1. Потерялись.

    Однажды Челюскин, Граф и Тузик пошли в зоопарк. Был  конец сентября: разгар бабьего лета. Стояла изумительная солнечная погода. Настроение у наших героев было превосходным. Они долго ходили-бродили между клеток, охали-ахали, пытались поговорить с охуевшими от тесноты и множества ебанутых зрителей хищниками, показывали обезьянам языки, белых медведей кормили мороженым (предварительно его посолив и поперчив): так сказать, веселились, ага. И не заметили, как к ним подошел сторож и послал их в хуй:
    - Извините, мне так неловко, но зоопарк закрывается. Пиздуйте домой, короче.
    Глядь Челюскин на часы: охуеть, двадцатьодиннольноль ! Последний пепелац до Сосновки  уже уехал ! А там дед с бабкой переживают !
    А небо вдруг тучами затянулось, вокруг резко стемнело и похолодало…
    Приуныли наши герои, задумались… Тут Челюскин и говорит:
    - Делать нехуй, будем в зоопарке ночевать. До утра где-нибудь прашираебимся и завтра на первой же маршрутке в шесть часов утра уедем в деревню.
    Собаки подавленно молчали… А хуле говорить, прав Матроск…, тьфу, Челюскин.
    К тому времени освещение в зоопарке выключили: темно, как у первого небелого пиндосского лидера в жопе. Ни указателей не видно, ни дорожек, ни клеток с пленными животными. Не прошло и десяти минут, как потеряли друг друга наши пассажиры: Тузик, Граф и Челюскин.
2. Тузик

    Тузик был романтиком. Причем неисправимым. Он очень любил петь песни собственного сочинения, которые придумывал на ходу, по обстоятельствам, как представитель народов Крайнего Севера. Например, увидав пчелу, Тузик сразу же лихорадочно начинал сочинять балладу о любви к Пчеле (ничего, кроме баллад о любви, Тузик не признавал), о том, какое это полезное и жадное насекомое, собирающее сладкий мед и продающее его по 250 рублей за килограмм, как сука больно жалит Пчела, если ее обидеть, как много она работает и прочее, прочее, прочее…  Тузик признавался в любви к в внучке Юле, деду и бабке, смешным уткам и угрюмому Челюскину, другу Графу и надоедливым воробьям, глупым курам и важным индюкам, в общем всем, кто находился в зоне прямой видимости Тузика.  Но поскольку все песни Тузик сочинял и исполнял на своем, собачьем наречии, то всем прохожим людям, не знавшим этого красивого и мелодичного  языка, казалось, что рыжий пес просто тупо захлебывается собственным лаем. Так между людьми за Тузиком закрепилась слава ебанутого на всю собачью голову пустобреха, и часто он бывал несправедливо обруган за надоевшие куплеты. И только любимица Юля и дед никогда не проявляли к Тузику какого-либо раздражения, догадываясь, кажется, что рыжий долбоеб и не долбоеб вовсе, что лает он не просто так, а со смыслом. По крайней мере Юля точно догадывалась. Что касается деда, то ему из-за плохого слуха Тузиковы «исполнения» были по глубокому хуЮ. 
    Птицы и животные, в отличие от людей, знали об истинной природе Тузиковых песнопений и отлично понимали, о чем лает охуевший пес, поскольку все звери и птицы могут разговаривать между собой на универсальном зверо-птичьем языке.
    Лучший друг Граф и большинство соседских собак уважали Тузика, как талантливого барда, разучивали его баллады наизусть и часто исполняли хором наиболее полюбившиеся им произведения.
    Недоволен был лишь Челюскин, полагая, что собаки-соседи нарушают авторские права Тузика, и Тузик (если бы не был таким долбоебом) давно бы уже обратился в суд. Челюскин, как постоянный телезритель передачи «Встать, суд идет!», готов выступать его адвокатом.  В ответ на эти полезные рекомендации Тузик лишь блаженно улыбался, пожимал плечами и уговаривал Челюскина не портить добрососедские отношения, а бесцеремонный Граф заливисто хохотал, и спрашивал сутягу-кота, хватая того за серые бока:
    - В какой суд !? Ты чего, кореш, хуйню порешь ? На каком языке выступать-то будешь, Барщевский бля ?
    В ответ на ехидные вопросы Графа Челюскин замолкал, перебирая в уме все передачи с телеканала «Анал…, тьфубля, Анимал планет» на предмет защиты авторских прав животных, после чего удрученно вздыхал:
    - Да, конечно, правовая система России еще не совершенна. Законодательная база не способна регулировать все нюансы собачей жизни…
    Граф и Тузик бывало, после таких высказываний еще долго называли толстого и умного котяру на «Вы», а соседские кошки вставали в очередь за право «пообщаться» с Челюскиным.
    Но Челюскин не был бы самим собой, если не смог бы извлечь пользу из Тузикового таланта. Насмотревшись с бабушкой передач из цикла «Фабрика звезд», предприимчивый кот организовал собачий хор, специализирующийся на исполнении баллад, сочиненных Тузиком. Теперь хоровые исполнения шедевров, к ужасу человеческих обитателей улицы, были не спонтанными, как раньше, а строго организованными в определенное время, с переменой голосов, партитурами, сольными номерами и музыкальным сопровождением, которое обеспечивалось жителями птичника, безгранично уважавшими Челюскина за ум и доброту (за все время жительства в птичнике Челюскин не сожрал ни одного птенца, помня о судьбе своей матери – кошки Милки, которая начала истреблять цыплят, утят, индюшат и гусят, была поймана дедом и с позором изгнана из хозяйства: молодой хозяин (отец Юльки) Роман отвез дуру в город на работу к приятелю, и теперь Милка работала в городской типографии мышеловкой).     
    Естественно, что участие в собачьем хоре было не бесплатным, и Челюскин ежедневно обеспечивал себя, Графа и, конечно, автора баллад – Тузика – разнообразными взятками от многочисленных желающих участвовать в хоровом пении в виде косточек, мясных обрезков, пирожков, конфет, кусков сахара  и прочих ништяков. Впрочем, кулинарное изобилие, накрывшее Тузика, никак не отразилось на его поджарой, ладно скроенной фигуре («экстерьере», как сказал бы умный Челюскин), и Тузик часто посещал порнушные сны соседских сучек.
    Когда Тузик понял, что потерялся в зоопарке, то очень сильно испугался, запаниковал и громко залаял, надеясь, что Челюскин с Графом его услышат. Но только он начал лаять, как откуда-то со всех сторон на него посыпались пиздюли (пока словесные):
    - Эта ш-ш-то за ш-ш-шакал, с-с-сукаблянах, с-с-спать не дает, ¬¬- укоризненно шипел кто-то слева.
    «Удав», - догадался про себя Тузик и пустил теплую струйку.
    - Че за гандон там ор-р-рет как потер-р-р-рпевший ? – тихо рычал кто-то справа.
    «Это же тигр ! Пиздец мне !» - Тузик обосрался.
    - Хуле шумим ? Что случилось ? – прогудел кто-то совсем рядом, и все звуки тут же стихли.
    «Слон», - понял Тузик, и, набравшись смелости, пролепетал:
    - И-извините, товарищ Слон, я просто заблудился.
    - Ты кто ? – спросил Слон. – Подожди, я тебя же не вижу, сейчас свет включу.
    Послышалась какая-то возня, и Тузик увидел, как прямо перед ним, всего в двух шагах, загорелся маленький дрожащий огонек свечи, освещая серые очертания огромного животного, стоящего за оградой. Наверху серой туши неожиданно загорелись два блестящих фонарика, и сразу потухли, потом опять загорелись, и через какое-то время опять потухли. И снова то же самое. При этом Тузику казалось, что это очень умные и очень добрые фонарики, а еще в них чудилась какая-то насмешка. Тузик сначала прихуел, но потом догадался, что это слоновьи глаза, которыми Слон время от времени подмаргивает.
    - И-извините, - на всякий случай еще раз проскулил Тузик, - м-меня зовут Тузик, я дворовая собака из деревни Сосновка. Я и мои друзья – Граф и Челюскин– приехали в зоопарк, но опоздали на автобус, решили ночевать здесь, а потом заблудились.       
    - Кто такие Граф и Челюскин? – заинтересовался Слон.
    - Г-граф – это тоже собака, только я – рыжий, а Граф – бурый, местами даже черный. А Челюскин – это серо-белый кот – очень толстый и очень умный, - торопливо объяснял Тузик, - а бабка и дед – это наши хозяева. Еще у них есть сын Роман и внучка Юля – это наша любимая подружка. Т-только она сейчас в городе, она там живет, а к нам на выходные приезжает.
    - А где сейчас твои друзья ?
    - Я не знаю, должны быть где-то здесь, в зоопарке, - уныло протявкал Тузик и заплакал.
    - Понятно…Эх, молодежь, молодежь, - протянул Слон. – Ладно, ночуй у меня. Только жопу вытри а то воняет от тебя пиздец как. Утром светло станет, найдешь  своих друзей.

    «От тебя не воняет !» - ядовито думал Тузик, елозя задом по высокой и густой траве, окружавшей  слоновник.
    Зашел Тузик в огромную клетку к Слону. Это даже не клетка была, а просто площадка, огороженная забором.
    - Если хочешь кушать, вот яблоки остались. Мясо я не ем, а утром кашу принесут, - предложил Слон.
    «С такой еды не растолстеешь», - уныло подумал Тузик, - «хотя почему не растолстеешь, вон Слон какой толстый». Естественно, что вслух Тузик никак комментировать кулинарные пристрастия  Слона не стал: себе дороже. Тузик был воспитанный пес, и к тому же понимал, что Слон – животное травоядное, а не хищник, и поэтому мяса не ест.
    - Спасибо, я не хочу, - вежливо отказался от предложенных фруктов Тузик.
    «Надо было у хищника ночевать, там мяса полно», - размышлял голодный Тузик, который уже совсем перестал бояться доброго Слона.
    - Наверно, мяса хочешь, - догадался Слон, - но оно у хищников. Только хищники его тебе не отдадут. Скорее, ха-ха, сами от тебя возьмут.
    - Да уж, - вымученно улыбнулся в ответ Тузик, - лучше я у вас переночую, пусть голодный, но целый.
    - Ладно, не ссы в компот, там повар ноги моет. Давай спать, - Слон лег на огромный матрац, закрылся своими большими ушами вместо одеяла и захрапел.
    Поднялся сильный осенний ветер, который с удивительной сноровкой разогнал красные  листья на земле и также быстро очистил небо от сырых и темных осенних туч. Огромный желтый диск луны, похожий на круг сыра «Пошехонский» с отрезанным краем (любимый сыр бабули и Челюскина), пролил золотистый дождь на зоопарк. По пути на землю лунный свет перемешивался с холодным серебристым сиянием множества звезд, усыпавших небо после уборки, проведенной талантливым  дворником – ветром, и окрашивал клетки зверей, указатели, палатки, дорожки и фонтанчики в нереально красивый и неподдающийся никакому описанию инопланетный цвет…
    Тузик свернулся калачиком и закрыл глаза. Вся неземная красота сентябрьской ночи мало утешала его: чувствовал он себя скверно (если не сказать хуево). Тузику не спалось, он очень хотел есть, ему было холодно, да еще и друзья потерялись. Как ему сейчас хотелось домой, в свою теплую и уютную конуру, где его ждет кастрюля с горячим ароматным мясным супом, который так вкусно готовит дед ! От этих мыслей рот Тузика наполнился густой слюной, и он чуть не завыл, но вовремя опомнился, лежал молча, и только тихо поскуливал, с нетерпением ожидая утра…