Формулу тяжело смотреть человеку несведущему. Если нет обгонов-аварий-переворотов, то смотреть это может только очень терпеливый поклонник этого дела. Потому как два десятка машин, движущихся друг за другом гуськом на манер трамвая, привозящие друг другу какие-то доли секунд, никак не осязаемые зрителем – зрелище специфическое.

До тех пор, пока зритель не начинает болеть за кого-либо.

Когда я впервые увидел гонки по телевизору, я не мог понять, в чем дело. От этого меня нещадно рубило прямо перед экраном. Гул двигателей и торопливая речь Попова с Ческидовым этому делу способствовали только в путь.

Пока я не увидел очень интересную гонку. Херес-97.

Для тех, кто не в курсе – это была историческая по многим аспектам гонка. В квалификации трое показали одинаковое время, с точностью до тысячной, чего не бывало никогда и уже не будет. Выиграл гонку – впервые в карьере – Мика Хаккинен. После всей той хуеверти, которая с ним произошла к тому времени, он очень этого заслуживал.

Третьим номером в той гонке приехал, сильно теряя темп на последних кругах и упав на него с 1го, Жак Вильнев. Этого ему хватило, чтобы стать чемпионом.

На мой взгляд, это было самое красочное чемпионство за последние годы. Его конкурент ехал вторым, и, если бы гонка закончилась в таком порядке, Вильнев выиграл бы чемпионат, конкурент отсосал бы. Но, прикинув хуй к носу, конкурент решил – ну-ка его всё нахуй, и типа случайно уперся в борт Вильнева колесом в одном из поворотов. В случае схода обоих ситуация менялась диаметрально, и чемпионил бы этот вот сообразительный паренек.



Но случилось так, что Вильнев в столкновении уцелел и на полусогнутых покатился дальше, сильно теряя время, парнишка же этот ушлый сошел. Для чемпионства нужно было приехать в небольших очках, и, забегая вперед, оказалось, что ему и доезжать-то не надо было, потому как оппонента впизду дисквалифицировали и лишили всех очков, орденов и записали выговор в трудовую книжку.

После этого я не мог не болеть за Вильнева. До этого я не знал, кто он и откуда, и чем они вообще друг от друга отличаются, но факт такой победы, вынудившей противника капитулировать, вызвал внимание. С позиции сегодняшнего дня вполне можно сказать, что проигрывать этот оппонент по-мужски не умеет и по сей день.

Жак Вильнёв, рожденный в апреле 1971, пришел в Формулу-1 в 96 году, выиграв к тому времени дохуя всякого. Помимо всяких обычных причин, по которым люди приходят в автоспорт, у него была одна серьезная – отец отдал себя этому спорту целиком, разбившись насмерть в 82 году.



Жиль Вильнёв в истории Формулы-1 является одним из оголтелых и одержимых бойцов. Любые слова на эту тему, какими бы они не были, окажутся банальным и пафосными, но правда такова, что он был по-настоящему отчаянный и безумный. «Он был самый сумасшедший гонщик, из всех, что я знал в Формуле 1. На трассе он был диким, а в жизни - мягок и обаятелен. Несмотря на это он был абсолютно честен и на треке и вне его.» – это слова Ники Лауды. Поклонники  и противники Феррари помнят Жиля Вильнева до сих пор, несмотря на то, что ничего толком выиграть он так и не успел.



Наверное, после такого события Жак мог послать всё это на хуй. Мог прийти в гонки и ездить тихо и спокойно, не особо выделяясь из всей этой гонщицкой братии. Но вышло так, что безумие перешло к нему от отца в полном объеме, став синонимом его фамилии.

В те времена, когда борьба на трассе могла идти не только между командами, но и между гонщиками внутри каждой команды, напарником Вильнева стал Деймон Хилл, ставший во время совместной их езды чемпионом (это был 96 год). Это было очень увлекательное время, Вильнев проявил себя в полном объеме, обгоняя в местах, традиционно для этого не предназначенных, чем заставлял охуевать старожилов. Обгоняя, он позволял себе заезжать парой колес на траву, тормозил позже других и при этом умудрялся беречь резину лучше других – и это в те времена, когда не существовало регламента на толщину тормозных дисков, что приводило к фронтальным перегрузкам, по сравнению с которыми нынешние 4-5 g – детские игры, сам канадец и жаловался, что в иных местах у него вылетали контактные линзы.

Глупо и неинтересно было бы расписывать всю жизнь и карьеру Вильнёва в красках. Те, кому интересно, знают её достаточно хорошо, остальным на это похуй. Следует лишь сказать, что 97 год был апогеем, за ним проследовал не очень внятный сезон в той же команде, но уже под сильно перекосоёбившим всё и вся регламентом – от ширины болида и формы протектора до более мелких вещей.

«Я уверен, что введение этих правил в 1998 году окажет огромное отрицательное воздействие на будущее «Формулы-1». Я знаю, что кое-кто из пилотов задумывается, а не перейти ли в «Инди», и все из-за того, что гонки превратятся в неинтересное зрелище. Что касается меня, то я абсолютно уверен, что уйду из «Формулы-1», если ее состязания станут скучным пилотированием. С принятием этих правил, любой человек сможет стать гонщиком «Формулы-1», потому что он будет достигать на своей машине установленных для нее лимитов раньше, чем достигнет предела своего водительского мастерства.»

Этим словам уже почти 10 лет, и сегодня мы вполне може сзть, сколько было в этих словах правды, и было ли в них что лишнее.



Потом был авантюрный период - в команде, которую возглавлял старый друг Вильнева Крейг Поллок, и которую создали практически из нихуя. Ездили эти машины соответствующе. Потом там сменилась власть, друг ушел, пришел мудаковатый деятель, и этот этап закончился, и наступил перерыв.

Вопрос: Еще в 2003 году в «Формуле-1» было два ярко выраженных вольнодумца - Вильнев и Монтойя. В этом году Вильнев оказался без команды. Какое отношение к этому моменту?

- Конкретно к случаю с Вильневом у меня резко отрицательное отношение. Не к тому даже факту, что он ушел, а к тому - как это было сделано. Если бы не он, этой команды бы не было. Эта команда стоила ему карьеры на взлете. Ясно, что это было его решение, его ответственность, и его ошибкой. Но это была его команда. И выгнать человека из созданной им структуры, выгнать так, как это было сделано - явно по ходу всего сезона его «душили» в собственной команде. Мне кажется, что здесь Берни Экклстоун допустил большой минус, что позволил Дэвиду Ричардсу провернуть эту комбинацию.



Это выдержки из интервью 2004 года  с Алексеем Поповым. С ним, нам сказать, нашей стране несказанно повезло. Без лишней скромности можно сказать, что большей половиной своей популярности Формула-1 в нашей стране обязана именно ему. Человек голосом, без картинки делающий репортаж в разы информативней, чем другие труженики комментария с оной. По моему (и не только) мнению Попов является эталонным профессионализма не только в формулическом  мире, но и в спорте вообще. Будучи человеком увлеченным, он тем не менее сохраняет беспристрастность, и даже самые азартные фанаты не могут аргументировано обвинить его в предвзятости. Но речь здесь хотелось бы повести всё же не о нём.

Вопрос: - В связи с тем, что Монтойя, как бы, остался в одиночестве, и в связи с тем, что он по истечении этого года покидает команду...

- Я бы не объединял Монтойю и Вильнева в одно целое. Да, они оба чемпионы КАРТа, оба остры на язык, но по-разному. Монтойе не хватает IQ. Единственное, что выделяло Вильнева из всех пилотов «Формулы-1» - это его IQ. Монтойя с этой точки зрения - более типичный гонщик «Формулы-1», но не такой политкорректный, как остальные - зализанные и причесанные. Но я бы все-таки его не объединял именно с Вильневым в одну группу.



Ранее, в начале сезона-2000 Попов рассказывал следующее:

Вообще добрых и хороших, к сожалению, в Формуле уничтожают. Единственный пример - это Жак Вильнев. Но добрый и хороший Жак еще и невероятно спокойный человек, которому при всей своей "доброте" на окружающих наплевать настолько, что это идет ему на пользу - все козни и интриги попросту отскакивают от него, как от "панциря"…

… Плюс к этому я действительно сейчас реально ни за кого не болею, поэтому мне еще проще, чем если бы я дико за кого-то переживал и вынужден был сдерживаться. Я стараюсь как можно реже давать собственную оценку, а больше именно комментировать то, что происходит. А если я уж какие-то оценки даю, то делаю это максимально объективно.

Вопрос: - Сейчас вы ни за кого не болеете, но раньше у вас наверняка был кумир?

- Когда еще не работал профессионально, тогда я очень болел за Алена Проста. Но по мере того как я работал, у меня улетучился сам принцип боления. Потому что я узнал Формулу-1 изнутри. Мне очень повезло, я ее увидел так, как ее мало кто видит. С тем же Простом я не только за руку здоровался, но и в ресторане несколько раз мы ужинали. Эти люди в таких простых бытовых ситуациях перестают быть богами, и ты видишь - такие же живые, реальные люди, как и ты, со своими недостатками и достоинствами. Поэтому обожествлять их, даже учитывая все то, что они делают на трассе, уже как-то не получается.

Вопрос: - Кто из пилотов вам наиболее симпатичен?

- Жак Вильнев. Именно из-за своего сверх спокойного отношения к жизни, о котором я уже говорил. Человека с широким кругозором, с которым есть о чем поговорить, в мире Формулы-1 найти не так-то легко. Здесь люди запрограммированы. Они не ходят в школу, они начинают с детства гоняться в картинге, и с тех пор вся их жизнь протекает среди железок. Если бы только среди железок! Проблема в том, что начиная с 17-18 лет они уже и железок-то не трогают руками - только контракты. И с этого времени только контрактами, гонками, болидами и живут. Это настолько искусственный мирок! И когда ты видишь такого человека, как Жак, которому глубоко наплевать на все эти вещи, который пришел, погонялся, а затем окунулся в совсем другую жизнь, - это очень приятно. Потому что жизнь, она шире Формулы-1. Формула - это ничто по отношению к миру, к человечеству.



Я думаю, эти слова - лучшая иллюстрация того, кем являлся Вильнёв в мире современной Формулы-1.

Являлся, потому что Жак и команда, в которой он выступал до недавнего времени, разрывает контракт «по взаимной договоренности». Даже самые преданные его поклонники, которых по всему миру миллионы, не верят, что канадец останется в Формуле.

Лично я считаю, что это больше должно печалить не его, а саму Формулу. В моих глазах она потеряла многое, почти всё. Её бездушно-картонный мир с отвращением выплёвывал людей, являющихся индивидуальностями, не бздящих выражать свое мнение, какие бы последствия это не влекло, забивающих на всю эту неотъемлемую рекламно-показушную составляющую, даже если они в ней каким-то чудом появлялись. В перспективе королева автогонок всё сильней стремится к шоу типа реслинга – когда куча уебков набивается посмотреть, как несколько долбоёбов якобы люто пиздят друг друга, а на самом деле просто глумится над доверчивыми уебанами, и глум этот очевиден, несмотря на то, что кто-то на это ведётся.



Вильнев же не пропадёт. Он жил и живет богатой событиями и впечатлениями жизнью, в которую старается не пускать посторонних. Переебав пол-плейбоя (даже снявшись в нем вместе с Орешкович), имея увлечения музыкой, горными лыжами, чтением(!) и много чем еще, ведомым и не ведомым фанатам, он всегда выглядел самодостаточным. Не натужно, а запросто, искренне.  «Это что на вас за джинсы? - Хуевознает… Просто джинсы».



Сейчас он, наконец, обзавелся семьей и собирается стать отцом. Может, погоняется еще в Наскаре, или ещё где. Выпустит альбом, который вроде как почти готов. Со  временем, наверное, совсем исчезнет из средств информации.

И я рад за него. Как минимум потому, что он не закончил карьеру на манер отца, хотя предпосылок к этому был миллион (чего стоят, например, многочисленные маниакальные  попытки пройти «Eau Rouge» в пол, и многое, многое другое…)

   
   


А вообще – потому, что, отмолотивши в этом шапито 10 лет, оставил о себе добрую память очень многих, заставил воспринимать себе не только как сына легендарного отца, но и как самого себя, яркого и по-своему неповторимого. И потому, что в свои 35, прозвучавши на весь мир, он может позволить себе стать обычным человеком, заняться не тем, что от него все ждут и к чему вынуждают обстоятельства, а просто жить и радоваться этому процессу.

Я выражаю соболезнования тем, кто любил Формулу до тех пор, пока в ней оставался Жак. Их, по моим сведениям, очень немало, даже не смотря на «успехи» канадца последних лет. Я сожалею, что мы теперь не будем ждать гонок так, как раньше. И выражаю надежду на то, что интерес болельщиков будет подогреваться, как и все эти годы, Алексеем Поповым. Он, как полоумный кладоискатель, старается найти спортивную составляющую в Формуле-1, в каждой гонке, не оправдываясь тем, что труд этот больше похож не на промывание золотого песка, а на поиск печеночных камней в куче говна. И что-то ещё там находит.