Генрих Мартинович Чернобородов работал начальнеком. На этом можно была бы и закончить рассказ про нево, потому , шта все знают какие начальнеги пидарасы и чмы. Но  Г.М. был не просто начальнек, да и не проста чилавек был этат Г.М.. Любил Чернобородов обращаясь к падчинёным гававрить о сибе в третем литце, что в класиццкай псехеатрее являица одним ис приснакаф шесафренее. Падайтёт так бывало сзади, па кашачи тиха и мякка ступая па ламенату, наклонеца и на ушка патчинёнаму «Сямён Сямёныч, нужна директуру памочь, дело есть. Паможешь и директур может табе када пригадица!». И так он эта ласкава прошепчит, чта Сямён Сямёныч ни в жисть ни аткажит яму и будет работать до паследнего, пака не ебнеца ат усталасте. А директур нарядик выпешет на проделанную работу, на какунеть мёртвую душонку и денешке в кармашек патайной апустет.

    И всё бы нечево , да вот только стал Г.М. замичать за сабой некия страннасти и непанятнасте. Задумчевый он зделался какойта, хадил мысле прятал ат людей, а в асобинасти ат падчинёных сваиг. Ел он сыто, пил в сласть. жизня движенее давала, каларит валом валил.

      Атрастил живот, падбародак втарой салам подбитый , морда вспухла, вздобилась красным калачём. Раздобрел, расхарчился на вольных хлебах та государевых!

      Любил дирехтур живот свой гладить да наглаживая пригаваревал « Живот мой живот жирам слывёт, плывёт, отекает, газы пускает». Мантрай такой сибе моск успакаивал, да нервы разглажевал. А нутро ему в атвет чревавещало « Г.М. мой Г.М. к страху ты глух, варават и глуп. Как тока спалишся сразу пакаишся!» и таким чревавещатильным, нутряным гласом, шта Чернобородова оторопь брала магучая и атпускала тока после поллитры «Русскага размера».

      Са временем дирехтур стал наряды левыя не на мертвыг дуж выписывать, а на свой живот. Так и песал главбух в ведомасте Г.М. Живот к выдаче стоката денег, немнога удевляясь такой фамилии. Сам Г.М. и палучал деньге, тока распесывался левай рукой для кансперации. Аднажды правда выпесал нарядик небальшой на Падбародок Г.М. , но палучать не пашол, Живот не пазволил, накричал на него матом, абзывал шкурой и прадажной тварью. Пришлось его умаслить, выпесать пару нарядов пасерьёзней и падмахнуть левой рукой.

    До того дошло Г.М. Живот выделился ис Г.М. Чернобородова и колыхался рядом тёмной сущьностью, только дирехтуру аднаму видемой. Шептал Живот Чернобородову нежно на ушко, тихо подкравшесь , туманом акружив « Г.М. мой Г.М. я деньги ем , ты глух и нем» и отспупал назад напетавшесь силой денег.

      Сотрудники западозрили неладное когда директор запёрся один в кабинете и не выходил ис него трое сутак. Зам и главбух грели уши пад дверью кабинета и с изумлением слышали , как Чернобородов с кем то неизвестным имеющим странный нутряной голас разговаривал. То тихим , вкрадчивым голосам упрашивал того нутрянагалосого чегота не делать, то ругался и орал так што дражале стёклы, а иногда плаксиво умолял не заставлять его есть.

    - Г.М. то наш савсем того – ёбнулся паходу.- С дрожью в голосе обратился главбух к заму.

Тот патёр переносицу, наморщился задумчиво и вынес вердикт.

- Симён Симёныч нада эта психичку наверна вызвать, а то он нас тут спалит к ебеням!

    Через двадцать минут в органезацыю прибыла бригада скорой психиатрической помощи. Ис машины вылез врач жующий жвачку, за ним следом матерелезовались два дюжих санетара – багатыри, касая сажень в пличах, один нес в руке смирительную рубашку. Троица молча прошла к директурскому кабинету. Врач настойчиво постучал в дверь.

- Генрих Мартинович откройте дверь!- Громко сказал и махнул санетарам штоб быле гатовы.

- Я абедаю, зайдите позже!- Г.М. явно не желал открывать дверь.

    Один ис санетараф сильным ударом плечом с первого раза вышиб дверь явно не предназначенаю для удержанея обороны. Доктор быстро шмыгнул в полумрак кабинета, за ним ворвались санетары, последними вошли зам и главбух. Симён Симёныч включил освещенее.

    При ярком искуственом свете вошедшим открылась странная картина. Па всиму кабинету были расбросаны купюры различного номинала, всё было перевёрнуто вверх дном.

    Генрих Мартинович сидел на корточках, забившись в дальний угол и с безумным выраженеем не литце пажирал купюры , давясь и заталкивая бумагу в рот! Проглотив часть содержимого рота , но всё ещё жуя он промычал.

- Я обедаю. Зайдите позже.

  Санитар тряхнул расправляя смирительную рубашку.

- Кончай жрать, поехали!

19.06.2007. В.Д.