Давно это было. В то время я колдунства практиковал, и вот через это приключалися со мной всяки казусы и неприятности. Колдун я был силы немалой, да и то сказать, магии в мире – то поболе было... не то што нонеча, да-а-а-ааа.

Так вот. Как – то сидел я на завалинке, а время, от, к обеду... да. Ну, мыслю, надыть бы пожре чаго. Ан ничаво и нетути. Не, греча, там, просо всяко – то было, да мне нехотелоя их, а охотка была вкусности какой исхавать. Так я чё скумекал, я колдунским взором окинул окресности и зрю, што царь тожа поснедать собрамшись, а у яго на столе едов всяких страсть скока наставлето. И средь прочаго стоит стерлядь. В болшом таком блюде. Вкусна, зараза дажо на выгляд. Да-а-а-ааа. Ну я ея и згребостил.

А царь – то, тожа пожрать не дурак был, и на стерлядь ту глаз давно положил, но оттягивал удовольствие, он гурман был, царь – батюшко. Ну, кому батюшко, а мне так, исчо адин нахлебник и чревоугодник. Да. И царь от каже: «-А подать мне стерлядь, туды вас в душу, гроба мать!», ну хам форменный. А в ентый самый момент я стерлядь ту как раз конпхискавал, да-аа. Ну панека, канешна пошла по городу, и то сказать, эка невидаль, царёву стерлядь с под носу царскога сгребостили. Ужас. И пошол розыск. Мечуццо по дворам, шныряют везде без стука. Да-а-ааа.

Ну, ко мне тож зашли, и тожа без стука, а за сижу себе, да знай уплетаю за обе щёки, шо твой хамяк. Оне как узрели, что стерлядь царску безо всякого почтения жру – хвать миня и в пытошную сволокли. На дыбе распяли и вопрошают: «Признавайся, подлец, ты пошто стерлядь у царя – батюшки сгребостил?! Хто тебе, подлецу, тако задание давал?!», ну и прочее в том же духе. А сами тем временем струмент пытошный подастовали и примеряюца, как бы сподручнее мя покалечить. Я не будь дураком тут же во всём сознался. Ну, на всякой случай ребры то мне посчитали чутка, да губу нижнюю железом калёным порвали. Да-а-аааа. И потянули на площадь.

А там ужо всё готова. Столб стоит, хворост в вязанках на подводе, глашатай с директивой. Даааа. Ну и сожги меня под радостные вопли. Токмо одна девка заплакала, к которой я надысь сватов засылал, но и то сказать, потиху так заплакала, дабы не узрел нихто и дурнога ничё не помыслил.

Помер я. И попал в Ад, а куды исчо? Я ж, гляди-тко – колдун, а колдунам едина путина – во Ад, к Сатане. Прихожу значица в Ад, к Сатане, и Сатана мне каже: «-О, ты глупец так глупец! Стерлядь покрал. Поди прочь, недотёпа!». Я на него даже не расстроился, а как есть развернулся и обратно, на Землю – матушку спутешествовал. Прихожу в город свой, а там казня не кончилась исчо. Ну, поглазел как полыхаю я в огне посерёд города, и така меня злость взяла... Но виду я не подал, и дай-же-тко присоветовал попел на ветру развеять, дескать тады калдун апосля смерти мсить не смогёт. Оне тут жа обрадались и совету маму последовали. И на радостях перепилися и спать полегли.

А ноччи я ужо оторвался, потешил душеньку свою. Наслал я на град сей ураган пятидневный, град с воробьинное яйцо и потом недельный. Всё. Исчез град с лица Земли, как и не было его, а потом и из памятства людского исчез, даже я забыл как он назывался.

Я же перебрался в деревеньку, верст за сорок от тех мест. И жил там года три, пока опять не случилось со мной аутодафе в очередной раз. Вот так завсёды у меня, тока, поди освоисся, хозяйтвом пообрастёшь, сватов зашлёшь, и тут на тебе – хватают и сжигать волокут. Но это ужо в другой раз расскажу. Ибо устал.

АСТАБ (с)