Со своей гестаповскою рожей,
С внешностью вспылившего быка.
Я всегда жалел бездомных кошек,
И несчастных псов без поводка.

Ободрить пытался их хоть словом,
В меру сил подкармливал из рук.
Был без «Б» грозой собаколовам,
На петле таскавшим течных сук.

Сам себе переосмыслил в тайне,
К людям нигилизм и тягу к псам.
И пришли опять воспоминанья,
Незажившим внутренним глазам.
                        ***
Детство, сад, надломленная ветка,
Полосато-розовый шафран.
И в слюнях заходится соседка:
Да когда же сдохнешь ты углан?!

Выблядок! Помойная рванина!
Ох, поплачет от тебя тюрьма…
Сорок лет прошло, посулы мимо,
Отсосали «решки» и сума.

Я опричник. Страж, что непорочен,
И к собакам, сам собаковод
отношенье лучше, чем к рабочим,
Что вовек не знали тех невзгод.

А душа в когтях хмельного мрака,
В час, когда сознанье на ноле.
Бьётся, как бездомная собака,
В заскорузлой мёртвенной петле.

И стезю теряющий рассудок,
Ловит крик былой из-за черты:
Да когда же сдохнешь ты ублюдок?!
Выблядок помойной гопоты.