Заблудился я как-то в густом темном ельнике во время браконьерства в одном заповеднике. Хуле, кабанятинки хотелось. Выхожу на зеленую полянку, а там избушка на курьих ножках стоит. На крылечке бабка, древняя такая, с костяным протезом. Нехуевый, скажу я вам, протез такой, из мамонтовой кости. Подхожу я к ней, на костяную ножку 54 размера поближе поглядеть, не обманулся ли. А она мне орет, громко как все глухие:
- Здравствуй, добрый молодец.
- Привет, говорю, бабуля, что сидим, кого ждем?
- Тебя внучек, - отвечает бабка скрипучим голосом.
  Ты ж, говорит, меня выебать пришел?
- С хуяле, спрашиваю, бабка, мне тебя ебать? Ты старая совсем пизданулась?
- А с того, скрипит, что я тебе тогда хуй-кладенец подарю.
  Во, бля, думаю. Точно старая ведьма наебать меня желает. Сейчас оттрахаю её, а она скажет что-нибудь типа "такой большой, а в сказки веришь", плавали - знаем. В конце концов, ногу спизжу, как-никак раритет музейный, если наебёт. Подумал, так, подумал и решил, что попробовать стоит. Давай, говорю бабка, свой кладенец - ебать тебя стану. Она обрадовалась, заулыбалась, аж зуб последний показался изо рта, черный такой. Ай, маладца, говорит. И бегом баню кинулась растапливать.

  Захожу в избушку, а там стол накрыт уже. Утка жаренная на блюде лежит, морошка в туеске стоит, медовуха в кувшине плещется и масса другой всякой снеди. Тут и бабка прибежала, крутится все вокруг, в тарелку накладывает, в бокал подливает серебряный, кстати, старинной работы. Поел я, плотно, по животу себя похлопал. Ну, говорит бабка, поел? Теперь иди, парься. И за хуй меня - цап, рукой костлявой, с когтями загнутыми и грязными, лет сто не стриженными, а сама аж трясется, манда старая.  Пошел я в баню, шмотки быстро скинул, распарился, веничком себя охаживаю. А тут бабка пожаловала, с ларчиком под мышкой, деревянным, темным таким, как фрески старинные. Ну, говорит, молодец, приступай. И ларчик открывает. А там хуище лежит в натуральную величину, из чистого золота, аж блестит в темноте, полый внутри, как оказалось. Надел я его на свой хуишко, и что тут со мной стало.
  В общем, не в сказке сказать, не пером описать. Накинулся я на бабку, как стая маньяков, халат ее разодрал и ну ебать. Три дня, кстати, ебал и три ночи. И в рот, и в жопу, между сисек вяленьких, даже под мышку засадил, всех вшей там попередавив. У нее из пизды плесень по началу сыпалась, а потом ничего так, разогрелась, подмахивать стала, временами за поясницу хватаясь. В общем, к концу третьего дня померла бабка.
  Я не сказать, что очень расстроился. Положил хуй-кладенец в ларчик, повязал платком типа узелка, бабку похоронил по христианскому обряду и домой с костяной ногой под мышкой попиздячил.
 
  Долго сказка сказывается, да не скоро дело делается, неделя прошла. Решил я со скуки отъебать свою директрису-стерву. Вхожу к ней в кабинет, а она как увидит меня, аж на шею кинулась. Ваня, говорит, жить без Вас не могу. Трахнул я ее в жопу, потом она у меня отсосала с проглотом, даже ни разу не поперхнулась, сука. Я ее ногой пошлепал так ласково по пизде, почесал затылок и говорю, пошел я в мерию. Иди, говорит, Иван, только я тебя ждать буду, заходи. Пошла нахуй, говорю, страшная ты и старая. И ушел, хлопнув дверью.
  Захожу в нашу мэрию. Мэр там сидит, лысиной мерцает, очки золотые в руке вертит. Обрадовался мне, как родному, на цыпочки аж привстал, когда здоровался. Чем обязан, спрашивает. Я ширинку расстегиваю и говорю, работай давай. Он тут же на колени, сосет так привычно,  мастерски. Противно мне было, но терпел. Он платочком губы вытер, кружевным, улыбается. Может, спрашивает Вам и жопу вылизать? Пока, говорю, пидораз, не хочу, я в Москву поехал, повернулся и ушел. Но это уже другая история.
  Да, чуть не забыл, хуй-кладенец я в тот же день, как из леса пришел, поменял одному пожилому заезжему олигарху на его бизнес. А что? У меня итак стоит.