А пять тысяч имперских золотых вас устроит? – Спрашиваю.
Старушка наморщила лоб. Снова посмотрела на меня и спрашивает:
- Это керенками что ли?
- Какими к чёрту керенками! Рублями. Нашими, российскими.
Бабка пожала плечами, поправила сетку на голове и спрашивает:
- Студент что ли?
- Почему студент?
Бабка не сочла нужным объяснять мне свои догадки на предмет моего социального статуса, махнула рукой и согласилась.
- Хорошо. Рублями, так рублями. Только по курсу!
Мы ударили по рукам, и я отслюнявил пучеглазой арендодательнице пять тысяч имперских.
Перед уходом бабушка провела последний инструктаж.
- Значит так. Про машинку сказала. Про кота не сказала ещё…
- Про какого кота? – Удивился я.
- Про любого. Чтобы без кота. Коты мне тут не нужны.
Я успокоил Тутси, сказав, что и мне самому, коты не особо интересны. Может кошечка, какая нибудь забежит изредка на огонёк и всё. Уже с порога бабушка посмотрела на меня и выдала последнюю вводную:
- Электричество не жечь!
Ясное дело, думаю. Зачем мне электричество? Мне и в темноте неплохо будет. Рассматривать тут особо нечего, кроме настенных рисунков. Радио послушаю, и спать. Кивнул я бабуле на прощание и закрыл за ней дверь.

***
Чем заняться внезапно одинокому мужику в субботу вечером? Или одичавшему? Как правильно? А правильно – поехать в райцентр и познакомиться с очаровательной девушкой. Что я и сделал незамедлительно. Правда, разговор с Тутси отнял много времени, поэтому к моему приезду в райцентр, все центровые девушки уже были подобраны более расторопными одинокими и не очень конкурентами. Я заглянул в бар, выпил там пару рюмок водки в одну душу, поглазел на оставшийся контингент, и решил отложить празднование своей внезапной свободы на завтра.
Вечерок был тёплым и светлым, и я решил пройтись к своему новому месту жительства пешком.
Уже на подходе к дому, я заметил одиноко сидящую на лавочке возле автобусной остановки, женскую фигуру.  Я сбавил шаг с вальяжно – прогулочного  до рассеянно – романтического и поравнялся с сидящей на лавочке девушкой. Да, наверное, так и прошёл бы мимо, если бы она не подняла на меня полные слёз глаза.
Кто нибудь может устоять против девичьих глаз, которые до краёв заполнены слезами. Я – не могу. Поэтому, не меняя темпа ходьбы, я подошёл к ней и присел рядом.
- Вы чем-то расстроены? Вас кто-то обидел? Вас проводить? Может, я чем-то могу вам помочь?
Я задавал вопросы, а девушка плакала и то кивала головой, то крутила ей из стороны в сторону. По кивкам и мотаниям, я быстро определял ответы на поставленные мной вопросы. Расстроена? – да. Обидели? – да. Проводить? – нет. Помочь? – Какой-то невнятный полу-кивок в сторону, который я идентифицировал как «попробуй» Наконец, мне это надоело, и я прямо спросил:
- Вам некуда идти?
Когда она подняла на меня свои глаза, я уже понял. Идти ей некуда. И ещё я понял, что девушка – хоть и неброская с виду, но очень хорошенькая, и какая то, до одури родная. И я предложил пойти ко мне. Без всякой задней мысли. Как бы. И она согласилась. Я взял её под руку, и мы пошли.

Лена, так звали мою новую знакомую, сходила в ванну для лошадей и умылась. Пришла на кухню и села на единственный табурет, который я умышленно оставил для неё.  Сам же я расположился на коварной стиральной машинке, предварительно выдернув провод из розетки. Соврал я Тутси. Тока не бояться только электрики. А я не электрик.
- Леночка, может чаю? – Предложил я.
Леночка ответила, что не отказалась бы выпить чего нибудь и покрепче. В холодильнике оставалось ещё две бутылки самого демократичного в мире пойла. Но я не решился предложить девушке пива в столь торжественный момент, поэтому достал из сумки початую бутылку «Чиваса».  Мы выпили. Посидели. Выпили ещё.
На щеках моей знакомой появился приятный румянец, и она стала проявлять неподдельный интерес ко всем деталям интерьера моей съёмной квартиры.
- Это ты рисовал? – Показывает на росписи шариковой ручкой.
- Нет. Это моя бывшая рисовала. – Соврал я.
Лена недоверчиво смотрит на меня а я прямо млею от этих глаз. Не поверила. Ну и ладно. Я сегодня никого не собираюсь обманывать. Я просто шучу и смотрю, что из этого выйдет. Лена внимательно изучает рисунки.
- Ты врёшь. Тут сплошной секс и разврат. Это не могла нарисовать женщина. Это твоих рук дело. Сознавайся.
- А чем отличается секс от разврата, – спрашиваю.
- Ты и скажи. Твои рисунки, ты и объясни мне, на каких – секс, а на каких – разврат.
- Лена, я не умею рисовать. Я электрик. Разве что – электрическую схему могу начертить, хочешь?
- Нет. Не хочу. Ты врёшь.
Пускай она мне не верит. Уже и то хорошо, что Ленка забыла о своих слезах, подумал я. Подумал и сглазил. Настроение её вдруг испортилось, картинки ей наскучили, и она вернулась на кухню.
- Налей ещё.
- Ты не боишься напиться? Это может завтра отразиться на твоём лице. Синяки под глазами, нос красный будет…
- А с чего ты взял, что увидишь меня завтра утром? – Спрашивает Ленка.
Я не хочу заострять внимания на столь деликатном вопросе и, меняя тему разговора, предлагаю на примере простой электрической схемы разъяснить ей, что есть секс, а что – разврат.
- Давай. – Соглашается она.
- Представь себе, что есть ноль и есть фаза. Когда фаза и ноль в одной розетке – это секс… любовь, если хочешь. Или – электричество. Знаешь, существует такое выражение, «между ними пробежала искра». Вот это оно самое и есть. Они разные, вроде бы,… но когда они вместе, происходит настоящее чудо. Лампочки начинают светиться, моторчики крутиться… ну, и так далее. Это понятно?
Лена просит налить ещё и я наливаю. Мы чокаемся и пьём за электричество. Потом за любовь. И наконец, за секс.
- А разврат? – Спрашивает Лена.
- Разврат – это когда два ноля. Или две фазы. – Отвечаю я.
- Однополая любовь?
- Ну, я не хотел бы так уж всё упрощать. Хотя, к однополой любви я отношусь как к разврату, но это моё субъективное мнение. Дело тут в другом. Когда два ноля – ничего не горит и ничего не крутится. Потому что электричества нет. Ну и секса нет, естественно. Чего уж говорить о любви. Но, несмотря на это, они могут быть в одной розетке. В розетке, в которой нет жизни, потому что электроны не бегают, понимаешь? В эту розетку любой прохожий может палец засунуть. Или ещё чего…
- Понимаю. А две фазы?
- Две фазы – тоже разврат. Потому что когда две фазы вместе, они сжигают друг друга,… розетку,… и всё, что туда попадёт. Там нет любви,… и электричеством это тоже не назовёшь. Это катастрофа, пожар. Страсть…
- Но если страсть, значит и любовь есть? – С надеждой спрашивает Лена.
- Любовь не может быть разрушительна по своей природе. В этом я уверен. Поэтому – страсть никак нельзя назвать любовью. Страсть – это разврат.
Я налил ещё. Мы выпили за разврат и страсть.
- Это всё? – Спросила Лена. Ей явно не хотелось прекращать разговор. Да и мне тоже. Поэтому я продолжил.
- Нет, это не всё. Возможны варианты. Например, две фазы и ноль. Или - три фазы и ноль.
Лена поперхнулась и замахала руками.
- Ну, это уж точно – разврат…
- С чего ты взяла? – Отвечаю я. – Вот, смотри. Электричество есть? – есть, да ещё какое! Можно моторчик и помощнее раскрутить, если три фазы к нему подвести. И это я тебе не рассказал про то, что есть ещё и «земля»…
Лена не дала мне договорить. Она была однозначно против дополнительных фаз в любви. Моя стройная электрическая схема рушилась на глазах. Лена была настолько увлечена, что схватила меня за руку и предложила прямо сейчас проверить, в каких розетках есть любовь, а в каких её нет. Я отказывался, а она продолжала тащить меня проверять розетки. Тащила так, что я сполз со стиральной машинки и, потеряв равновесие, упал на пол. А Лена упала сверху на меня. Её припухшие губы было совсем близко, а волосы щекотали моё лицо. Я сделал над собой усилие и сказал:
- Девочка моя, да ты пьяна…
Лена быстро встала, отряхнула юбку и села на табурет. Я продолжал сидеть на полу, и смотреть на неё. Красивая девушка. И родная. А я идиот. Причём – полный. Не дожидаясь меня, Лена разлила по рюмкам остаток виски, сложила руки на столе и облокотилась на них подбородком. Мы несколько минут сидели в тишине и смотрели друг на друга. Наконец, она нарушила молчание.
- Скажи мне. Вот ты такой умный… всё знаешь и про любовь и про разврат. А почему ты один тогда? Сидишь тут и рассуждаешь о том, о чём понятия не имеешь.
- В своё время я просто не нашёл свою фазу, вот и всё. Я – ноль, Лена. Рабочий провод. И меня нужно зажечь. Пропустить через меня электричество. Но я слишком долго был в одной розетке с таким же нолём. А потом я решил стать фазой, чтобы как то спасти положение. Но к тому времени, пока я решался на что-то, мой ноль по розетке тоже стал фазой. И в один момент мы оба сгорели. И теперь тлеем поодиночке. Я здесь, а она там. А насчёт того, кто и о чём тут понятия не имеет, я тебе так скажу. Ты вот маешься, по ночам по улицам шастаешь…
- Ну, договаривай, договаривай. – Лена вопросительно кивнула головой. – Что ты хотел сказать?
Я поднялся с пола, взял свою рюмку и выпил залпом.
- Тебя нужно просто отодрать, моя дорогая. Просто взять… и отодрать. И тот, кто выгнал тебя на улицу, просто тупой кретин…
-Меня никто не выгонял. Я сама ушла. У меня тоже с фазой проблема.
Я не знал что сказать. Вернее, сказав «А», я должен был сказать или уже сделать «Б». И я решил сделать.
- Собирайся, Лена. Я тебя домой провожу. К фазе. Иначе, если ты не уйдёшь… - Я запнулся на полуслове, и Лена, подняв на меня глаза, спросила:
- Тогда что?
- Если ты не уйдёшь, я тебя отдеру. Прямо здесь и сейчас. Чтоб неповадно было по ночам шататься… и покой приличных граждан нарушать.
Я заметил, как её губы задрожали и в глазах снова появились слёзы. Она встала из-за стола и молча вышла с кухни. Вернулась и, постояв с минуту у меня за спиной, сказала:
- Какой же ты идиот!

А потом я услышал, как в прихожей хлопнула дверь. Я сел на пол и облокотился на стиральную машинку. Наверное, Лена права, и я законченный идиот. По крайней мере, я мог бы и проводить девушку домой, а не заставлять её тащиться по ночному городу. И моя бывшая, наверное, тоже права. Сколько можно ждать, пока рабочий провод не начнёт пропускать через себя заряженные электроны. Год, два… десять лет? А может – всю жизнь? Уж лучше сгореть… отдельно или вместе, не имеет значения. Я вспомнил сегодняшнее утро и пучеглазую Тутси. Вот она – формула счастья. Сама себе и фаза и ноль. Главное – не есть много электричества. Это непрактично. Это дорого и никому не нужно. Никому.
Я встал и добрёл до продавленного раскладного дивана. Спать не хотелось. Хотелось напиться в хлам. Напиться и забыть о сексе и о любви, которых нет в природе. Забыть про страсть, которая есть только в книгах о сексе и о любви. Забыть про всё. Необходимо помнить только об электричестве, которое реально существует и которое реально может убить. Я прошёл на кухню и встал напротив стиральной машинки. Наклонился и подобрал с пола кабель. Ну вот, очень хороший выход из сложившейся ситуации. Я потянул за провод и, наклонившись, стал искать розетку. Тутси, правда, вряд ли обрадуется. Это конечно покруче котов будет. Зато, квартиру можно пересдать. По крайней мере, хот какая то польза от меня будет…

***
Я не услышал, как она тихонько вошла в квартиру и подошла ко мне. Я только вздрогнул, когда она положила руки мне на плечи. Как будто меня пронзило электрическим током от макушки до пяток. Я закрыл глаза и выронил провод из рук. А она приподнялась на цыпочки и прошептала мне в ухо, еле слышно:
- А где ты собирался меня драть?
- Прямо здесь. На стиральной машинке. Она с током… тебе понравится.
- Тогда, включай.

vpr  декабрь 2009