После длительного похода в земли Хорезма великого хана, потомка Чингисхана, сковал страшный недуг. Отнялись у него и ноги, и руки, и тело – парализовало великого владыку шопесдец. Единственное, что мог он, да и то с трудом – приказания отдавать да срать под себя. Улетучилось всё ханское величие, словно и не был знатный Чингисид великим воином. Так, разбитый параличем и окружённый толпой придворных, хан пролежал в постели в своём дворце пять долгих лет. Много врачей, знахарей и просто ебучих шарлатанов пыталось лечить его болезнь: лечили и акупунктурой, и женьшенем, и даже индийской сомой, от которой возникают перед глазами больного чудесные видения. Только не помогало это всё нихуя; хан, со временем, даже говорить перестал, а империей стал рулить его наследник. Мычал только, когда хотел чего, а так лежал в своей опочивальне яко остопиздевшее всем бревно. Лекарей же, за профнепригодность, отправлял на тот свет наследник, а черепа эскулапов-неудачников на шестах ставили в назидание на главной площади. Пришёл день, когда ни одного врача в столице не осталось, а если и остались, так забились в свои вонючие норы в страхе и нехуйственной измене. Никто не осмеливалсо попытацца лечить императора.

    Но в один день, после пяти лет такого вот хуёвого до крайности существования, пришёл к воротам дворца человек и во всеуслышание объявил, что он – известный заморский дохтур, берёцца поставить хана на ноги в течение суток. Был этот лекарь белокож, русоволос и бородат, с виду – типичный русич, из тех, что Орде дань платили. Стража к нему с подозрением отнеслась, но наследник престола велел врача-самозванца впустить, мол, попытка - не пытка, из луков расстрелять этого штриха всегда можно. Тут стал русич, назвавшийся Фомой Авдеичем, условия выдвигать. Говорит, коли эти меры не предпримете, так и лечения никакого не будет. Условие первое: на час все придворные, бляди ханские, стражники и прочие задроты удаляюцца из дворца. Ибо будут под ногами путацца, да исчо и хана своего ненаглядного не с лучшей стороны увидят. Это условие, после некоторых вполне закономерных колебаний было принято. Условие второе: в награду Фома потребовал коня, мешок золота на нём да мешок шышек. И чтоб конь непременно у самых ворот дворца стоял, в сбруе и с мешками. Наследник и это условие выполнил, но только потому, что батьку жаль было. Больше условий никаких не было.

    Ввели слуги Фому Авдеича в ханскую спальню, вкратце повелителю всё рассказали и съеблись поскорее из дворца, как и было обещано. И как только ушли они, подошёл Фома к хану и сказал на чистейшем монгольском наречии:
- Ах ты, старый пожиратель навоза! Узкоглазый ты хуесос! Ты верно думал, что я тебя сейчас корешками и травками целить буду? А вот тебе хуй с маслом! Долго я думал, как к тебе пробрацца, как же заветные желания свои исполнить и за землю русскую отомстить. Вот и настал часть расплаты.
- Хм-мы-хммм…- хан и рад бы ответить чего, да паралич языка лишил.
- Что, сука монгольская, заорать вздумал, холуев своих позвать? Нет тут их нихуя. Все из дворца съебались. На чём я остановилсо? Да, на желаниях заветных. Так вот, первое желание моё – харкнуть тебе смачно в твою наглую ханскую рожу.
Сказав это, Фома смачно харкнул зеленью в лицо угнетателю. Тут хан почувствовал, что может шевелить пальцами ног.
- Второе моё желание, ебанутый конеед, это обоссать тебя с ног до головы.
- Не…вздумай…убью…- хрипло прошептал хан, пока Фома зловонной мочой его обливал.

Способность к речи к хану возвернулась. И тут Фома и говорит:
- Хоть и не ахтунг я, третье желание моё – отодрать твою ханскую жопу, дабы ты себя пидаром почувствовал.
    Вознамерилсо Фома штаны снять, а хан как заорёт не своим голосом, да как подскочит с кровати! Схватил Чингисид меч свой, который на столике рядом с кроватью лежал, и из ножен его вытянул. Фома, на ханскую звериную морду поглядев, стал уёбывать к выходу бегом. Хан с мечом – за ним, бежит, яко молодой, на куски искромсать хочет. Да Фома бегал побыстрее: во двор выбежал, на коня уселсо, и был таков, только облако пыли поднял. Хан, выбежав во двор с превеликой руганью и рычанием, думал за русским с десяток всадников послать, а потом вчехлилсо, что он и не парализован более, а на своих двоих ходит и говорить заново научилсо.
- Вот так лекарь, вот так русское отродье, вылечил таки! – сказал хан и весело засмеялсо. – Заслужил ты и коня, и мешок золота, и мешок отборных шышек.

Мораль, блядь: не всякий, кто вытаскивает тебя из говна твой друг; не всякий, кто топит тебя в говне – твой враг. Да и шоковую терапию никто исчо не отменял.