Это послание – всего лишь слабая попытка, беспомощная попытка перейти от монолога к диалогу, и тем не менее, это могло бы стать началом детективного романа или рассказа. Начнем, пожалуй с ее плеч. Она была почти беспомощна, и на фоне белизны ее тела белое, почти подвенечное платье казалось выцветшим, увядшим, грязновато желтым. Рубенс никогда не онанировал на свои полотна, то же самое можно сказать и о Делакруа, который, хотя и не был художником, но тем не менее был гильотинирован 11 апреля 1876. Мне не хотелось упоминать о Ван Гоге, но у меня практически не остается сомнения в том, что Ван Гог мастурбировал на свои полотна. Ван Гог просто НЕ УМЕЛ рисовать. А эта малолетняя проститутка – она просто не умела сосать хуй, это было так по-детски трогательно. Для того, чтобы вызвать человека на откровенность, его надо заинтересовать, а вы просто «гоните», это в интернете уже не прокатывает, разве что если уж совсем нечего делать.
Такое в интернете уже не прокатывает, разве если совсем уж нечего делать. Разве если совсем уж нечего делать. А разве тебе нечего делать? Зачем ты это читаешь? Разве тебе нечего делать? Разве ты не хочешь ничего делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать? Делать?
Ты не хочешь ничего делать?

Зачем ты это читаешь? Она вынула из сумочки черный квадратик презерватива, зубами распечатала его, она присела на корточки во тьме, но ее белые плечи, белое платье, темные волосы, ее темные волосы, эта темнота вокруг, и эти силуэты, подозрительные силуэты во тьме. Ее пальцы оказались неожиданно холодными, как ледышки на дне стакана с апельсиновым соком, ты вздрогнул, когда она натягивала презерватив на твой вялый, опавший член, а тут еще этот порыв холодного ветра -  и она присевшая на корточки перед тобой, ее дыхание, ее волосы, да, ее дыхание – мадам, уже опадают листья, - ее глубокое медленное дыхание. Это могло бы стать началом детективного романа, или рассказа. Запись органной мессы треснула и прервалась, повисла тишина, было слышно только шумное дыхание дикторши. Стальным официальным голосом пожилая женщина зачитала текст. Какой скучный, тягучий немецкий романс. Мое дыхание колеблется, я чувствую, чувствую, что ЭТО приближается. Это виолончель своим тягучим дыханием тянет опавшие листья под ногами одинокого прохожего, в пустом полуденном парке, затягивает их в водоворот своего шумного дыхания. Что тянет тебя в этот омут, может быть, внезапно повисшая тишина?