«Рыба не думает, потому
что рыба все знает» (Игги Поп)

Писатель выпустил увесистую книгу: Виктор Пелевин. Empire V. Ампир В: Роман. М.: Издательство «Эксмо». 2006. 416 С. Тираж 150 000 (!!!) экземпляров. Появлению романа в «бумажном» виде предшествовало размещение  «Ампира» в сети. К вящему удовольствию бесчисленных  поклонников писателя книжная и электронная версии романа существенно различаются.

Дорогой читатель, Виктор Пелевин в сегодняшней России – писатель номер один. Не слушай злонамеренных «критиков», разнузданно заушающих писателя, ибо в душе (если у них есть душа) они ВСЁ понимают, но по криводушию никогда в этом не сознаются. Даже себе! Напомню гениальную формулу Эжена Ионеско: «Важны только слова, все остальное – болтовня».

Виктор Олегович – исключительно умный и остроумный автор одномоментно. Это чрезвычайно редкое сочетание. Есть много умных писателей, которые скучны, как бюст Ф.Э.Дзержинского (Джойс, Пруст, Андре Жид). Еще больше на Руси бесплодных  зубоскалов-остроумцев, чьи  политизированные остроты и фиги в кармане после падения советской системы никому не нужны. Сейчас востребован только казарменный юмор.

Пелевин – магистр вербальной игры. Иногда пленительной, иногда грубоватой, но всегда игры: «Слово “западло” состоит из слова “Запад”  и формообразующего суффикса “ло”, который образует существительные вроде “бухло” и “фуфло”. Не рано ли призывать склонный к такому словообразованию народ под знамена демократии и прогресса?» (С. 65). Грустно жить на свете, господа-товарищи-братва. Читатель, не морщись, такое придумать весьма сложно. Нужен безупречный словесный нюх и вкус.
В подражание и я, грешный, придумал такую «игрушку». Я – горячий поклонник произведений В.О.Пелевина». На «мове»: «Я – гарячий шанувальник творiв Пелевина». «Вiн» по-украински он. Пелевин – Пелевiн – Пеле – он. Он – Пеле. А почему Пеле? Да потому, что литературные «голы» забивает.

О чем роман? О вампирах (да, да). Впрочем, пелевинские вампиры мало напоминают криворотых героев Брема Стокера и голливудских поделок-подделок. Почему «Empire V»? Писатель исчерпывающе разъясняет: «Это всемирный режим анонимной диктатуры, который называют “пятым”, чтобы не путать с Третьим рейхом нацизма и Четвертым Римом глобализма… Это гуманная эпоха Vampir Rule, вселенской империи вампиров» (С. 272). Что делают вампиры с людьми помимо того, что кусают и пьют кровушку – не скажу. Роман «наполняет» странный симбиоз вампиров, «халдеев» (высшая прослойка… ¬– не скажу) и людей. Все они находятся в подчинении у неких «языков», которые… Ну, еще ясно: «ампир» рифмуется с «вампир».

О сюжете хитроумном, пугающем, ужасающем и завораживающем писать не буду. Да сгинут критики – крапивное семя – стрекулисты и щелкоперы, в маленькой заметке раскрывающие читателю большую фабулу большого произведения. О соотношении фабулы и сюжета, читатель, возможно, помнит из бессмертного курса бессмертного школьного литературоведения. Здесь сюжет и фабула практически совпадают (в отличие, скажем, от лермонтовского «Героя нашего времени»). Дамы, дорогие, не говорите «пфуй» по поводу такого соположения таких сочинений. Вампир Брама – истинный, непреложный, стереоскопический герой нашего (и будущего) времени. Брама – несравненно более сложная, изощренная, «отковывающая дух» на страницах романа личность, нежели Печорин. Никакой иронии. Подзаголовок книги гласит: «Повесть о настоящем сверхчеловеке». Привет, дедушка Ницше. Привет, дедушка Борис Полевой.

Роман – остросоциальное СИНКРЕТИЧЕСКОЕ произведение, книга «для всех». Подросток прочитает «Ампир» как комикс, измотанный работой менеджер – как увлекательное, занятное, добротное «чтиво», высоколобый придурок – как политэкономический трактат о деньгах, о страшной и таинственной их природе, богословский труд о соотнесении торжествующего язычества и увядающего христианства. Читатель все время, как молнией, «поражается» пелевинскими философскими эскападами. Автор не зло подтрунивает над «ленинским определением материи» и прочими марксистскими благоглупостями. Вот как модифицирует Пелевин марксову триаду «товар-деньги-товар»: иллюзия-деньги-иллюзия (С. 251). Читатель, если Тебе больше сорока, «въедешь», а если Ты моложе, то и «въезжать» на допотопных розвальнях не стоит.

Большое место в книге занимает уморительное истолкование таких «концептов» постмодернистского мира, как  гламур и дискурс. Вот как автор истолковывает столь модное ныне словечко «метросексуал»: «Это персонаж, который одет как пидор, но на самом деле не пидор. То есть, может и пидор, но совсем не обязательно» (С. 72).Много в книге и веселых-печальных размышлений о литературе и искусстве. Есть в «Империи» и странная любовная интрига…  Все есть у Пелевина, как в Греции и Туркмении.

Любой человек в любом возрасте воспримет роман, как горький и печальный «урок жизни». Старым девам книгу читать не рекомендую: в романе много разного калибра непристойностей (в комсомольском понимании), присутствует и «обсценная лексика».  Барышни – бывшие комсомолки-ударницы, не падайте в обморок: все «по делу» и «в тему» (как теперь принято изъясняться). Пелевин упоминает «пожилых женщин, родившихся при Сталине и сохранивших в себе заряд казенного оптимизма, вбитого в испуганную душу еще в школе» (С. 248-249). Не в бровь, а в …

Есть в русской традиции тривиальное суждение: патриот – не тот, кто, как тетерев, токует о величии родины, закрывая глаза на ее хвори, безумства, преступления, упивается призрачным имперским величием, презирая иные народы, иную культуру, и т.д. Настоящий патриот тот, кто видит гнойные язвы Руси-Матушки, жалеет ее, снабжает  лекарствами общечеловеческими: демократия, оплеванная великая либеральная идея, свобода и т.д. Под таким углом зрения книга Пелевина – истинно патриотическая. Да, именно так. Помните гоголевский «смех сквозь слезы»?

Писатель отнюдь не умилителен по отношению к родине родной, как хирург ланцетом вскрывает он  воспаленные волдыри. Текут кровь и сукровица, но появляется надежда на мучительное исцеление. Пелевин любит Россию, плача и смеясь над ней.
Пелевина все время хочется цитировать. Приведу следующую мысль: «”Духовность” русской жизни означает, что главным производимым и потребляемым продуктом в России являются не материальные блага, а понты. “Бездуховность” – это неумение кидать их надлежащим образом» (С. 83). Слезы у меня на глазах, но это так. И Тютчев, и Достоевский, и Владимир Соловьев, и Андрей Белый тем и занимались в своем творчестве, что «кидали понты». И мы, читатель, по-разному, в меру сил и способностей, «понты кидаем». Простая  разгадка сложной духовной жизни.

Еще пример. Русским «юношам, обдумывающим житье»: «…единственная перспектива у продвинутого парня в этой стране – работать клоуном у пидарасов… Кто не хочет работать клоуном у пидарасов, будет работать пидарасом у клоунов. За тот же самый мелкий прайс» (С. 27). Я, старый литератор, грустно вздохну и не буду это комментировать.
Роман написан специфическим пелевинским языком: простым, ясным, почти просторечным, но узорчатым и своеобычным. У читателя может возникнуть иллюзия: все так несложно, и я так смогу. Нет, пелевинская простота несравненно хуже…

Вот такая книга: горит и шипит,  как ракета в чернильной ночи российских джунглей. А теперь без шуточек и ужимок. С ортодоксальной православной позиции «Империя» глубоко кощунственна, как «Жизнь Василия Фивейского» Леонида Андреева, как «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. Но прочитать ее стоит…

1000 слов.