Кот-Абармотт & John-механег

... и сделались град и огонь смешанные с кровью, и падали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела .
          Откровение Иоанна Богослова гл.8 ст.7


Закат.
Багряные отблески отражались в приборах наблюдения и прицеливания грозной боевой машины, бегущей через бескрайнюю степь по дороге, разрезавшей жизнь на ДО и После... Слева уже спекся наводчик, а где-то далеко-далеко внизу механик бессильно царапает обломанными ногтями крышку люка.

* * *

      Жарко. Невыносимо жарко. Пот крупными каплями струится по лицу, размывая грязь и пыль. Но уже наплевать. Только дышать почти нечем. После того как пятнадцать минут назад сломалась фильтровентиляционная установка, воздух в боевом отделении быстро стал похож на кисель. Густой. Липкий. Горячий. Хотя открой крышку люка, и - вот он, свежий воздух... Да только он убьет тебя быстрее, наполненный смертельным излучением. Его не видно, но ты точно знаешь – туда нельзя, там - смерть.

      Протяжный вой двигателя уже не воспринимается ушами.      Надо сначала выйти из зоны поражения. Нам повезло. Мы не сгорели заживо в горне термоядерного взрыва. Если это можно конечно, назвать везением. Строчка из старого мультфильма постоянно крутиться в мозгу - "Живые позавидуют мертвым". Мы еще живы. Броня танка, как говорили в училище, ослабляет проникающую радиацию в 7-12 раз. Значит проживем в 7-12 раз дольше. Дольше тех, кто не успел добежать до машин или просто укрытий. В двенадцать раз дольше мгновенья.

    - Механ, ты живой? - спрашиваю механика.
    - Тащ капитан, глаза слезятся и сушняк ебет, Рвало два раза уже.
    - Давай на обочину, поменяемся местами. Как соляра?
    - Одни задние баки остались.

    Здорово! Приехали! Нужно топливо искать. Где его сейчас найдешь? Все вокруг выгорело, вон – до сих пор дымит. Запах пожарищ заполняет все вокруг, да еще эта жуткая жара. Кажется, что танк поджаривают снаружи. Только бы выйти из зоны поражения, там уже и вылезти можно, все равно топливо кончается. Еще 50-60 км и аля - улю: всем спасибо, все свободны. Кто не успел, тот опоздал.

      Мысли путаются, тело не слушается. Оно вообще против такого бесцеремонного обращения с собой, как с элементом правового общества. То холодно то жарко. Сейчас механик переползет в боевое отделение, а я на его место. И продолжим движение. Вот только к чему мы движемся? Кто нас ждет?

    - Сань, ну ты как?
    - Хуево мне.
    - Не ссы. Еще немного, не могли они всех захуярить. Кто-то да остался. Главное из зоны выйти.
    - Да схуяли кто-то выжил?! Сколько километров проехали - только зола кругом.
      Не хочется в это верить. Нет, блять! Все равно кто-то должен был выжить...

      А как было бы замечательно испариться, в одно мгновенье. Ты, вместе с боевой машиной, со всем экипажем... Отправиться к праотцам, с чувством выполненного долга. Долга перед страной, перед родными, любимыми, знакомыми и не очень. Спрашивается: и где они сейчас? Вот оно как судьба распорядилась... Живые позавидуют мертвым...


* * *

    Снег крупными хлопьями тихо опускался на выжженную, безжизненную землю, прикрывая деяние рук человеческих. Случайно заблудший в этих краях взгляд смог бы зацепиться лишь за одну угловатую фигуру, нарушавшую гладь простиравшейся до горизонта белой безграничной пустыни.

    Боекомплект израсходован только на треть, но баки сухи. В трубопроводах только пыль и память о былой мощи несокрушенной машины. По его медным артериям давно уже не струится питательная влага дизельного топлива, в его недрах давно уже перестали дышать хрупкие тела людей. Они были такими же неодушевленными предметами, как и камни, лежащие под гусиницами танка. В телах не было Души.
    Но стальной организм, в отличии от людских, был еще жив! Готовый к бою, он только ждал нового экипажа и топливозаправщика. Лютая ненависть горела в глазах–окулярах багряным пламенем заката. 
    Ненависть к существам, выпустившим ядерного джина из бутылки.