В настоящей статье хочется рассмотреть сочинение некоего хуятора Сотоны (именно хуятора, а не поэта, как некоторые здесь ошибочно полагают) под названием «Я ап столп ударился» или что-то в этом роде. http://www.udaff.com/authors/sotona/43395.html

Данный высер, несмотря на его очевидную эпатажность, вовсе не является хулиганской выходкой бесчинствующего литератора, поставившего свои гипотетические, смею заметить, интеллектуальные способности в пику чаяниям и надеждам рядовых фтыкателей, а скорее служит неким трансцендентным перформансом, раскрывающем его духовную субтильность, замаскированную, как правило, постмодернистской цитатностью самого дурного толка.

Во вводной части этого, с позволения сказать, произведения афтар недвусмысленно характеризует себя существом патологически отличным от ординара («не из рода чёрных ворон»), вероятно, с тем, чтобы смягчить эффект, произведённый, здесь же содержащимся заявлением, касательно того, что языческие ценности превалируют в его сознании над  ценностями религиозными (противопоставление пасхальной патетики и наскальной эстетики). Более того, употребив эвфемизм «беспезды», афтар цинично провоцирует у фтыкателей аллюзии между уровнем наскальной живописи и художественной стилистикой ресурса, проводя при этом самые недвусмысленные параллели.

    Далее афтар высказывает весьма спорное утверждение, что психоделические практики, как духовного, так и фармакологического свойства не ведут к самосовершенствованию индивидуума. Раньше жаба запоёт соловьём, чем нормальный человек сможет осилить восемь томов Кастанеды, иронизирует афтар.
    Нельзя, также, не упомянуть о навязчивом антисемитизме, который, похоже, становиться общим местом и idea fix афтара. И, хотя, афтар, неоднократно подвергнувшись неумолимой обструкции со стороны ортодоксальных хасидов нашего ресурса, пытается замаскировать свои националистические пристрастия футуристически-каламбурными гротесками, от пытливого читателя, конечно, не укроется нарочитый слог «жид», безусловно, намеренно употреблённый афтаром  в слове «ожидая», что в непосредственной близости со вскоре упоминаемой жабой, без сомнения, воскрешает в памяти известные Пушкинские строки: «И в омерзительной игре жида с лягушкою венчают».

    В следующей строфе эксплуатируется избитая тема никомуненужности. «Прошлогоднего снега жданнее» - горько сетует афтар на недостаток взимания к своей персоне, уже изрядно поднадоевший нам подобными сентенциями. Однако, далее, почти дословно цитируя один из основных философских постулатов о бытие, он же сообщает о том, как без особых затрат удовлетворяются его нехитрые духовные потребности путём бестактного паразитирования на ресурсе. Тем не менее, признание это носит неприятно-глумливый оттенок: «куплю на грош пятаков».

    И заканчивает афтар свой опус расхожим утверждением о том, что его сознание, дескать, находится в странном и далёком месте (куда Макар телят гонял) и в ожидании экзистенциального прорыва к сути своей души (а процесс это длительный, что и подчёркивается упоминанием о свистящих на горе раках) афтар несёт нам то, что свойственно нести, обычно, собакам, а именно, имманентную для данного сочинителя чушь. Справедливости ради, хочется отметить, что, апеллируя к данному эпитету, афтар как бы извиняется перед фтыкателями за свою нечаянную травму и отнятое у них время.
    Таким образом, при вдумчивом прочтении и пристальном анализе произведения, его бессмысленность становится кажущейся, хотя, конечно, бредовость – очевидной.

    С уважением к тем, кто смок прачесть даканца.

    Аццкий критек.