ОДНАЖДЫ В АФРИКАНСКОЙ САВАННЕ,
барон, как всегда в одиночку, охотился на целое стадо свирепых буйволов. Мирно жующее стадо в ответ на вялые вспышки и отзвуки выстрелов на расстоянии 3 миль от него (ближе подойти барон не решился, дабы не спугнуть жертву) лишь лениво отмахивалось хвостами. Рассвирепев в ответ на такое равнодушие тупой скотины, барон поджог саванну. Стояла жуткая засуха и вся степь до горизонта впыхнула мгновенно, затянув полнеба едким дымом горящих буйволиных фекалий. Охваченный сполохами всёпожирающего огня, бросив мушкет, барон тупо подорвался прочь, в смутной надежде добежать до оазиса или на крайний случай до грязевой лужи. Внезапно, икая и задыхаясь в дыму, барон налетел на что-то мягкое, оказавшееся огромной распухшей от жары тушей мёртвой слонихи. Туша лежала, окружённая кучками блевоты гиен и стервятников. Вонь от не тронутой ни чьими зубами слонихи стояла такая, что Мюнгхаузен сразу понял: лучше сгореть заживо. Но инстинкт самосохранения, сработавший секундой позже раздавшегося звука жарящихся заживо ушей загнал беднягу туда, куда он в трезвой памяти не рискнул бы ткнуть даже палкой.
Ловкими змеящимися движениями, обильно смазывая себе путь собственной рвотой, барон завинтился прямо в вывернутую от жары, кишащую ядрёными африканскими глистами, чавкающую и тёмную дыру, которая при жизни служила слонихе отверстием для сранья.
Саванна пылала несколько суток и нутро гигантской разопревшей слонихи весело тушилось и шкворчало, варя в себе новый, неведомый доселе, аромат. Спасшийся от огня барон, так и не смог вылезти из своего убежища, которое ужарилось до состояния тотальной мумификацыи и ещё несколько лет без памяти скитался, распугивая запахом обгорелых слонячьих ошмётков диких зверей и гонимый местными племенами, как прокажённый. В полуобугленных лохмотьях кишок и шкуры слонихи с неплохо сохранившимся её черепом с раскачивающимися на ветру жилистыми слонячими ушами и спёкшимся в клюв хоботом барон прибился к стаду  каннибалов, которым с успехом некоторое время служил божком.
Вернувшись на родину в трюме с черножопыми рабами, благодарности к своей спасительнице-слонихе он почему-то совсем не испытывал, более того: впредь при упоминании об Африке у него случался жесточайшый приступ рвоты.

Вот так вот люди порой забывают о тех, кого должны благодарить всю оставшуюся жизнь, а при встрече ещё и глаза норовят отвести...


НА ЛУНЕ,
вопреки досужим домыслам, барон Мюнгхаузен не был. Да, артиллерия того времени уже использовала достаточно мощные взрывчатые вещества, но вывести на орбиту хотя бы одного полноценного космонавта так и не удалось. В результате нескольких неудачных попыток, жабрированные дублёры барона в запаянной медной капсуле с насыщенной кислородом водой долетали максимум до стратосферы. При прохождении плотных слоёв атмосферы, капсула быстро разогревалась и вода вскипала. В секретных лабораториях инквизиции путём иезуитских опытов и пыток был выведен новый подвид Человека Разумного, выдерживающий кипячение в течение нескольких часов, но получившиеся подопытные плохо переносили холод межпланетного пространства, что на несколько столетий буквально заморозило программу.


ОДНАЖДЫ В ДИКИЙ ШТОРМ,
корабль, на котором путешествовал барон Мюнгхаузен трагически разбился о скалы. Очухавшись от удара всем организмом о камни, барон обнаружил себя на островке, размерами 4 на 4 метра. И... уже через неделю, к своему ужасу, барон обнаружил, что остров абсолютно необитаем. Несколько дней барон безуспешно пытался покинуть остров сначала на плоте из устричных раковин, затем верхом на каракатице и уж совсем отчаявшись, надеясь привлечь чьё-нибудь внимание, нарвал донных водорослей, высушил их и зажёг гигантский костёр с помощью подзорной трубы. Но к несчастью, дым от костра привлёк к островку огромное количество голодных каркающих альбатросов, которые своими корявыми клювами лишь исцарапали барону лицо. Но худа без добра не бывает, и барона наевшегося альбатросьих фекалий посетило невероятное озарение... Нет, барон не долетел до большой земли держась за хвосты прекрасных птиц, как об этом нагло врут в мультфильмах. Всё было гораздо прозаичнее: Мюнгхаузен взял свой член в рот и всей силой могучих лёгких надул свою сморщенную мошонку до размеров небольшого дирижабля. Сидя верхом на гигантской полупрозрачной с раздутыми венами мошне, барон пролетел над всей Атлантикой и благополучно приземлился на Елисейских полях. Считается, что своим эффектным появлением именно барон открыл эру любительского воздухоплавания.

Вот так, благодаря смекалке и трудолюбию, человек нашёл выход из безвыходной ситуации, в то время как другие на его месте сидят и, извиняюсь: "в хуй не дуют".

P.S. Все истории реальны и записаны со слов в приватном чате с праправнучкой барона 97-летней Сифилиной фон Клитторвздорф и её 103-летним дядей по материнской линии герром Дуремаром Шайзе.
Перевод на русский - 2007 год.