Не так давно на планете ещё не было формата DVD, долби-дигитал и всего того, с чем ассоциируется кино сегодня. Были только телевизоры, кинозалы и кинотеатры (совсем не такие, как сегодня), и только-только в нашей стране начали появляться видеомагнитофоны. Счастливые их обладатели обменивались потертыми кассетами, я и сам тоже бегал менять вандамма на джекичана, заворачивая их в газету, чтобы без палева. Наиболее ушлые соотечественники открывали видеосалоны, ставили телевизор «Горизонт» и 2-3 десятка стульев, и за рубль показывали шварцнеггеров, сталлоне и прочих чакноррисов. Кое-где поили пепси-колой.



Это было прорыв передового зарубежного кинематографа в наше сознание. И фильмы смотрели все подряд, по нескольку раз, не выёбываясь, потому что кассет было мало, давали их ненадолго - ебалом не покрутишь. Альтернативой была информационная программа «Время» по 4м каналам одновременно, даже петросянов показывали не каждые выходные. Сложные были условия, по сравнению с нынешними – просто блокадные.

Потом видеомагнитофоны проникли почти в каждый дом. Появились прокаты кассет, с картонными карточками, на которых писали названия фильмов, кто в главных ролях (если не было Сталлоне, Шварца и всей остальной пиздобратии,  могли и не написать), и жанр. Жанров было немного: «боевик», «комедия», «фантастика», «мелодрама», «эротика» и «крутая эротика». Боевики еще бывали «остросюжетными». Немного позже появилось слово «триллер», под которое захуячивали всё, что не влазило под остальные. Ассортимент повысился, с ним появилась разносортица мнений.

Сегодня всё по-другому. Появляется тысяча новых фильмов в день, и ещё есть миллион снятых давно и проскочивших по разным причинам вне поля зрения.

Кино, как известно, бывает плохим и хорошим. Как отличить одно от другого? Любая система оценок будет субъективной. Подход очень простой – или нравится, или нет. Вспоминая все фильмы, которые понравились, пытаясь понять, почему они это сделали, можно выявить какие-то общие черты и закономерности, которые не свойственны фильмам хуевым.

Я главным критерием хорошего кино считаю достоверность изображенных в нем персонажей. Если смотришь фильм и веришь, что такие люди бывают на самом деле, то он – стоящий. Если нет – то нет.

Если кино про живых, настоящих людей, набитых всей той хуетой, что и окружающие - его, как правило, можно смотреть. И пересматривать – что является вторым критерием. Кино плохое, или просто невразумительное, через некоторое время после просмотра забывается напрочь. Содержательный же фильм, если в нём есть что-то несущее, искреннее, хочется с определённой периодичностью просматривать ещё и ещё.

Это вовсе не значит, что всё остальное не важно. Просто при несоблюдении этого правила всё остальное превращается в мишуру и украшения из живых цветов вокруг кучи говна.

Что мы имеем вместо этого? Кинематографические ценности распределились причудливо, если не сказать дико. В окошмаривающем вале кинопродукции, сливающейся на обывателя, почти совсем нет места тонкой актёрской игре, оригинальным сценариям, свежим идеям, всему тому, чему долго учат (или должны учить) на актерских, режиссерских и прочих факультетах в соответствующих заведениях. Лучшие кислотные наркоманы планеты скуплены и задействованы в генерировании новых, невиданных доселе спецэффектов. Продюсеры меряются цифрами, обозначающими деньги (которых никто и никогда не видел), будто гениталиями, и эта процедура, как правило, является определяющей в дальнейшей стремительности потребления конкретного кинопродукта.  Оскар обесценился полностью, всем глубоко поебать, какая картина и в каких количествах его получит в грядущем году, чего не было еще 10 лет назад и раньше, когда награда им худо-бедно могла говорить о качестве.

Естественно, это не могло случиться просто так. Кино живет и развивается слишком давно, чтобы какие-то процессы проходили случайно. На него распространяются все те законы, которые действуют и в других сферах жизни. Люди, у которых сегодня рычаги, которыми можно рулить киноиндустрией, ищут – и успешно – способы, как делать выручку.

Как и во всех других областях жизни, связанных с потреблением и перспективой получения от него бабла, была обозначена и культивирована пресловутая таргет-группа, которую условно можно назвать «потребителями» (оставшихся несчастных можно назвать  «говноэстетами»). Очень хитрые люди много и трудно работают над тем, как бы ловчее снять с первого контингента пену, потому как второму угодить значительно сложнее. В результате ряды пожирателей кино ширятся, их поведение без их ведома строго регламентируется, ряды приобретают стройность и красоту.

Спросишь такого товарища – какие планы на выходные? Он ответит, да вот, заебался, поваляюсь перед ящиком, собралось куча несмотренных дивиди. Пожрав, выспавшись, погадивши и наебавшись, человек тянется к искусству, сытно отрыгиваясь и пукая. Просмотр фильмов превращается в функцию организма, потребление происходит вне зависимости от качества и в строго определяемом наличествующим свободным временем количестве.

На вопрос «понравилось?» неизменно отвечает «под впечатлением» - и эта ёмкая нетривиальная фраза отобразит весь спектр позитивных эмоций. Если же фильм «не произвел впечатления» и яркий индивидуум сообщает об этом собрату по потреблению, на последнего это действует следующим образом: он зачем-то обязательно смотрит его самостоятельно, и уже когда очередной шедевр пересмотрен всем кагалом, каждый считает своим долгом расписать в красках, какого же говна они все насмотрелись.

Спрос определяет предложение, и к кинам, рождающимся в соответствии с запросом такой публики, глупо предъявлять какие бы то ни было требования, и говноэстетствующие очистки человечества с волчком вливаются во вкусно пахнущую мэйнстримом фановую трубу.

Отдельно хочется сказать несколько слов тем людям, которые придумали и успешно внедрили и внедряют, суки, дубляж иностранного кино (не путать с синхронным переводом). Если есть на свете справедливость, то первого, кто придумал этот аттракцион, ещё гасят где-то там. Остальных, убежден, ждёт что-то блять зловещее. Потому что нет более верного способа угробить фильм.

Я всерьёз считаю, что голос актёра – настоящий, родной голос – это не менее половины возможностей продемонстрировать своё профессиональное мастерство. Это – его инструмент. Это ж ведь не только чтение текста. Там  ведь интонации, надрыв (или его отсутствие), разнообразные профессиональные ухищрения. Когда фильм хороший, в первоисточнике – отличная, достоверная игра актёра Сидорова, дублёр Пидоров пытается всё это сымитировать и, по сути, сыграть часть роли. Спрашивается, нахуя?

И вот они возятся, мокнут, но натягивают несчастный текст на рот несчастному актёру, как гондон на глобус или, наоборот, переливают  в ведро стакан воды, чтобы оно при этом выглядело полным. При этом пытаются сохранить не только содержательную, но и художественную часть фильма. В результате актёры мычат, когда идут междометия, глумливо ржут или с нескрываемой издевкой рыдают в соответствующих местах, что на выходе даёт единственно возможный результат: кажется, что изображенные персонажи – безнадежно уёбищны, над ними даже смеяться обычный, богобоязненный человек не станет. Смотреть такое может только заскорузлый, бесчувственный потребитель.

Можно ведь и не знать язык, но слушать с удовольствием настоящие голоса. Я, к примеру, по-французски знаю только труа бутыль де водкА и женеманш пасисжур, но с детства недоумеваю, почему Бельмондо говорил голосом Караченцова. При моём уважении к обоим – песок неважная замена овсу. Амели в искрометном дубляже сильно проигрывает синхронному переводу, который читает 1 (один) человек.

Если перевод накладывать поверх, чуть громче, чем родной текст, получается много проще и, значит, дешевле (вырученные деньги можно отдать переводчику, или нанять специальных людей, чтобы отгоняли нахуй дублеров). Что странно – именно такой перевод не замечается, только в этом случае кажется, что актеры говорят на твоём родном языке. Посмотрев фильм, не помнишь даже, озвучивал один человек, или несколько.

Или вот к примеру субтитры. Чем не вариант? В Москве есть кинотеатр, в котором зарубежные картины идут только с ними, о чём и написано на кассе, и в качестве иллюстрации приведен анекдот про то, что Биттлз – группа хуевая, сам не слышал, Рабинович в телефонную трубку напел. Титры там заменяют синхронным переводом только в случае, когда диалогов слишком много, и, читая текст, можно проебать картинку и в итоге просмотреть фильм мимо. Хороший кинотеатр, небольшой, жаль, один на всю столицу (единственное, что в нём тревожит – что ступеньки в зале подсвечиваются дублерами автомобильных поворотников; существует опасение, что их отдирают прямо с крыльев машин доверчивых зрителей прямо во время сеанса).

Стенли Кубрик, сняв Eyes Wide Closed, настоятельно просил не переводить его на другие языки голосами. Самодовольный упырь думал, что смог снять фильм, в котором звуки и голоса несут еще что-то помимо картинки, и это нельзя расчленять. Старик умер, шарящие специалисты выяснили – был дурак, и по центральным каналам теперь можно смотреть это произведение наглухо задублированным.

Чтобы понять до конца, насколько это удачный ход, нужно представить, как бы выглядели наши родные и любимые фильмы, в которых люди говорят иностранными голосами так, что не слышно родного русского. Фразы, по которым мы, собственно, эти фильмы узнаем, повытряхиваются оттуда, и там почти ничего не останется. Что Груздев будет сидеть, донести можно, почти не расплескав. А вот павлины, говоришь? или отлюбленные в детстве хомячки, боюсь, выдохнутся, как открытое пиво за ночь. Задублировав всё это как полагается, мы напрочь лишаем возможности нашего иностранного коллегу прочувствовать всё эти знаковые вещи. Далеко не все, конечно, поймут всё, что туда вкладывали создатели и в случае сохранения «голосов родных», но этот выбор должен предоставляться.

Спроецировав всё это зеркально в обратную сторону, можно представить масштабы, в которых нас обкрадывают.

Что касается именно качества перевода, то с течением времени это проблема удивляет своей динамикой. Английский, судя по выкрикам и нравоучительным ремаркам соотечественников, знают 99%. Более половины, судя по тембру выкриков и наставительности нравоучений, уровнем не ниже коренных (native) носителей. Смотришь телевизор, там – хуяк – иностранец говорит «НОУ». На русский это переводят как «ДА» или «КОНЕЧНО». «ПЕРХАПС» переводится как «ИМЕННО». Трудности литературного перевода, ничего не попишешь.

Увидишь, бывало, в программе старый, любимый иностранный фильм, который смотрел столько раз, что можешь озвучивать заместо знатоков, включишь, посмотришь – а группа лингвистов изнахратила его до степени свирепой несмотрибельности, - канал переключается, и медленная слеза течет по щеке.

Ситуация с переводом и озвучкой, по слухам, тоже имеет логическое объяснение – группа предприимчивых людей – чьих-то кумовьев – монополизировала это дело, и посторонних туда не пускает. Переводчиками и озвучивальщиками кумовья назначили своих кузенов, шуринов и сослуживцев, некоторые из которых видели словарь, вылечили аденоиды и теперь почти не страдают дефектами речи, и пошло дело.

Говоря о современном кино, нельзя не упомянуть ещё одно замечательное явление. Два иностранных слова, на всякий случай не переводящиеся на русский, но всем давно и хорошо известные – «продакт плацемент». Сегодня не встретить ни одного фильма без этой хуёвины. Кто-то её нычит, как может, типа вот подъехал герой на автомобиле – так чего ж ему, пешком штоле идти, или оператору отличительные знаки избегать? Или там бутылка пива – всё время этикеткой к камере, невзначай. Кто-то же, наоборот, выпячивает так, что она становится главной героиней. В результате кино лавинообразно превращается в большую рекламную поебоху, и доверчивые кинозрители, желающие отдохнуть от этой шняги, сделавшей невыносимым телевидение, приходя в кинотеатры, получают ещё несколько сокрушительных ударов по израненному сознанию.

ПП проник не только в кино, но и в тятр. Недавно видел в Ленкоме - Янковский хавал посередь спектакля йогурт, сверкая известной зеленой этикеткой. Этот его поступок не нёс абсолютно никакой художественной или иной ценности, кроме продвижения товара в мозг потребителя.

Некоторые специалисты с восторгом сообщают, что налива с ПП в некоторых шедевральных картинах последних лет превышает даже выручку с продажи билетов. Цифры идут сопоставимые с бюджетами стран третьего, а иногда и второго миров. Ничего, кроме радости за успехи этих чудесных людей мы, разумеется, испытывать не можем, ведь иначе, согласно увещеваниям других специалистов, эти небогатые люди, на последние гробовые деньги финансирующие и снимающие кино, разорятся впизду, и  кина не будет никакого вообще. Лучше уж такое, чем никакого, правда ведь?

Ещё мне, жителю столицы, глубоко непонятно, почему в двух сотнях кинотеатров (или хуй их там знает, сколько их) нужно показывать до одури одно и то же кино. Две сотни залов – а выбор фильмов полтора десятка от силы! Почему, отчего? Кто придумал это первым? Причины могут быть всё те же – чисто экономические, но многострадальный обыватель, идя в кино,  к своему облику может добавить ещё один штришок, роднящий его со своими четвероногими предками.

Лютую тоску нередко наводят и те, для кого кино снимается. Речь о зрителях. В те редкие часы, когда до людей доходит кино стоящее, далеко не все могут похвастаться адекватным его восприятием, что дополнительно путает карты созидателям говноэстетских фильмов (о производителях жевательной резины в этом контексте говорить вообще нет смысла).

Вот самый простой пример - «Афоня». Фильм охуенный, уже переживший многих своих героев и создателей. Переживет и оставшихся, вне сомнений. Всё по тем же причинам (см. выше). Но почему в телевизионной программе его неизменно характеризуют как «комедию»? Какая впизду комедия? Хочется попросить производителей такого рода штампов посмотреть его ещё разок, чуть сосредоточившись. Это же кромешный пиздец, а не кино. Что главный герой, что окружающие его люди и судьбы. Самая абассаца комедийность, думаю, в том, что таких афоней полстраны. И так со всеми комедиями Данелии – волосы на жопе сначала седеют как лунь, а потом отваливаются.



Один товарищ, по всем признакам вменяемый, уверял меня, что «Курьер» - про пацана, который верил в коммунизм. Я думал, он шутит, потом выяснилось – хуй там было. Пропаганда коммунизма и пиздец. Нахуй ты вообще кино смотрел? Ведь это не Дэвид Линч, не бином ньютона - простое хороший фильм о людях, всё разложено - и понимать то особо нечего…

…Миллион аналогичных примеров о фильмах и их восприятии людьми можно привести вдогонку. Кто ввергает в недоумение, кто – в ступор. Интеграция говноэстетской зрительской части в поглотителей полуфабрикатов пугает, но когда пожиратели дивиди рвутся эстетствовать – удручает не меньше. Именно тем, что созидающий, наслушавшись таких выкриков из толпы – кричат-то всегда самые умные – плюнет нахуй на все, и снимет лучше очередной большой рекламный ролик про спецэффекты, будет хотя бы при лавандосе. Игра в бисер с уебанами – спорт не для каждого творца, их тоже нужно понимать.

Сегодня кажется странным и смешным, как можно было смотреть кикбокеров, кровавый кулак-4 и американскую нинзю в 90е годы. Всерьёз ведь воспринимали, обсуждали. Какой беспонтовой и наивной хуйнёй мы неистово себя пичкали, думаем мы. А тогда это всё хавали и подростки, и взрослые дяди с седыми бровями. Так же, как это происходит сейчас с тем триппером, который идёт сейчас в лучших кинотеатрах страны. Весь перечень забегов на 2-2,5-часовую дистанцию, нарисованный с использованием мощных видеокарт и просеянный сквозь сито из мобильных телефонов, машин, пива, пельменей и остального сиюминутного пластилина, не намного краше крутого вокера. Вся эта кодла бесталанных настоебенивших персонажей, тратящая времени на перебежки из павильона в павильон больше, чем непосредственно на сами съемки, не даёт большой форы зарубежным киноспортсменам конца прошлого века.

Можно, конечно, пенять на хуевое время. Сказать о кризисе идеологии, о духовном обнищании. Сославшись на историю, подметить, что сытость никогда не была хорошим спутником творческого процесса, да и вообще созидания. Но, подозреваю, во все времена можно было найти не менее серьезные причины; но хорошее кино снимали всегда, снимают его и сейчас.

Картинками из него не уклеивают весь город, не заебывают из телевизора. Глядя эти фильмы, можно понять, что они не могли быть иными, они выношены, выстраданы и завершены. И делают (и делали) их люди, как правило, с непростыми судьбами. Им насрать на время, на коньюнктуру, у них просто есть что-то, чем они хотят поделиться. И актеры, которые там снимаются, хороши не фарфоровыми зубами, а способностью даже внешне спокойной, безэмоциональной игрой вызвать эмоции в душах и сердцах тех, кто может оценить.

И у нас в Отечестве, и за рубежом есть талантливые режиссёры, сценаристы, актёры. Даже среди тех, кто уже заебал, и лезет ещё. Они не виноваты, что какую-нибудь падающую или взрывающуюся хуёвину созидают пара десятков специалистов в течение месяцев, а сцену диалога надо снять с одного дубля за 10 минут. Если в таком кино один из героев будет перемешивать кофе ложечкой непрерывно 40 секунд, как в «Однажды в Америке», зритель на такое кино не пойдет, ведь за это же время иные могут пробежать пару кварталов.

Не надо их ругать. Просто им, как и нам, некогда. И тоже срочно нужны деньги.