В ачиридной рас убиждаемся, што устройство пат нозванийэм «найэбатор» лучшэ фсех роботайэт у бонкироф. Хобби это, сцуко, у них такойэ. Любят, блять, ани это дело. Нравицца им это, яибу.
На сей рас действо праисхадило в городе Зеница (о как!) в строне Боснийа и Герциговина.
Кареннайая боснийигерциговичанка (так вроде, или нет? Ну да по хуй) с готичным именем Фадила Цирханович работала бамжом. И даже дастигла в этай прафессийы немалых высот. Прафессианалка, йобанарот. Стаханофка.
Цылыми днями, надеф мини-бекини 1925 года выпуска са свисайущими с нево засохшими саплями и кусочками сблеванных фруктоф, немытайа песда Цирханович дефилировала па гораду па памойычным бутикам, патрясайа атвисшими грудями, зоботливо уложенными в саатветствуйущий атсек пузырящевося бекини, в поисках песдатых ништякоф.
Ф тот день шоппинг был асобенна удачным: как саапщайэт источнег, цитато «в поисках чиво-нибуть палезнава» силедочнайа пелотка нашла ахуйэнно палезнуйу вещь – сверток с 45 тыщщами пендосских рублей (кто скажет, што эта вещь нихуйа не палезнайа, пахоткой ат бедра ритмично идет на хуй, алегарх йобаный).
Пакавыряф в валасатом насу и выудив аттуда зиленуйу боснийскуйу саплю, Фадила атправилась в блежайшуйу сберкассу, штобы праверить найденныйэ бабки на подленность. Нахуйа, спрашивайэцца? Нахуйа?
Паправиф у входа дэкольтэ и смачно прапирдефшись, бомш-раздвишка вашла в атдиленийэ банка и, са славами, абращонными к астальным пасетитилям: «Пашли на хуй, люмпены йобанныйэ, алегархша идет», ноправилась к акошку, где выложила на абазренийэ кассиршы найденныйэ бобосы.
Нет, коссирша не ахуйэла. Коссирша песдетс как ахуйэла. Аднака деньги взяла. Даже, сцука, не паморщылась.
Пака шла праверка на подленность, Фадилла задумчиво точила тощих вшэй, найденных в зарослях сваляфшихся валос, чесала тощуйу жеппу и с дастоинством пасматривала на астальных пасетителей. Ага. Сверху внис. Сматрела. Блять.
Наканец, дитектор подленности выдал вердикт, т.е. ришэнийэ: «Подлинныйэ, што песдетс».
Сатрудники банка, аднака, ни хуйа не ломанулись атдавать бабло. Наморщив свайы хитрыйэ, как у ста ивреев, ебла, бонкиры, установили тумблер устройства «Наибатор» ф положенийэ «Фкл», после чиво вежливо и с пачтенийэм паинтересовались у Цирханович, испускафшэй пратухшийэ миазмы в атмасферу памищэнийа (аш паталок закоптился): «А ну, блять, презновайся, сцука йобаннайа, где спиздила наличность?».
Папаф пад влийанийэ дубинки (валасатой или нет, источнег не саапщайэт) абайательнава ахраннека и сэксуальной претягательности адменистратора банка, модам Хуил…, блять, Фадилла паведала романтическуйу историйу пайавленийа купюр. СписдИла, канешна, в россказе, што с громадным тороканом баролась, какда бабки заберала, ну да как же без этава.
Сатрудники банка, развивайа аперацийу «Хуй бамжу», нобрали на межгалактическом телифоне-аппорате «02» и вызвали атряд джэдайэф.
Прибыф на место, касмичэскийэ барцы са злом аднаврименна стали делать 3 дела: таргавацца с бонкирами на предмет: какой працэнт цирхановичефскава бобла палучат ани, а какой бонкиры, играть в «ладушки» и, засунуф руки ф корманы межзвездных скофандроф, ретмично надрачивать на коссиршу, какетливо им при этом улыбафшуйуся.
Зотем взяли пендосскийэ рубли, щолкнули Фадиллу па шелушащэмуся шнобелю и са славами «Жди нас, пахучайа звирушка» уйэхали в напровлении «хуй проссыш».
Аблом и найопка ни хуйа , канешна, не парадавали пахатливуйу шлюшку Цирханович, уже придстовлявшуйу сибя лежащэй на курорте в Сочи с кучэй бобла и с каким-небуть маладым кабельком, усердно лижущим ийо махнатуйу песду нежнава салатавава аттенка.
Надежда, што прайобанные бабосы к ней какда-небуть вернуцца, нихуйа не аставляйэт кинутуйу пелотку.
Дура, канешна, ну да што с бамжа взять.

Найэбали, сцуки!