А у нас на связи культурно-бандитский Петербург. Именно здесь падонки настолько культурны, што дрочат, надев чистые манишки, исключительно пад звуки органной музыки на черно-белые фото перуанки Имы Сумак и актрисы Фанни Раневской. А бандиты настолько адухатворены, што грабят только для таво, штобы пажертвовать награбленное на восстановление апщественной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина.
И только в этом гораде, если абанент звОнит, а не звонИт, он автоматичезки не дозваниваецца.   

  Но, как стало известно из достоверных источникав, в этай беспесды цытадели духовнава ананизма и вежливава до паносу криминалитета арудует банда залетных налетчикав, не знаюсчих посчяды ни к памятникам архитектуры, ни к проживаюсчим в них председательницам ТСЖ. Банда абразавалсь стихйно из понаехавшей лимиты, каторая поселилась ф квартире в Пиздатом Казачьем переулке по сосецтву с зажитачной председательшей.       

  Весь тот день председательница, коренная петербурженка Пульхерия Ромуальдовна Обледь, вязала сибе зимние стринги-неделька из верблюжэй шерсти и под вечер  нинадолга вышла в булошную. А кагда вирнулась, грызя батон, пачуйствовала нихуевый сквознячок, взяфшыйся нипанятна аткуда.  П.Р. Обледь пошла закрыть фортачьку на кухне и увидела странную картину. В стине зияла огромная дыра в чилавеческий рост, а на кухне, нопевая хриплым голасом «А белый лебедь на пруду канчяет в павшую песду», аднаногий бомж сабирал в мешок фамильное олово и пасуду. «Не люблю я шансон, – первое што падумала Пульхерия Ромульдовна. – Неужели нильзя было спеть хотя бы вшивенькую арию Ленскава из Евгения Онегина? Какое вопиюсчее бескультурие!»

  Аднака, бомж, каторава внатуре звали Николай (бинго, бля!), опираюсчийся на диривянный перфоратор, замаскированный под костыль, вместо арии, угрожаюсче просипел: 
  – Где карта, Билли?
  – Прастите?
  – Я спрашиваю, где деньги, золото, брильянты?
  – Ой, блядь! – ушла ат атвета культурная Пульхерия Ромуальдовна и ебнулась в обмарок, догадафшысь, што ие грабят. 

  Кагда она ачнулась, привязанная к стулу, над ней склонились двое ие саседей – пламенный грузин и евойная падстилка сиповка Таня. 
    – Танечка, – ахуела сторушка. – Йа же вас с младых ногтей помню…
    – Вай-вай, нэ пизди, шаурма гнилой. А то щяс викину с балкона. Будэт тибе галава-бордюр-распидарасэло. Гавари, гдэ деньги! – влез без спросу в разгавор грузин. 
    – Боже мой, Танечка, с кем вы связались? Правильно говорить «шаверма» и «поребрик», – палучила культурный шок предводительница жыльцоф и снова атключилась. 
 
  В это время адналаставый бомжара Николай, арудуя кастылем, крушил астальные стенки в поисках тайника. Кагда, вместо тайника, найден был только голый и босый хуй, Колямба в атчянии начял хватать, што попало. В бомжовский мешок вместе с планшетом и тремя мабилами перекочивала ценная радиола «Чайка» 1958 года выпуска.   

  Посли чиво ниразу непалевная троица – неукамплектованный ногами бомж, грузин и тупая песда в спортивном кастюме – вышли через дверь пад абъектив камеры наблюдения и, светанув сваими астраумными ебальниками, скрылась в неизвестном направлении. 

За сцылу спасибо ХЛМ:
http://konkretno.ru/kriminal/58849-v-admiraltejskom-rajone-prolomili-s