Репкааа.  Мане падмэ хум... Репка... Хрипловатый, сиплый от махорки голос Деда, читающего нараспев мантры, разносился над изумрудно зеленым, местами с желтоватой рябью одуванчиков холмом, пролетал над березовой рощей и проникал прямо под своды ярко-синего майского неба. Старик сидел в позе лотоса и отбивал ритм на полосатом кожаном тамтаме, развернувшись спиной к черному огороду, покрытому темно зеленой резной листвой. Длинная белая борода стыдливо прикрывала седеющие яйца деда. Хорошим тоном он считал произносить мантры голым, очевидно полагая, что это нужно для полного единения с природой.
 
  Сзади раздался звук велосипедного звонка, гнусавым колокольчиком прокатившийся по спине деда и вызвавший появление полосы крупных морщинистых мурашек. По огороду, сидя на велосипеде а-ля деревенский почтальон и дико трезвоня, при этом оголяя из распахивающегося от встречного ветра халата подпрыгивающие на кочках дряблые сиськи, неслась в жопу пьяная и оттого веселая бабка, оглашая округу отборным русским матом. Временами немытая бабкина пизда съезжала с кожаного коричневого сиденья и оставляла грязновато-желтый след на раме. Сделав отчаянный вираж вокруг деда, и резко ударив по тормозам, с криком "Пиздец мне!"  старуха перелетела через руль, ткнулалась головой в ржавую бочку, наполненную до краев разбавленной подкормкой для растений, проще именуемую коровьим дерьмом, и осталась лежать, деликатно потея.
 
  Стайка коричневатых брызг, образовав великолепную радугу в лучах майского солнца, окатила спящую около сбитой из фанерных листов будки, Жучку. Махнув лохматым хвостом, словно отгоняя надоедливых мух (которые, кстати, не замедлили появиться) и почесав облезлую кожистую  задницу, та продолжила смотреть очередной сон.
    Мирно дремавший на крыше, здоровый черный котяра, при крике бабки приоткрыл один глаз, делая вид, что он тут не при чем. Однако при появлении радуги и стайки синих мух он перевернулся на спину и, дрыгая толстыми лапами, стал истерично ржать. После этого кот достал из под куска наполовину оторванного кровельного железа кальян, глубоко затянулся дымком,  выпустил в небо колечко и, философски возлежа на теплой жести, принялся наблюдать за ходом действия.
 
  Репкааа! -  снова затянул, безбожно фальшивя и смачно харкая после очередного приступа кашля, дед. Синеватый клубок дыма из кальяна подхватил легкий весенний ветер и внес, перемешивая с ароматами деревенского туалета, в широко раскрытые ноздри рыжей толстой веснушчатой внучки, отвлекая ту от очередной эротической фантазии. Через щелку между обструганными сосновыми досками туалета девочка смотрела на черный толстый обрубленный хвост кота, проводя по клитору кончиком рыжей косы и представляя, как тот славно вошел бы в сочащееся розовое влагалище. С громкими волями "Еби меня, еби!" она испустила прозрачную струю пиздового сока на пол туалета, затем опустила ситцевое платье, открыла дверцу и кинулась навстречу манящему запаху опия.
 
  Снова раздался бой тамтама. Из-за поворота, поднимая серые клубки пыли, шел отряд полевых мышей с маленькими ледорубами на плечах. "Раз, раз, раз, два, три", - отсчитывал ритм командир, направляя отряд к репному полю...

***

  Раз, раз, раз, два, три, - истерично пищал предводитель грызунов. Из за поворота серой полосой показывались новые и новые отряды. Кот, с жадностью затянувшись в последний раз, поджал обрубок хвоста и поспешно, свернувшись черным колесом, скатился с крыши. Ударившись головой с разбега в металлическую дверь каменного, поросшего холмиком засохшей крапивы, погреба, он поспешно забаррикадировался внутри. Из выбитого оконца показалось ржавое дуло трофейного пулемета.

  Скрип закрывающегося засова, вывел бабку из коматоза. Громкий пук десятком эх раскатился по долине и унесся в ярко-синее небо, догоняя обрывки мантры. Поспешно запахнув халат, бабка вскочила на велосипед, жалобно скрипнувший от натуги, и со скоростью ракеты скрылась за горизонтом. Солнечные лучи, отразившиеся от застежек на туфлях старушки, оставили в глазах Жучки черные восьмерки.

    Схватив бетонную крышку канализационного люка в крепкие, натруженные беспрерывной  дрочкой  руки,  внучка наперегонки с собакой, задом полезла в деревянную будку. Наконец, протиснувшись в узкий лаз бок о бок с четвероногим другом, поднявшим лапами облачко засохшего куриного навоза, девочка завинтила вход в этот импровизированный бункер. В это время Жучка успокаивающе, длинным теплым языком, облизывала пизду хозяйки.
    Раз, раз, раз, два, три... Передовой отряд мышей уже вступил на дедов двор. Стальные ледорубы, поднятые над головами и грозно поблескивающие на солнце, уже готовы были попирать унавоженную почву огорода.

    Репкааа… Мане падмэ хум... Дед продолжал медитацию. Серая река уже охватывала деда со всех сторон. Его голос становился все тоньше и тоньше, длинная борода вместе с яйцами втаптывалась в ошметки зеленой травы. Сознание старика витало в это время на плоских предгорьях Тибета, купалась в розоватых волнах бликов, отраженных сединами горных ледников.
  Ледорубы вонзились в черную плоть огорода. Гора репы, перемещаясь на сотнях меленьких серых лапок, продолжала расти у края грядок. Со стороны подвала раздались первые пулеметные очереди. Нацепив на голову ярко алую повязку, кот строчил как безумный. Молнии природной ненависти потоками били из желтых глаз.

    Послышался звук открывающейся крышки люка. Из входа появилась рыжеволосая девочка в сарафане с огнеметом наперевес. Дымные струи керосинового пламени секли серые массы, оставляя в них дымящиеся черные полосы.
    С неба послышался рокот мотора. Эскадрилья блестящих металлом бомбардировщиков с ярко-красными звездами на крыльях заходила на деревню. Из бомболюка раздался озорной голос бабки: "Смерть предателям и грызунам!" и на землю полетели мешки с крысиным ядом.
 
  Двор и огород покрылись серыми трупами. Из будки, гордо подняв голову, вышла Жучка с трофейным маузером в лапах. На ручке виднелась истертая гравировка "Жучке от товарища Брутто за верную службу в НКВД". Собака с важным видом принялась ходить по полю минувшей битвы и добивать раненых.
  Репкааа... На верхней ноте голос старика оборвался.
  - Выкопали репку?- открыв глаза, удивленно произнес дед.
  Так закончилась ежегодная битва за урожай.