Мой, ныне покойный дедушка любил стихи. А ещё он любил меня. А я его. От него я узнал стихи Саши Чёрного, Пастернака и Мандельштама. Стихи Лермонтова и Пушкина, которые не входили в школьную программу. Любимой цитатой из Лермонтова, которую часто приводил дед была:

Стыдить лжеца, шутить над дураком
И спорить с женщиной - все то же,
Что черпать воду решетом:
От сих троих избавь нас, Боже. (с)

Так, что Вы уж не обессудьте и не шутите надо мной , ибо аффтар Ваш, как дитя малое и сам себе напоминает «горе-музыканта», который нот  толком не знает, при этом вылазит вперёд оркестра и импровизировать пытается. Самому смешно стало.
Так вот. Насчёт стихов. Была у деда цитата стихотворная:
«если хочешь быть счастливым, съешь котлетку с черносливом». Где он это взял, не удалось выяснить, даже прогуглив. Ну это не главное. Просто недавно, наличие в холодильнике бараньих рёбрышек и чернослива, вызвало непреодолимое желание соединить их вместе. Для сытности была выбрана картошка. Лук был выбран, как дань традиции, сам не знаю какой. Для сладости была избрана морковь. Завалявшийся перец, неизвестного сорта (он сладко-острый, причём остроты в нём немного и ароматный) напросился сам, ибо нехуй валяться в холодильнике и ждать у моря погоды. В морозилке нашёлся кусок бараньего жира, величиной с детскую ладошку. Остался вопрос специй. Посоветовался с одним маститым камрадом и он сказал, что надо просто подумать, кухню какого региона я хочу изобразить. Ну это конечно громко сказано, но всё же я подумал о ближнем Востоке. Причём для кухни индифферентно, идёт ли речь о таких заклятых врагах как израильтяне и, например ливанцы. Вобщем, эта игра в ассоциации вывела меня к зире, кориандру, палочке корицы и почему-то к нескольким горошинам душистого перца. Так как хотелось, чтобы в готовом блюде чувствовался вкус чернослива и мяса, специй взял немного.



  Бараний жир порезал маленькими кусочками.



В сильно разогретый казан закинул жир. По рекомендации незабвенного Сталика дал кучке жира прихватиться в этакую лепёшку из выжарок и только после этого перевернул её. Вынул. И в кипящий жир закинул специи. У меня было секунд 30, во время которых я положил выжарку на кусочек чёрного хлеба, посолил, поперчил и закусил рюмку холодной водки. Бланманже бля!
От специй пошёл офигенный запах.



Ваш покорный слуга, уменьшил немного газ и стал закидывать куски мяса в кипящий жир. Всё же «музыкант» усвоил пару нот, поэтому производил обжарку небольшими порциями, для соблюдения температурного режима обжарки. Каждый кусочек жарился, примерно 1,5 минуты. Во время процесса успел порезать лук «спичками», а морковь «пятаками».



Обжаренное мясо укладывал в глиняный горшок-кастрюлю.



Уменьшил огонь и начал обжаривать сначала лук, до прозрачности.



А потом к нему присоединилась морковь. Её жарил 3 минуты. Она должна остаться достаточно твёрдой.



Во время жарки моркови успел порезать картошку. У меня было 5 крупных картофелин. Резал на 8 частей.



Лук и морковь вынимал из казана шумовкой, чтобы не брать лишний жир, помимо того, который впитался в них. Рёбрышки и так, довольно жирные. В следующий раз попробую с корейкой. Должно быть как минимум не хуже. Аккуратно перемешал мясо с морковью и луком. Вылили в горшок стакан кипятка и поставил на самый медленный огонь под крышку.



Прошло 40 минут.  Я открыл горшок, аккуратно, чтобы не поломать морковные «пятаки» перемешал содержимое вместе с картошкой. Поперчил чёрным свежемолотым и посолил.



Закрыл и тушил ещё 20 минут на медленном огне. Затем аккуратно вмешал замоченный перед готовкой в горячей воде чернослив и мелкопорезанный стручок свежего перца без семян . Выправил на соль и оставил тушиться.



Через полчаса открыл крышку и увидел вот что.



Подавал, слегка присыпав резаной кинзой, с каберне системы «Магарач».



Спасибо Господу Б-гу, давшему нам пищу насущную. Моему деду, офицеру-фронтовику, защищавшему Одессу и Севастополь и дослужившемуся до подполковника. И камраду Палковнегу за помощь и дружеское участие.
И напоследок стихотворение Семёна Надсона, которое так любил мой дед:
Не говорите мне: "он умер",- он живет,
Пусть жертвенник разбит,- огонь еще пылает.
Пусть роза сорвана,- она еще цветет,
Путь арфа сломана,- аккорд еще рыдает!..
1886 г.