Фсе алимпийские абъекты харашо ахраняюца, несматря на то, што пока далико не на фсех идут саревнавания. Зачастую ахранникам нехуй делать и это может привести к трагедии.


Салдат и палицейский ахраняли абъект для саривнаваний па маунтинбайку, эта такой вит спорта, где на виласипедах спускаюца с горы, если кто не ф курсе. Хуле там ахранять – мне лична не понятна. Гору? Камушки? Ну да, а хуле – вдруг спиздят. Где тагда виласипидистам ездить? Ну арганизатары паумней миня наверно, паэтаму ахрана присуцтвавала. Тираристаф смертникоф нихуя не было, гору апять же никто не пиздил – скукотища песдец. Сидели кароче, скучали ваенный с палитсейским. Ф карты играть заибло, в машынки тоже, па бутылачкам стреляли, прахожых пиздили, штоп не хадили нихуя мимо ахраняемава абъекта. ФСЕ КАРОЧЕ ЗАИБЛО! Апсалютна фсе… Сидели – трищали за жызнь. Ну солдату хуле фспаминать? Немного савсем. А палицейский «на гражданке» великим йобарем был, па крайней мере очень любил за сваи пахаждения пиздеть.


«А вот как я йибался с тримя сразу…», - и зарядил на час песдеть. «И кагда я уже канчать решыл, падашла питнацатая…», - и ищо на три чиса. Сидит салдат, уши пухнут нахуй, - «Эй мент слыш? Заибал грузить! Я, блять, канешна, фсе панимаю, но нехуй кароче, патамушта, бля и ваще, врубаешься?». «Да, стопудов врубаюсь, пра бап не буду, давай я тибе лутше за маркофку раскажу. Паехали мы с пацанами на маркофку, чиста пасеять, там, ну бля, палить ищо, чиста пацанскай тусофкай. Ну типа приехали, блять, а там поле!». «Ну нихуя ж сибе! Заибись! Поле, да? И бап нет?». «Какие впесду бабы! Маркофка нах! Да и поле нах, риальнае! Там ищо трактар «тр-тр-тр» делает, хуячит бароздки, штоп маркофка ровно расла. Такая вот там хуйня прикольная. А мы чиста, хуяк, кароче, симина взяли, на джыпы сели, и пачисали па полю маркофку сеять. Йедеш па полю, ржошь, блять, фсе трисеца нах, в руках симина, а руки тож хадуном ходят, как будта там йибуца мышы. Кароче риальна маркофку сажали. А тут вижу, блять, шыснацать бап на гаризонте. Хуясе! Я вадиле -  гани, типа, йимщик, а то щас уйдут нах!». На этом итапе рассказа, салдату стала плохо беспесды и он застрелился. Вот такая нилехкая слушба у алимпийской ахраны. А хуле - бизапаснасть бля.

http://news.izvestia.ru/world/news87795?1408